- Что вам от меня нужно, Лео? - спросила она. - Уж не пришли ли вы по братской заботливости облегчить судьбу той, которую называли сестрой?
Лорд Дженнер поднял голову. Его голос зазвучал мягко:
- Я пришёл к девушке, которую люблю. Я пришёл предложить ей не только свободу, но и счастье взаимной любви, власть почти безграничную, и богатство, буквально неизмеримое… О, Матильда, умоляю вас ради себя самой, выслушайте меня, протяните мне руку и последуйте за мной…
- Куда? - холодно произнесла Матильда. - Если в могилу, то я с радостью… Так как не скрою, что истомилась в этом каменном мешке, где погребена заживо, и если тебе в самом деле жаль меня, если ты способен чувствовать сострадание, Лео, - открой мне двери настоящего гроба, я прошу тебя… умирая…
Судорога передернула лицо масона.
- Ты не знаешь, о чём просишь, Матильда… Смерть всегда страшна. Та же смерть, которая ожидает тебя в случае неповиновения, вдвойне ужасна. Ты женщина, и неспособна переносить мучения, одно описание которых уже лишило бы тебя сна и покоя. Мужчины, сильные, здоровые и смелые мужчины, умоляли нас о пощаде в роковую минуту. А ты, девушка, сможешь ли ты выдержать один вид жертвенного камня, на котором кончают жизнь жертвы сатаны?…
Матильда с ужасом отступала от говорившего, пока гранитная стена не остановила её.
- Лео… Ты говоришь о жертвах сатане? Ты, муж моей сестры? Ты, кого я любила? И это не сон?… Значит, ты также принадлежишь к злодейской шайке врагов Христа? О, Боже мой, как жестоко караешь Ты меня! Нет, я не могу поверить, чтобы ты отрёкся от своего Творца, и ради кого… сказать страшно… О, Лео, твои слова страшней жертвенного ножа жрецов сатаны. Они терзают моё сердце раскалёнными стрелами…
Впервые слезы потекли из впалых глаз Матильды, впервые почувствовала она себя слабой и беспомощной. И так прекрасно было её залитое слезами смертельно бледное личико, таким райским видением стояла она в этой каменной могиле, что жалость вторично шевельнулась в сердце матёрого масона. На мгновение он позабыл, что пришёл сюда не по своей воле, а по приказанию "верховного совета", пришёл для того, чтобы в последний раз попытаться склонить к уступчивости непобедимость молодой девушки, и он заговорил почти искренне:
- Послушай, Матильда. Оставим теологию. У всякого своя вера. Не будем о ней спорить. Подумай лучше о себе и позволь мне спасти тебя. Ты напомнила мне о своей сестре, бывшей моей женой, и я напомню тебе о том дне, когда златокудрая девочка, которую я называл сестрёнкой, бросилась мне на шею в час разлуки… Матильда, я узнал о твоей любви слишком поздно. Но сердце моё всё же откликнулось, и я не могу допустить твоей гибели. Во имя прошлого, прошу тебя, Матильда, позволь мне спасти тебя. Поверь мне, послушание будет для тебя нетрудной обязанностью. Твоё ясновидение нужно вовсе не так часто, как ты думаешь. Масоны сильны и могучи… Они и без сомнамбулы знают всё, что их интересует.
- Тогда зачем же вам нужны ясновидения? - холодно произнесла Матильда. - Зачем вы воруете несчастных девушек, не нужных вам?
Лорд Дженнер поморщился.
- Старый дурак Берс наговорил тебе кучу глупостей, желая запугать тебя… Поверь мне, Матильда, я лучше его знаю требования нашего союза. Ясновидящие участвуют в церемониях нашего ордена всего два-три раза в год, когда ритуал предписывает вопрошать их. Только и всего. В остальное время они свободны и могут жить, как им угодно. Ты вернёшься в дом своего отца, если захочешь, и будешь там полной хозяйкой, будешь моей любимой сестрой… если не захочешь быть моей любимой женой…
- А Гермина?! - вскрикнула Матильда с негодованием. - Куда ты денешь свою вторую жену? Уж не думаете ли вы убить её, как убили мою мать и бабку, моего брата и мою несчастную сестру? Всю нашу семью извели вы, злодеи! И ты ещё смеешь говорить мне о своей любви? Да разве слугам сатаны дозволено любить? Ступай прочь… мне больно и противно глядеть на убийцу моего отца.
Лорд Дженнер побледнел. Глаза его сверкнули гневом.
- Откуда ты знаешь о смерти твоего отца? Он умер после твоего исчезновения, - медленно произнёс он. - Кто мог проникнуть в твою темницу, чтобы принести тебе это известие?
Матильда презрительно усмехнулась.
- Успокойся, палач! В ваши темницы не может пробраться ни одно живое существо. Но всё же я знаю о смерти моего отца… Знаю потому, что он сам приходил благословить свою несчастную дочь. Для души человеческой, исполняющей волю Божию, нет непроницаемых стен.
Смертельная бледность покрыла красивое лицо Лео.
- Ты видела твоего отца? - проговори он.
- Я вижу его каждую ночь. Его и мою мать, и бабку Маргариту, и бедную сестру Лючию. Они приходят ко мне и утешают меня. Люди зовут это сновидением. Для меня это свидание с дорогими любящими душами…
Вздох облегчения вырвался из груди Лео.
- Сновидения? - повторил он медленно. - Ну да, конечно. Иначе ведь и быть не могло. Что ж, сновидения нам не опасны. С ними бороться нетрудно…
Несмешливая улыбка промелькнула на успокоенном красивом лице лорда Дженнера.
- Мечтательница, - холодно промолвил он. - С тобой нельзя говорить серьёзно. А, между тем, я должен торопиться. Время бежит… Здесь ты, вероятно, потеряла счёт дням и ночам. Но там, где светит солнце, теперь 7-ое мая. Последний день твоей жизни, Матильда, если ты не покоришься нашему требованию…
- Ни за что! Никогда!… - твёрдо и решительно произнесла молодая девушка. - Зови своих палачей, слуга сатаны… и кончайте скорей…
- Это твоё последнее слово, Матильда? - дрогнувшим голосом спросил Лео. - Подумай прежде, чем ответить… После меня уже никто не спросит тебя и никто не… спасёт.
- Кроме Бога, перед Которым бессильны силы дьявольские. На Господа уповаю я. Передай этот ответ пославшим тебя.
Голос Матильды звучал с такой торжественной решимостью, что Лео понял бесцельность дальнейших разговоров. Тяжёлый вздох вырвался из груди слуги сатаны. Ему припомнилась единственная женщина, которую он любил. И, как живое, вставало в его памяти хорошенькое грустное личико Гермины, и прозвучал её нежный мягкий голос, оплакивающий своих потерянных "сестричек"…
Ради неё, ради своей Гермины, Лео хотел бы спасти эту упрямицу, но ведь она сама не хочет этого! Что же делать? Масоны не могут выпускать своих жертв, особенно таких, перед которыми они не стеснялись, как перед обречёнными на вечное заключение или на смерть. Мало ли что они могли услышать, угадать, или чутьём понять?
Судьба Матильды была в её руках. Тем хуже для неё, если она не хочет выбирать спасения. Он - Лео - не виноват в страшной судьбе, ожидающей её. Он сделал всё, что мог, для того, чтобы спасти несчастную. Большего сделать он не в состоянии, не имеет права, да и не желает…
С холодным и мрачным взглядом лорд Дженнер обратился к Матильде:
- Мы исполняем последнее желание осуждённых на смерть. Говори смело. Я постараюсь исполнить всё, что ты захочешь!
Яркая краска залила бледные щёки Матильды и сейчас же погасла.
- Я бы хотела ещё раз взглянуть на солнце, на синее небо, на зелень деревьев, хоть из тюремного окна, сквозь железную решётку, - прошептала она дрогнувшим голосом, однако, заметив нахмурившееся лицо Лео, торопливо прибавила:
- Но так как это желание, очевидно, неисполнимо, то я попрошу дать мне воды и чистую одежду… я хотела бы встретить смерть не в этих грязных лохмотьях.
Горькая улыбка скользнула по губам жреца сатаны. Несчастная девушка говорила об одежде! Как мало знала она о страшных оргиях, оканчивающихся смертью назначенных жертв. Снова глухая жалость смутно сжала сердце лорда Дженнера, и голос его зазвучал с непривычной мягкостью:
- Я исполню твоё желание, Матильда. Тебя переведут в надземную камеру, из окна которой ты увидишь и небо, и горы, и солнце… если оно благоволит показаться нам сегодня. Там ты найдёшь женщин и всё нужное… Прощай, Матильда, и помни мой последний совет: в память о старой дружбе я обещаю спасти тебя даже в последнюю минуту… если ты захочешь! Крикни одно слово: "покоряюсь"! Этого будет достаточно, чтобы вернуть тебя к жизни, к свободе и счастью.
Но Матильда уже не слушала его. В ушах её внезапно зазвучали какие-то далёкие голоса, неясные, но милые и родные, - голоса, столько раз слышанные ею во сне! И эти тихие, нежные голоса нашёптывали ей слова надежды и успокоения.
Так отрадно и могущественно было чувство неземного покоя, внезапно охватившее девушку, что Матильда позабыла, с кем говорит и о чём говорит.
Под влиянием необъяснимого и непобедимого чувства восторженной признательности и неземного счастья, Матильда опустилась на колени, прошептав:
- Отойди от меня, сатана!…
Тяжёлый вздох раздался за её спиной, затем тихий скрип и едва слышный глухой лязг железа! Прошла ещё минута… Матильда оглянулась. Её темница была пуста.
Лорд Дженнер исчез так же бесследно и загадочно, как и вошёл.