- Не знаю, - сказал старик. - Да ты рисуй, пока никто не видит. А если хочешь, пойдем в верхний храм. Там есть еще одна адмиральская картина.
- Что значит - адмиральская?
- А то значит, что Иван Константинович Айвазовский был адмиралом. Там, наверху, в киоте, образ Спасителя, идущего по водам. Отменная работа. И Спаситель как живой и вода как настоящая. Не желаете ли посмотреть?
- Нет, эту картину в другой раз.
Инвалид глянул на Владимира прищуренными близорукими глазами, но вопросов задавать не стал.
- Ну вот и все. Рад, если угодил.
Владимир всегда смущался, когда нужно было кого-либо благодарить: не находил подходящих слов и вовсе не умел давать чаевые - боялся обидеть человека. Сейчас он попытался было сунуть руку в карман, но линялые голубые глаза старика перехватили движение.
- Мне пора, - сказал старик. - В каком отеле вы постоем? В "Кисте"? Знатный отель. Провожу вас до Екатерининской, а дальше уж сами пойдете.
И Владимир понял, что предлагать старику деньги неуместно. Прощаясь, они крепко пожали друг другу руки, будто были давними добрыми знакомыми.
- Прощайте, - сказал старик.
- До встречи, - сказал Владимир.
- Нет уж, прощайте, - настойчиво повторил старик. - Годы мои такие, что "до свидания" уже не скажешь. На всякий случай надо прощаться со всеми. Даже когда идешь в булочную на пяток минут.
По пути к себе в гостиницу Владимир вспомнил, что у него осталось еще две листовки. Их он оставил у витрины часового магазина "Дайберг" и у входа в ресторан яхт-клуба. Делал он это неумело, почему-то озираясь по сторонам, хотя необходимости в том никакой не было. Улицы обезлюдели. Почти все магазины были закрыты. У главного входа в Морское собрание стоял караул из четырех полицейских, которые, впрочем, и не думали никого и ничего высматривать, а покуривали и о чем-то оживленно толковали.
- Вот теперь к вам действительно звонили! - заявил портье, будто уличил наконец Владимира в непотребном. - Мужской голос. Назвался Александром Ивановичем. Велели передать-с, что задерживаются, но поспешат сюда, как только на то будет возможность.
Однако и ужинал Владимир тоже в одиночестве. Мог ли он еще месяц назад, принимая заказ толстого Зауэра, предположить, что окажется в Севастополе в одной гостинице с Александром, что станет раскладывать на плюшевых диванах и у витрин магазинов листовки? Наконец, что именно здесь, в Севастополе, он будет искать Людмилу?
Он как-то даже не замечал, что сидит в зале ресторана. Невнимательно читал меню, даже забыл, что именно заказал официанту. Ему все еще виделись образы этого белокаменного города, бухты, набережные, вспоминался старик сторож. Думал и о лейтенанте Шмидте. Кто он? Герой? Пророк? Что притягивает к нему людей? Что, наконец, притягивает сейчас всех в этот город?
Он вспомнил круглолицего солдатика, выступавшего с плетеного стула, холодный блеск мрамора в гробнице адмиралов. И вдруг понял, что не только не сумеет, но и принципиально не станет писать ласкового и уютного моря, которого алкала душа Зауэра. Уже просто потому, что такого моря нет в природе, не существует. Даже когда оно кажется спокойным, как тарелка супа, в недрах своих оно таит штормы и бури.
- Вас зовут!
Владимир не сразу понял, что в зале ресторана возник усатый портье и обращается именно к нему.
- В вестибюле вас ждут.
Первая мысль была: Александр. Но это оказался человек с бляхой на левой стороне груди.
- От Александра Ивановича, - сказал он. - У входа фаэтон.
Если извозчик, то при чем тут фаэтон да еще с обитыми кожей сиденьями и таким же кожаным верхом? Почему не обычная городская пролетка? Да и голос человека был мучительно знакомым, хотя Владимир мог поклясться, что лицо это видит впервые: широко расставленные глаза, крупный прямой нос, подбородок с ямкой.
- Править лошадьми умеете? - спросил человек.
- Кое-как.
- В том-то и дело, что и я не лучше. Да уж ладно, рискнем. Это для вас, - и сунул в руки сложенную вчетверо восьмушку плотной бумаги.
Записка была без обращения: "Добыть у Ш. все, что там есть. Доставить на Корабельную. Пароль для Ш. "Марат"".
- Вы знаете адрес, по которому нужно доставить груз? - спросил Владимир.
- Все знаю: где взять, куда отвезти. Сейчас нам на дачу устричного фабриканта, а оттуда - на Корабельную.
И тут Владимир вспомнил, где слышал этот голос, при каких обстоятельствах: беседку, силуэты Людмилы и незнакомого плечистого мужчины.
- Спартак, - спросил Владимир. - Когда вы в последний раз видели Людмилу Александровну?
Спартак не вздрогнул, не оглянулся и вообще никак не отреагировал на то, что его узнали.
- Вчера вечером.
- И сегодня повидаете?
- Конечно. Да и вы ее увидите.
- А вас не удивило, что я знаю ваш псевдоним?
- Какой такой псевдоним?
- Но ведь вас на самом деле зовут совсем не Спартаком.
- Конечно. Отец с матерью Петром нарекли, а "Спартак" - так это моя подпольная кличка. Никакой не псевдоним. А в том, что вы мою кличку знаете, ничего удивительного не вижу. Раз вы друг нашего Александра и Людмилы, значит, и мне нет резона с вами хитрить.
До виллы Шуликова домчали за полчаса, хотя и не без происшествий. Спартак с такой наивной лихостью правил лошадьми, что, случалось, экипаж заносило на тротуар. На Тотлебенской сбили две мусорные урны, которые с грохотом покатились по мостовой вслед фаэтону, а на Новом спуске чуть было не въехали в огромный каштан.
Сама вилла устричного фабриканта была построена строго - без портиков, колонн и аркад. В ее облике чувствовалась та простота, которая была уже на грани вызова вкусам нуворишей, застроивших побережье помпезно-кичливыми домами разных стилей. Двухэтажное центральное здание с простыми квадратными окнами, к нему примыкали два крыла - галереи.
Ограждал виллу ажурный металлический забор. Посреди него - ворота. От них к главному входу вела присыпанная толченым ракушечником дорожка.
- Я подожду сколько надо, - сказал Владимиру Спартак. - Случай такой, что вам будет удобней беседовать с господином фабрикантом без свидетелей.
Под ногами скрипел ракушечник. У двери Владимир позвонил. Она распахнулась сама по себе: дистанционный замок. Хозяин мог открыть дверь перед гостем, даже находясь за два десятка метров от вестибюля. Эта новинка впервые появилась несколько лет назад в одном из парижских отелей. Венедикт Шуликов, тщательно следивший за развитием бытовой техники, тут же применил ее и у себя. Кроме того, в правом крыле дома стоял великолепный электромобиль, привезенный из Лондона в Одессу, а оттуда уже в Севастополь. Подушки из красного бархата, хрустальные пепельницы, мощные ацетиленовые фонари. Если бы Витька Эдельвейкин хоть краешком глаза увидел эту машину, сияющую краской, лаком и никелем, он, может быть, отказался бы от своей идеи осчастливить электромобилем и родную Ялту. Он был бы попросту сражен совершенством конструкции, тщательностью отделки. Но недаром говорят, что иной раз смелость рождается от неведения. И, может быть, хорошо, что Витька не видел дорогой игрушки фабриканта устриц…
- Идите прямо, в кабинет. Хозяин ждет вас.
Голос был странный, хрипловатый, какой-то механический. Уж не говорящая ли машина Эдисона с восковыми валиками? Ковер скрадывал шум шагов. Владимир нажал ручку двери, ведущую в зал.
- Я увидел фаэтон и вас в окне, - сказал теперь уже живой голос. - Вас не удивили автоматы в моем доме?
- Удивили, - спокойно ответил Владимир. - Вернее, заинтересовали. Но я к вам по очень срочному делу. От Марата.
Тщательно спрятанные за верхним карнизом лампионы освещали потолок мягким розоватым светом. И оттого казалось, что в кабинет заглянуло утреннее солнышко. Услышав пароль, хозяин оторвался от аквариума, поднялся, подал гостю руку, быстро не глянул, а именно заглянул в лицо, как можно заглянуть в чужое окно, тут же устыдясь собственного любопытства, и, наконец, взял в руки записку.
- От Александра Ивановича? Я так и думал, что он здесь. Почему же не пришел сам?
- Я ничего не могу добавить к тому, что сказано в записке.
- Понимаю, понимаю… Как тут не понять! Вам известно, что мы с Александром Ивановичем большие друзья? Нет! Неужто он ничего не рассказывал? А ведь он мне жизнь спас. Два года назад, в Швейцарии. Я сорвался и поехал по снежнику. Альпинист из меня, знаете ли, никакой. Он догнал - рискуя, падая. Но человек он находчивый - зацепились с помощью альпенштока. Тогда его Мария была еще жива.
- Мария?
- Ну да, его невеста… Но, вижу, и об этом он вам не говорил… Полно, да друзья ли вы?
- Я приехал сюда с поручением. Привез записку. К чему этот допрос? Время не терпит.
- Да, действительно, - сказал Шуликов. - И записка писана рукой Александра, и пароль верен. Просто я надеялся повидать, соскучился, а тут - не он, а вы… Уж не обижайтесь за откровенность.
- Я все понимаю. Что я должен взять?
- Наверное, те два ящика с револьверами, которые доставили две недели назад от Александра. Вот и все. Разве что моя коллекция - собираю уникальные охотничьи ружья.
- Давайте и ящики с револьверами, и всю вашу коллекцию.