- Поздно, - проговорил он, не обращаясь ни к кому в особенности. - Никто уже не может спасти больную. Я могу дать ей лишь безболезненную смерть.
Негр вышел в сад и вернулся с целым пучком листьев дерева, целебного значения которых никто даже и не подозревал. С удивлением увидел доктор, как старый негр соскоблил ножом верхнюю оболочку толстого и мясистого листа, и затем, опрыскав их несколькими каплями душистой жидкости из принесённого пузырька, приложил эти листья на ранку ноги, а также на грудь и на шею больной. А вслед затем вылил двадцать капель этой жидкости в стакан обыкновенного красного вина, осторожно разжал тонким ножом крепко стиснутые губы больной и вылил ей в рот чайную ложку благоухающей жидкости.
Через минуту маркиза облегчённо вздохнула и закрыла помутившиеся глаза. Дыхание её стало ровным.
Лицо приняло спокойный, почти здоровый вид. Теперь она крепко спала безмятежным сном.
Старик отнял руку.
- Она проспит около часа, - произнёс он шепотом. - Когда же больная проснется, то дайте ей ложку этого вина и продолжайте делать это каждые полчаса до тех пор, пока она не заснёт тихо и спокойно навеки.
Ровно через час маркиза Маргарита, действительно, проснулась, не испытывая никаких страданий. Она была в полной памяти и сознавала, что минуты её сочтены, но совершенно позабыла, что именно привело её на край могилы.
С глубоким благоговением исповедывалась она и приобщилась Святых Тайн, а затем попрощалась с детьми и внуками, плачущими вокруг неё, и благословила их.
Затем силы маркизы стали угасать.
Через три часа она уснула навеки тихо и спокойно, с именем Бога на устах.
На похоронах маркизы Маргариты Бессон-де-Риб присутствовал весь город. За гробом, среди многочисленной родни усопшей старухи, шёл и лорд Лео Дженнер под руку со своей невестой.
ЧАСТЬ IV. Кара Господня
I. Масоны торжествуют
Прошло три года.
Наружно ничто не изменилось на прекрасной Мартинике и в роскошном городе Сен-Пьере.
Так же нежил и ласкал мягкий тёплый воздух, так же ярко синел безбрежный океан вокруг счастливого острова, дивно сверкали алмазные звёзды в прозрачных небесах над благословенной Богом страной. Природа сияла той же красой, как и в первые дни мироздания. Она казалась даже милостивей прежнего, так как за эти три года не было ни одного бешеного урагана, ни одного неудержимого наводнения, которые слишком часто опустошали Мартинику со зловещей методичностью.
Для случайных туристов, заходящих в Мартинику на одном из роскошных пассажирских пароходов "Велоче", Сен-Пьер всё ещё оставался христианским городом. Католические храмы ещё существовали, по-прежнему открывая свои двери для божественной службы. Даже оба монастыря, - мужской и женский, - всё ещё занимались воспитанием юношества. Но достаточно было прожить два-три месяца в Сен-Пьере и ознакомиться немного поближе с поведением и взглядами его жителей, чтобы понять печальное положение вещей и убедиться в том, что христианство осталось простой вывеской, маскарадной одеждой, за которой уже скрывалась духовная пустота.
Каждый желающий придумывал себе религию по своему вкусу. Каждая секта находила последователей и строила свои храмы, часовни, кумирни или капища. И все они пользовались одинаковыми правами, одинаковым "покровительством законов". Молитвенный дом спиритов, китайская кумирня, протестантский храм или жидовская синагога окружались одинаковым уважением официальных властей, которые приобщались Святых Тайн в англиканской церкви, или жгли золотые бумажки под носом у какого-нибудь идола… смотря по вкусу и влечению. Католические церкви ещё терпелись, но они всё более "выходили из моды", беднея и пустея с каждым днём, так как посещать богослужения "иезуитов" считалось признаком отсталости. При этом "иезуитами" обзывалось всё католическое духовенство, не имеющее ничего общего с этим орденом. Но антипатией, внушённой тайным братством, основанным Игнатием Лойолой, искусно пользовались, чтобы отвратить души от христианства вообще. И кто же кричал о лицемерии иезуитов? Те самые масоны, которые позаимствовали всё от иезуитов.
Закон, разрешающий браки христиан с евреями и язычниками, проведённый в парижском парламенте, делал своё пагубное дело. Семья разрушалась с поразительной быстротой, семейного очага почти не существовало больше… Да и возможна ли семья, где муж католик, жена жидовка, взрослый сын присоединён к религии Конфуция, дочь - буддистка, а младший сын принадлежит к секте теософов, признающих "нравственное значение" всех религий, ставя на одинаковую высоту сказочного основателя персидской секты огнепоклонников, Будду, Конфуция, Моисея, Магомета и… страшно сказать… Христа Спасителя…
Уживались все эти разношерстные верования в мире и согласии исключительно благодаря общему равнодушию ко всякой религии… Атеистов, то есть неверующих в самое существование Бога, было больше всего, так как верить во что бы то ни было, кроме наслаждений, стало скучно и неинтересно. Неугасимую же потребность в вере, живущую, несмотря ни на что, в душе человеческой, совращённые люди пытались удовлетворить так называемыми "оккультными" науками, обещающими открыть тайны загробной жизни и основы мироздания, на самом деле открывая только "тайны" разврата, преступлений и богоборства.
Легкомысленное отношение ко всякой религии превращало в отраву даже искреннее стремление к возврату благочестия.
Спириты устраивали свои безумные сеансы для забавы, для рекламы, от скуки или ради выгоды. Но кто же, кроме духов тьмы, представителей злой силы, радующейся возрастающему неверию человечества, может отозваться на приглашения подобных вызывателей?…
Масонство торжествовало. Оно не только не скрывалось, но всячески подчёркивало своё влияние, завладевая всеми отраслями общественной жизни. Не скрывалось уже и единение масонства с жидовством… Впрочем, и трудно было бы скрыть его, так как во Франции, Англии, Австрии, Германии и Америке, - повсюду, куда проникали "свободные каменщики", - главные "ложи" оказывались переполненными жидами.
Да и теоретическое единство масонства с жидовством становилось всё яснее по мере того, как распространялось понимание туманной символики масонства… Недаром же главное течение "свободных каменщиков" носило название "Великого Востока", а в названиях различных лож, в утвари, в картинах, в условных фразах и символических предметах постоянно звучали древнееврейские слова.
Даже непосвящённым становилась ясна общность талмудической каббалы с масонством, которое, впрочем, открыто признало эту общность с "великой книгой" иудейско-халдейской премудрости.
Скрывалась до некоторой степени только конечная цель масонских учений, неизбежно ведущих к сатанизму… Об этом ещё умалчивали "посвящённые" высших степеней, понимающие, что громадное большинство заурядных масонов всё ещё считало адскую секту простым философско-благотворительным союзом с высоконравственными и гуманными целями. Эта масса обманутых и одураченных "братьев" низших степеней несомненно с ужасом бы отшатнулась, узнав о настоящих целях "свободных каменщиков". А так как эта масса являлась главной армией масонства, и была нужна тайным главарям его, то её наивную веру пока щадили.
Однако полное откровение уже подготавливалось постепенно на всё учащающихся масонских съездах, решения которых публиковались в специальных изданиях, "к сведению" и руководству всех лож, разбросанных по белу свету.
Одним из таких подготовительных "указов" масонства было между прочим и запрещение упоминать в ритуале посвящения того "верховного архитектора" природы, под именем которого легковерные христиане подразумевали Господа Бога… Подобное толкование позволяло даже искренне верующим вступать в ряды масонства, - от них скрывали совершаемое ими фактическое богоотступничество.
Упразднение имени "верховного архитектора" при принятии масонской присяги раскрывало безбожие и богоборчество адской секты. Оно образумило часть честных людей, завлечённых в масонство могуществом моды и силой совращения. Но эти обе силы так велики, что находились люди, мнящие себя христианами, которые верили, что отрицание Божества делается из уважения к Божеству, и что проповедуется богоборчество ради свободы веры в Бога…
Поистине страшен помрачённый рассудок человеческий! Он мешает понимать самые простые и очевидные истины, в то же время побуждая верить самым нелепым, лживым и губительным теориям, изобретаемым самим сатаной на погибель человечества… Благодаря возрастающему могуществу масонства, слуги сатаны распространяли своё мерзкое учение столь беспрепятственно, как и безопасно.
Число сатанистов всё росло, увы, не на одной только Мартинике… Повсюду вслед за "невинными", "высоконравственными" и "гуманными" масонскими ложами появлялись их неизбежные спутники-сатанисты, тайно вершащие свои гнусные деяния…
Когда же то тут, то там одно из подобных чудовищных деяний как-нибудь случайно выплывало наружу, немедленно начинались крики о сумасшествии "изуверов"… Учёные жиды: врачи и юристы, историки и философы, писатели и журналисты, нагло отвергали возможность ритуальных убийств в XX веке, и под шумок этих воплей замолкали разговоры о чудовищных преступлениях.
Если же случайно и попадали в руки правосудия не в меру откровенные сатанисты-фанатики, то их помещали в сумасшедший дом, а не то, в случае невозможности заставить замолчать, завязывали им рты… смертью.
Масоны торжествовали, заранее высчитывая день и час, когда капище сатаны осилит храмы Христовы, когда человечество, окончательно совращённое подготовительной работой жидовских развратителей, станет стадом животных, без чести и совести, без веры, надежды и любви, и попадёт в явное, окончательное и всеми признанное рабство к жидовскому народу.