XXVI. Жертвоприношение сатане
Только тот, кто упорно бился, тщетно пытаясь освободиться от мучительного кошмара, может представить себе положение и чувства молодых женщин, глядевших на жертвоприношения сатане.
Ужасно было это отвратительное зрелище. Ужасно даже тогда, когда глубокая тишина окружает каменных идолов в безлюдном помещении. Вдвойне ужасно, когда отвратительное капище ярко совещается бесчисленными огнями, когда толпа обезумевших богоборцев наполняет его пьяными воплями, когда раздаются святотатственные песни в честь сатаны, а огонь чёрных свечей смешивается с удушливым запахом можжевельника, с воскурениями, одуряющими и возбуждающими все низкие похоти, таящиеся в душе человеческой.
Когда нам, детям XX века, приходится читать описания чудовищных "чёрных месс", устраивавшихся перед французской революцией, мы недоверчиво качаем головой и говорим: "Какой вздор, какие сказки!". Мы не можем понять, как могло человечество верить в "подобные глупости", забавляться такими "нелепыми кощунствами", принимать участие, хотя бы и косвенное, в таких гнусных преступлениях.
Когда известный французский писатель Гюисманс лет тридцать назад осмелился первый рассказать печатно, что сатанизм существует и в наше время, когда он описал "чёрную мессу", совершающуюся в Париже в конце XIX века, над ним стали смеяться. Но постепенно страшная истина начала выплывать из мрака тайны, которой окружали её заинтересованные, и грозный призрак сатанизма поднялся, наконец, во весь рост, дерзко угрожая кровавой дланью сияющему кресту Господню.
Теперь уже нельзя сомневаться в существовании обожателей дьявола. Опровергают это лишь масоны и их приспешники, имеющие свои особые причины отвергать очевидность.
Сначала Гермина глазам своим не поверила, рассматривая отвратительные подробности капища сатаны. Склонившимся над решётчатым отверстием в потолке ясно видна была гигантская статуя Люцифера, изображённого в виде чёрного козла с красивым, но злым и насмешливым человеческим лицом. Над высоким лбом его круто подымались большие золотые рога с горящей между ними синим огнем древнееврейской буквой "шин", - начальной буквы имени великого искусителя: "шатан" (сатана).
Не менее ясно видели невольные зрители адского жертвоприношения и гранитный треугольный камень, лежащий посреди капища, - с выдолбленной на его поверхности фигурой как бы распятого человека и громадным золотым сосудом, стоявшим у нижнего конца треугольного камня там, где оканчивается глубокий жёлоб для стока жертвенной крови.
Торжественное "сатанослужение" уже началось.
По капищу носились клубы зеленовато-жёлтого, сильно пахучего курения, подымающиеся из бесчисленных сосудов, разбросанных повсюду. Одуряющее и возбуждающее благовоние смешивалось с острым запахом больших чёрных свечей, горящих зелёным пламенем в высоких шандалах, изображающих то людей, то животных, в самых неприличных отвратительно-грязных позах.
Бесчисленные лампады, серебряные и золотые, украшенные драгоценными камнями и сверкающие пёстрой эмалью, освещали разноцветными огнями фигуры каменных и металлических истуканов, причудливых чудовищ, каких вызывает из ада бред белой горячки. Но здесь перед этими чудовищными истуканами падали ниц мужчины и женщины, перед ними воздевались руки "молящихся", им возжигали свечи и кадили каким-то красным дымом из сосудов, от неприличной формы которых краску стыда залила лица честных женщин, ставших случайными зрительницами этих мерзостей.
Гермина крепко сжала руку Матильды. Ей казалось, что она спит и бредит. Широко расширенными, испуганными глазами глядела она на толпу народа, наполнявшую капище. Тут были мужчины и женщины, даже дети, частью наряженные в фантастические костюмы, напоминавшие оперу "Аида" или драму "Соломея", частью полураздетые или даже совсем обнажённые. И все они, - мужчины, женщины и дети, белые, чёрные и метисы, пели громкий гимн сатане, возмутительные слова которого, полные бешеной ненависти к извечному победителю духа тьмы -Христу Спасителю - явственно долетали до ушей невидимых слушательниц.
- Матильда, Матильда! Что это такое? - шептала, откидываясь назад, Гермина.
Одуряющие запахи проникли в верхний подземный ход, заставляя болезненно биться сердца и кружиться головы.
Гермина снова нагнулась над решёткой. До её слуха донёсся тихий женский голос, показавшийся ей знакомым.
Посреди капища стояла Луиза.
Леди Дженнер, не ожидавшая ничего подобного, не вскрикнула только потому, что рука Матильды быстро легла на её губы. Но взгляд Гермины выразил такой безумный ужас непонимания, что Матильда произнесла едва слышно шёпотом:
- Ради Бога, молчи, Гермина! Не погуби себя и нас. Помни, что один звук может привлечь внимание злодеев и тогда уже ничто нас не спасёт.
Гермина с трудом дышала, силясь побороть волнение.
- Но ведь это Луиза! Моя Луиза! Как она сюда попала? - растерянно повторяла она, не отрывая глаз от страшной сцены, разыгрывавшейся внизу. - В капище? Как она сюда попала?
- Так же, как и я! - ответила Матильда торопливо. - Её похитили так же, как и меня…
Гермина сделала резкое движение, но Матильда снова прошептала:
- Ради Бога, молчи, Мина, если не хочешь погубить всех нас. Её всё равно не спасёшь.
Фигура бедной Луизы была ясно видна наблюдающим сверху. Несчастная девушка была уже "приготовлена" для дьявольского жертвоприношения. Совершенно обнажённая, она была прикрыта громадным пурпурным плащом, расшитым какими-то кабалистическими знаками из чёрного бархата и золота. На распущенные длинные волосы обречённой надет был символический венок из тринадцати ядовитых растений, а в руки вложен букет из семи зелёных веток.
Два жреца сатаны стали возле неё. Лица их не были замаскированы, и в одном из них Матильда узнала одного очень богатого квартерона, просившего её руки года четыре тому назад.
Она тяжело вздохнула, узнавая одного за другим присутствующих сатанистов, которым ещё недавно пожимала руки "в обществе", считая их своими добрыми знакомыми. С ужасом спрашивала она себя, где же граница распространения отвратительной секты, к которой, казалось, принадлежал весь город? Как Господь терпит существование подобного города?
Как бы в ответ на этот вопрос раздался тихий, но внятный рокот - грозный голос вулкана, предвестника гнева Божия…
А внизу страшная драма шла своим порядком.
"Обречённую" подвели к жертвенному камню, украшенному гирляндами из тех же, посвящённых сатане, цветов и растений, и сдёрнули с неё плащ. Глухой ропот пронёсся по подземному капищу, напоминая рыкание дикого зверя, завидевшего лакомую добычу.
Кровь похолодела в жилах невольных свидетелей этой адской сцены.
Бедную девушку подвели к жертвенному камню.
- Не гляди, Гермина, не гляди! - боязливо прошептала Матильда.
Но несчастная леди Дженнер уже не могла отвернуться от ужасного зрелища, не могла даже закрыть глаз, какой-то непостижимой силой пригвождённых к решётке, сквозь которую ясно видны были мельчайшие подробности адского жертвоприношения.
Она видела, как Луиза опустилась на роковой камень, как отделился один из жрецов и неслышными шагами приблизился к распростёртой жертве, которую удерживали четыре полуобнажённых женщины с сверкающими глазами и бледными лицами вакханок, опьянённых кровью. Она видела, как над распростёртым телом несчастной девушки поднялась рука со сверкающим ножом и как лезвие скрылось в белой груди, из которой фонтаном брызнула алая струя, стекая в широкий золотой сосуд, подставленный отвратительной старухой с лицом ведьмы и глазами голодного волка.
В ту же минуту под звуки чисто дьявольской музыки вокруг жертвенного камня в бешеной пляске закружился адский хоровод жриц сатаны. Всё ускоряющиеся движения обнажённых плясуний скрыли от присутствующих агонию несчастной жертвы, но Гермина смотрела сверху и видела, как поражённая насмерть Луиза судорожно вытянулась и замерла, склонив побледневшую голову на левое плечо, подобно розе, охваченной смертельным морозом.
В то же время лицо жреца, медленно вынимающего жертвенный нож из груди несчастной девушки, выступило из тени колонн, отчасти скрывавших его, и при виде этого красивого молодого лица, обрамлённого чёрными кудрями, леди Дженнер отчаянно вскрикнула:
- Лео! Лео! - и без чувств свалилась на пол. Могучая рука подняла упавшую и тихий, но повелительный голос произнёс:
- Скорее, скорее за мной! Я понесу её. Держитесь друг за друга, чтобы не растеряться в темноте!
- "Чёрный чародей", - прошептал Дим.
- Отец! - вскрикнула Матильда, хватая руку старика.
- Скорее, скорее! - повторил он, делая резкое движение. В ту же минуту светлое пятно в полу исчезло, сквозная решётка закрылась. Тьма окружила беглецов.
Но чёрный отшельник двигался в этой темноте так же быстро и уверенно, как среди белого дня. При этом его старые руки легко несли бесчувственную леди Дженнер.
Матильда следовала за ним, держась за край его белого плаща и чувствуя, что Дим держится за конец её платья.
Путешествие в глубокой тьме продолжалось не менее часа. Матильда начинала чувствовать утомление, дыхание её становилось прерывистым, и даже маленький негритёнок громко вздохнул раза два.
Старый отшельник понял утомление своих молодых спутников и, не останавливаясь, проговорил:
- Крепитесь, дети мои! Сейчас мы у цели.
Действительно, через четверть часа воздух в подземных галереях, становившийся всё удушливей и горячее, стал заметно охлаждаться. Дышалось легче, чувствовалось как бы дуновение ветерка. Ещё через сотню шагов до слуха Матильды долетел отчаянный женский плач.
- Марта! - вскрикнул Дим. - Она считает нас погибшими. Радостный крик ответил на его возглас.