Его устроили доминиканцы, и множество взбудораженных прихожан с молитвами протянулось по улицам в клубах ладана, умоляя Спасителя смягчить свой праведный гнев и благодаря за счастливое возвращение светила. Во главе процессии шел монах с пылающим взором, в пыльной холщовой рясе. Он на манер Левиафана возглашал, потрясая большим распятием:
- Это поклонники нечистого и ложно обращенные ослабили единение с Богом! Близок Агнец, заблудшее небесное тело предвещает это!
- Господь всемогущий, посетивший нас, мы ждем твоего пришествия! - слышалось из толпы.
Толпа втянулась в собор, где клирики в истерии жалобных пророчеств выставили реликвии святого Флорентия и возносили им молитвы. Какой-то монах с лоснящейся бородой разразился потоком проклятий в адрес иудеев, которые-де упорствуют в ереси и являются истинными виновниками зловещего затмения.
- Miserabile magnum! - вещал он, подергиваясь. - Их род проклятый, который распял Христа, теперь в своих синагогах науськивает дьяволов, чтобы они сдвигали планеты с орбит.
- Ora pro nobis, Domine! - вторила ему запуганная толпа.
- Знамения не лгут: волосатые гомункулусы поедают сердца в Берберии, злые духи в ведьмовском обличье устраивают беспорядки в Аквитании , женщины рожают бестий в Тулузе! - голосил монах. - Пусть Божья кара настигнет это треклятое племя!
Гнев расцветал в сердцах разгоряченной паствы, которая нашла виновника и причину случившегося грозного явления и в расползавшейся молве направила свой гнев на евреев, которые, сидя в пределах своего квартала по приказу коменданта и по настоянию великого раввина, в страхе пережидали, пока не улягутся страсти.
С наступлением настоящих сумерек священник благословил склоненные головы собравшихся, призвав сомкнуть ряды перед кознями дьявола и быть бдительными перед возможными бедами, предвиденными небесным явлением. Паства спешила по домам, поглядывая по сторонам, нет ли поблизости какого-нибудь злокозненного марана с крючковатым носом.
- А люди здорово напуганы затмением, - заключил Фарфан, когда они направлялись обратно на постоялый двор.
- Они целиком во власти невежества и этого представления
О мире, основанного на каре небесной, - ответил его хозяин. - Сдается мне, что для евреев скоро запахнет паленым, хотя затмение - не более чем знак нормального хода Божьей природы.
- Да уж, хватает во вселенной потрясающих вещей, - покивал головой Фарфан.
- Мои учителя в Саламанке и Монпелье без труда предсказывают подобные чудеса с помощью сфер Николая Орезмского и таблиц Роджера Бэкона . Чудо, которое здесь наделало столько шума, определено естественной логикой мироздания.
Теплый ветер донес до них запах цветущих апельсинов, можно было с наслаждением подышать полной грудью. Они поспешили утолить свой голод краюхой хлеба, слабым винцом "Гуадейра" и куском вяленого мяса, а затем вручить себя провидению, от которого зависел первый день их работы.
Уже закрывшись в каморке, молодой человек, перед тем как затушить светильник, пошарил в дорожном мешке и вытащил кошель, где хранил самые ценные вещи. Аккуратно развязав его, он извлек медный цилиндр с медицинскими дипломами университетов Салерно и Эльмантики . Позади остались годы, проведенные в аудиториях Саламанкского университета, гостеприимный дом на улице Руа, утомительное странствие на пару с верным Фарфаном по деревушкам Кастилии и Арагона, где они по дороге лечили фурункулы и вправляли кости, жизнь в Каркасоне, Салерно и Монпелье, где у Арнау де Вилановы и у маэстро Мондино он обучался премудростям хирургического мастерства, а также изучал наследие исламского ученого Масихи, весьма почитавшегося медиками Европы.
Он проводил долгие вечера, неустанно роясь в старых библиотеках, на полках монастырей, в которых занимался целительством, руками, закапанными жиром светильников, разворачивал старые пергаментные свитки, исписанные арабской вязью в лучшие для медицины времена, изучал правила хирургии, составленные в Кордове, пытаясь доискаться до древних утерянных премудростей врачевания.
Бубонная чума заставила их отказаться от предложенного в Сарагосе места и попытать счастья на юге, хотя слуга сегодня же стал уверять, что приметы первого дня не могли быть более неудачными, так что вряд ли их жизнь в этом городе закончится добром. Молодой человек раскрыл потрепанную объемистую книгу. Это был "Канон врачебной науки" Авиценны на арабском языке. Молодой человек высоко ценил этот трактат, хотя и считал его неполным. Взяв тростниковую палочку для письма, скляночку, содержащую атраментум и лист пергамента, он начертал готическим шрифтом:
ЯГО ФОРТУН
Целитель язв и грудных опухолей
Магистр университета Саламанки
- Прикрепи на дощечку и повесь на двери. Пусть о нас знают.
- Ты начнешь как врач гребцов, шлюх и жуликов, потому что других людей на постоялом дворе не наблюдается. Но лиха беда начало, Яго. Уж ты знаешь толк в снадобьях, можешь обезболивать, а еще убеждать - это просто талант в таком деле.
- Ну да, такие качества, наверное, не очень презренны, - ответил молодой врач, иронически усмехнувшись.
Перед тем как лечь в постель, он вышел во двор, вспомнил о таинственной монахине, которую ему довелось увидеть прямо у стен постоялого двора, и стал размышлять: кем в действительности является эта ясновидящая и кем приходится ей этот ее уродливый карлик? Если она - наперсница королевы доньи Марии, то должна владеть невероятными секретами, если помнить о взаимной вражде между четой монархов Кастилии.
Поверх черных силуэтов кипарисов и минаретов стояла желтая луна, отражаясь в ясных водах Гвадалквивира.
Судья для блудниц
Поутру Яго и Фарфан оделись получше и прошлись по границе еврейского квартала, вход в который через ворота Привилегий на рассвете открыл стражник. Попробовали булки с кунжутом в Платяных рядах, глядя, как солнце лениво облизывает колокольни церквей, сзывавших людей к воскресной мессе. Тем не менее, несмотря на умиротворение, царившее на улицах, горожане продолжали шушукаться между собой о недобрых причинах вчерашнего небесного казуса, следствием которого могло быть появление в любой момент на бывшем минарете у храма Святой Марии самого Антихриста с адовой сворой демонов.
- Какой замечательный повод для слухов и измышлений, - заметил врачеватель.
- Страх рождает суеверия, мой господин. Огради нас, Боже, от этого.
Повернув за угол обители архиепископа, они увидели толпу праздных прихожан. Это были большей частью монахини и дуэньи, которые входили в ворота у главного храма и толпились во дворике под сенью апельсиновых деревьев. Оттуда доносился громкий голос, сзывавший на воскресную проповедь.
- Подойдем ближе. Там, в храме, что-то происходит.
Внутри люди с испуганными лицами окружали импровизированный помост, на котором под мумифицированным крокодилом на портике выступал, жестикулируя, доминиканец с толстым двойным подбородком:
- Знак, поданный нам небом, говорит о многом, братья! - Голос его для убедительности то и дело возвышался. - Исполняется откровение апостола, и было бы негоже презреть его, в то время как злокозненное племя рядом с нами выжидает своего часа. Злой дух со своими подручными возвращается, с этими хулителями и палачами Христовыми, неисправимыми ростовщиками! Приближается явление Христа , вот о чем подан знак, дети мои, вот когда нам понадобится милосердие Божие, и не избежать никому Страшного суда.
Люди стояли безмолвно, впечатленные эмоциональной речью проповедника, который перемежал проклятия паузами и постукивал кулаками по поручню. Он говорил о библейских напастях, катастрофических бурях и исчадиях ада, потом сделал красноречивую паузу.
- Но может ли устрашить что-нибудь паству Божью? - торжественно спросил он, указав на сундучок, стоявший у его ног. - В какой-то мере да, братья. Но вас способна охранить милость, которой располагает мать святая церковь. Вот простое средство: булла, которая предохранит вас от зла. С благословления Папы Иоанна Авиньонского и покрова Святой Девы - заступницы страждущих она освободит вас от пагубных последствий небесного чуда при помощи пятилетних индульгенций, которые поддержат вас в противостоянии злому духу.