И здесь он живет? Сознательно выбрав это убогое окружение? Или такова плата за литературную карьеру? Тогда вопрос: он что, и правда написал все свои книги, видя перед собой эти грязные облупленные стены? Ему принадлежат три разных почтовых ящика – два разломанных и огромный третий с такой прорезью для почты, словно это рот великана, готового проглотить весь мир. Некий человек, перепрыгивая через ступеньки, несется вниз и вдруг останавливается, совершив элегантный пируэт, и делает вид, что его внимание привлекли ящики для почты. Но глядит он при этом на меня так, что воздух потрескивает от электричества; время от времени он бросает взгляд на почтовые ящики и снова глядит на меня, но в конце концов (еще один взгляд) – исчезает. "Боль красоты твоей", – написал мне один из старшеклассников, взявший в привычку писать мне… но кто из них не пытался. Анонимные излияния души неведомым образом оказывались в моем портфеле, замысловатые любовные признания в стихах и прозе, состряпанные из библейских строк и комментариев известных наших мудрецов, разбавленных то здесь, то там обычными непристойностями, вырывающимися из самой глубины души подростка, выдавая самые тайные мысли, не дающие покоя голове под вязаной кипой. Виной тому мои татарские скулы и озорной огонек в газах, синее мерцание которых разбивает им сердца. Так что можете высказать мне, как же им в меня не влюбляться. Я могу сказать. Никто не может полюбить меня, потому что совсем ничего обо мне не знает. Совсем ничего. Но это можно сделать в то короткое время, пока я проверяю чью-то тетрадь с домашним заданием. В твоих ответах я не поняла ни слова.
Без десяти десять. Жди. Неприлично ни приходить ранее назначенного времени, ни даже минута в минуту, в этом есть что-то от комплекса неполноценности, ведь он может подумать, как это важно для меня, если она так точна. Я уверена, что я не первая и не последняя среди тех, кто докучает ему таким же образом. Он слишком велик для новичка вроде меня, но Аси утверждал, что у него прекрасные связи. Это и проверим, – может быть, и ты через него получишь такие же связи. Это слово-код. Мы все находимся в связи друг с другом. Пока сами не становимся такой же связью. Моя (даже если это дано мне в наказание) любовь. Моя истинная любовь. Он – и никто больше. Что мы будем делать? Если тебя пугает моя боль, как могу я не бояться ее? Так что я еще немного поброжу по улице. Даю ему лишних десять минут. Пасмурное утро, холоден ветер Иерусалима. Перистые облака. Тем не менее множество молоденьких матерей выбрались наружу со своими малышами, все испытавшие мгновенную боль, одинаково сладкую во всем мире. И это – не проникновение, которое ведомо и мне, и дело даже не в боли, а в крови. Двух лет достаточно для любого терпения. Дай мне уснуть, а потом ты можешь…
И моя собственная мать:
– Я не хочу вмешиваться, но когда-нибудь любая мать имеет право, а я из-за этого не сплю ночами. Вы женаты уже более двух лет. Я понимаю, ты хочешь быть свободной, но, может быть, кто-то должен подумать о том, что нас ждет впереди.
И папа:
– Дело не только в том, что это грех, но и в этом тоже, но Аси ни во что не верит, и он пытается перетянуть тебя на свою сторону, и ты поддаешься ему, отказавшись от веры, в которой мы взрастили тебя, без особого сопротивления, и это тоже…
И мама:
– Не начинай все сначала, сейчас я говорю об этом только с точки зрения медицины, только твое здоровье заботит меня. Однажды ты была больна, надеюсь, ты не забыла, и я прочитала в газете, не смейся, что иногда женщины думают, что в запасе у них вечность, но когда у них возникает желание, обнаруживается, что уже поздно, и выходит, что чем раньше, тем лучше, и само по себе случается только в книжках, но даже там…
Папа:
– Почему, ну почему ты все так усложняешь? Да, мы хотим внуков. Что тут такого? Это что, кому-то запрещено? Мы заслужили у Господа, чтобы Он дал нам хоть одного ребенка. Спроси у матери… Она скажет тебе, как мы хотели еще… мы пытались, чтобы их было больше, но твоя мама не смогла…
Мама:
– Ради всего святого, не начинай все сначала. Дай мне спокойно сказать то, что я хочу, не ради нас, а для вас. Мы в состоянии вам помочь, не то что его семья, которую и семьей-то не назовешь. Мы действительно думали о том, чтобы переехать к вам поближе, но лучше бы вам перебраться к нам поближе… и мы нашли даже квартиру неподалеку от нас.
Папа:
– Вы можете располагать нами не только вечером, но и днем. Бизнес, слава богу, так плох, что я могу управиться в магазине один и отпустить мать. Она может помогать вам хоть целыми днями.
Мама:
– И с точки зрения карьеры Аси… мы думаем об этом тоже, так что и с этой стороны есть резон.
Отец:
– С такой матерью, как твоя, тебе не придется беспокоиться ни о чем. Ведь это ей ты обязана тем, что выросла такой красавицей. Когда ты появилась на свет, мы были поражены, откуда в нашем роду взялась такая обезьянка, но потихоньку-помаленьку…
Мама:
– Хватит тебе раздражать ее, ты способен только все разрушить, ты думаешь, что это я, но видишь теперь, что все это он… он не может остановиться. У меня нет ни минуты покоя. Вчера я разговаривала с матерью Сары, девочки из вашего класса, которая вышла замуж за несколько месяцев до тебя… и они уже ожидают второго внука. Не сердись, я ни на что не намекаю. Я знаю, что это единственное, на что она годится, но вы должны использовать отпущенное вам время, а не плыть по течению и думать, что всё…
Слаженный усыпляющий, мягкий дуэт. Знали бы они, в какой точке наших усилий мы находимся.
Ну а у него была возможность обзора с другой стороны – глубокая и широкая расщелина, тянущаяся до самых гор и неба, помогавшая его вдохновению и освобождавшая от сомнений, где здесь север, где юг, где восток и где запад. Сама я не способна определить стороны света, зато Аси достаточно шагнуть в любую комнату, чтобы определить, в каком направлении он сделает следующий шаг. Пространства открыты любому, кто умеет их читать. И тут возможна неожиданность – подобная тем, что наполняют талмудические тексты. Таково же обостренное ощущение ландшафта. Мальчишки ломали копья с преподавателем Талмуда в то время, пока я по каплям стекала с небес. Полуживая сонная змея подобна обессиленному старому человеку, одолеваемому дремотой. Это возможно. У нас будет случай это увидеть. В конце концов, существуют только слова. И боль от этих слов. Но крови они не источают.
Холод пробирает не на шутку, а на мне – легкая весенняя одежда и летние туфли. Неужели этот леденящий ветер и означает приход весны? Почему это всегда происходит накануне Пасхи? Несколько блеклых дней, отделяющих зиму от весны, а затем всею своей мощью на нас обрушивается лето. Эта страна – для всего сразу. Кстати, недурная строчка, годится для стихотворения. Надо ее записать. Кто-то из поэтов поведал журналистам, что всегда носит с собой небольшой блокнот. Полезная мысль. Что он скорее всего скажет мне? Дина Каминка, у вас огромный талант. Ваше имя стоит того, чтоб о нем не забывали. Последняя надежда литературы времен упадка. Где вы скрывались до этих пор? Какая чепуха! Шикарные тетки с сумками для шопинга, проходя мимо, пялятся на меня. Взгляды их буравят меня насквозь, не то что взгляды мужчин. И выглядит это так, словно я у них что-то отняла. Но те, кто меня знает, знает и то, что исходящая от меня угроза – мнимая.
Маленький мальчик стоит прислонившись спиной к лестничным перилам у входа. Его. Стоит только бросить взгляд на такие же кудри. На то, как он смотрит. Для окончательного сходства не хватает только трубки. Я трогаю его за плечо. Ты сын такого-то, правда? Но это не производит на него никакого впечатления. Похоже, он привык уже, что он сын знаменитого отца. Он бьет по мячу и устремляется вслед за ним по ступенькам.
Две двери, одна напротив другой. На обеих (довольно странно) его имя. Я нажимаю звонок на одной из них, той, что справа. Молодая невзрачная женщина в джинсах держит на руках младенца, за ее спиной грохочет рок-музыка. Прежде чем я успеваю открыть рот, она указывает мне на другую дверь и мягко отступает, оставляя свою открытой, пока я ищу звонок. Уступая свое место другой женщине, постарше и тоже с ребенком. (Этот – третий по счету, тоже его?) В руках у нее – корзинка для покупок.
У него что, и на самом деле – две жены? А что… почему бы и нет? Такие квартиры стоят недорого. В глазах у меня возникает картина – среди ночи, голым, он перебегает от одной к другой.
– Я договорилась с господином… С господином…
– Входите.
Она осматривает мое элегантное платье с ироничной улыбкой и указывает на дверь, ведущую внутрь квартиры. С моей стороны это была ошибка – тащиться в это гнездо богемы на высоких каблуках. Я вхожу в узкий коридор и в ту же минуту слышу, как наружная дверь с громким и циничным грохотом захлопывается за моей спиной. Тусклый свет заполняет пространство среди приземистых книжных шкафов, воздух пропах не просохшим после стирки бельем, усиливая ощущение лирической увертюры, вкупе со смутным отражением в облупленном зеркале, притаившемся среди зимних пальто. Кроме всего прочего, зеркало показывает, что ветер полностью погубил мою прическу, и теперь моя голова более всего похожа на развевающийся флаг. Зачем мне все это?
Проходя мимо кухни, я замечаю гору грязной посуды в раковине. Может быть, он подыскивает себе третью жену, чтобы вымыть все эти тарелки?