Вот не понравился ей Нижний, и всё тут! Казалось бы, большой город. В центре России. И зима тут – зима. И лето – лето. Нет, тянуло к сопкам. С макушек которых постоянно спол-зающие тяжёлые тучи утюжат крыши домов и, распарывая о них брюхо, проливаются холодным дождём на горожан. И, несмотря на частую непогоду, всё ж хотелось жить именно там. Там, где грозди ярко-красной рябины под окном. Где по ночному небу извивается лента северного сияния. Где радость от первых лучей солнца после долгой Полярной Зимы. В Нижнем солнце есть всегда. А разве кого-то радует обыденность?..Впрочем, так думала только Кристина. И мать счита-ла, что со временем это пройдёт. Кристина закончила школу. Поступила в Высшую Школу Экономики, – здесь же, в Нижнем Новгороде. И по окончании устроилась в фирму. Стала торговым пред-ставителем. Моталась по магазинам, организациям, пред-лагая товар. Брала заявку и мчалась в офис, где этот товар забивали в накладные. Кристина терпеть не могла эту ра-боту. Но при должном усердии та приносила неплохие деньги. И, не особо ограничивая себя в расходах, за пять лет она накопила шестьсот пятьдесят тысяч рублей, – как раз на двухкомнатную квартиру в Североморске. И ещё сто шестьдесят тысяч осталось на первые необходимости. Мать, узнав, что дочь всё же на полном серьёзе уез-жает, сначала расстроилась. Но после смирилась, успокоилась. А что ещё остаётся матери, когда ребёнок уж вырос и давно сам себе голова. Кристине было двадцать восемь лет. И, коль личная жизнь не сложилась тут, так, может, в Североморске всё пойдёт по-другому. Отец, давно продавший свою однокомнатную кварти-ру и живущий теперь в "трёшке" с новой семьёй, сделал до-чери вызов в закрытый город, когда подходящая квартира появилась в продаже. Кристина прожила месяц у отца, пока дождалась раз-решения администрации города на покупку жилья. Новая семья у отца была ещё та. Вечно тараторящая жена и два её ребёнка. Дочь – двадцатилетняя стерва. И двадцатипятилетний сын, на диване мечтающий о высоко-оплачиваемой работе. Общий язык Кристина нашла толь-ко с младшим сынишкой её отца, братиком, проказником Алёшкой. Жила Кристина в комнате у "стервы". Названная се-стрица всячески пыталась показать, кто тут хозяйка, а кого здесь лишь благосклонно терпят. К примеру: вернувшись с прогулки, Кристина откры-ла форточку. Конец апреля, солнышко светило в окно, а квартиры отапливались с каким-то остервенением, слов-но кочегары стремились побыстрей израсходовать мазут и остановить уже котлы на лето. После улицы в комнате было жарко. Ну, она и открыла форточку. А тут с кухни за-шла сестрица. – У нас апрель – не май месяц, – съязвила та. – Это у вас, в Нижнем, тепло. А тут даже май – не май месяц. В другой раз Кристина как-то присела за стол со сво-им ноутбуком. Проверить почту. И увидела по дальним краям стола налёт пыли. Взяла тряпку, да и протёрла. Так вернувшаяся с прогулки сестрица устроила скандал по по-воду сдвинутой с места лампы. Были и другие подобные случаи. Но при родителях стерва превращалась в радушную сестрёнку, стремящуюся всем сердцем сблизится с недружелюбной Кристиной.
Единственным симпатягой был разбойник Алёшка. Они частенько игрались. Входящий в раж братишка оста-вил не один синяк на руках Кристины. Наконец, через месяц она приобрела-таки в собствен-ность двухкомнатную квартиру. Всего-то шестьсот пять-десят тысяч рублей! В хорошем состоянии. Свежие обои, линолеум. Только, вот, чугунная ванна вся облезла и по-желтела. Да окна старые. Но то мелочи. У Кристины оставалось сто шестьдесят тысяч, отло-женных на жизнь. Сто на обстановку. А на шестьдесят жить до первой получки на новой работе. Которую собиралась активно подыскивать после штампа в паспорте о Северо-морской прописке. То есть – недельки через полторы. В первый же день она купила в спальню широкий рас-кладной диван, шкаф-купе с зеркальными дверцами. И в зал кожаное офисное кресло на колёсиках. На стол денег уж не хватило. Нужна была ещё и "кухня", а от ста тысяч осталось – три. К позднему вечеру отец собрал шкаф и диван. По-стельное бельё Кристина привезла ещё с Нижнего, так что ночевать осталась сразу в новой квартире. За окном сто-ял Полярный День, шторы ещё не куплены, но повезло – было пасмурно, и солнце не светило в глаза. Кристина, лёжа на диване, натянула на голову одеяло. "Вот так мечты и сбываются", – подумала она. Нет, не то, чтоб все пять лет, работая в активных про-дажах, гоняясь за своими процентами, накапливая деньги, она только и мечтала о квартире в Североморске. Вовсе нет. Это был просто вариант. Мечты, вообще, сбываются у тех, кто знает, как к ним идти, и – идёт. И хорошо на этом пути иметь несколько взаимозаменяемых конечных пунктов. Личная жизнь в Нижнем не сложилась. Последние три года она прожила у своего молодого человека и его замечатель-ной мамы. Да и молодой человек был замечательным, пока не выяснилось обратное. Они собирались пожениться, плани-ровали отдельное жильё. Его мама имела кое-какие деньги и, если бы ей добавили, она бы купила и переехала в одноком-натную квартиру, благословив молодых в своей "двушке". Но замечательные молодые люди, порой, как обо-ротни становятся вдруг натуральными козлами. Некогда замечательный молодой человек выгодно познакомился с питерской мадам, да и улетел к ней. Причём, так спешно, что Кристина узнала об этом, когда тот уже приземлился в Пулково. Конечно, было горько и досадно. Но, в принципе-то, и ладно. Всё, что ни делается – к лучшему. В конце концов, существовал ещё и план "Б". Значит, решила Кристина, судьба ей – ехать в Североморск. И вот она в городе детства. В собственной квартире. Засыпает на собственном диване. Все документы оформ-лены, чеки приложены и лежат на верхней полке шкафа. Всё, что её окружает – принадлежит ей. Круг замкнулся, она снова дома в Североморске. Можно начинать новую жизнь… И тут, в ночной тишине, ударили барабаны и огрыз-нулись гитары. С первых слов песни Кристина вспомнила группу. "Мастер". С песней: "Палачи". Она не была по-клонницей такой музыки. Просто, запомнила с восьмого класса, когда тайком вздыхала по брату своей подруги. Тот был старше на семь лет, уже взрослый. Но вёл себя порой как мальчишка. Бывало, играла эта песня, когда она захо-дила к подруге. Как-то Кристина спросила: – А кто это поёт "Палачи"? – "Мастер". Только не Палачи, а Палычи, прислушай-ся, – издевался брат. – Обо мне, Сергее Палыче, и о сестру-хе, тоже ж Павловне. Э-э-й, Палычи! – Вот ведь, блин! – проговорила Кристина, высунув-шись из-под одеяла. – Хо-о-о-рошие соседи. Молодая пара, жившая тут прежде, утверждала: здесь замечательные соседи, всё тихо и спокойно. Кристина глянула на потолок. "Соседушка сверху. Для молодёжи слишком старая песня. Может, сейчас там живёт тот самый старший брат Палыч?" От этой мысли Кристина даже злиться перестала. Песня закончилась, и звук убавили. Музыку стало практи-чески не слышно. Но, когда Кристина уже, было, заснула, сверху что-то так бухнуло, словно шкаф уронили. – Ну, соседушка… – проговорила Кристина плотоядно. Было 11 часов. Похоже, наверху спали. Перебудили соседей, и к утру баиньки. Сейчас соседушка должен про-сыпаться. Сон алкоголика, говорят, краток и чуток. Он бу-дет мучиться похмельем. Значит, пора знакомится. С боду-на человек кроток и восприимчив. Услышанное умножит натрое помимо воли. – Ну, соседушка… – обуваясь, проговорила Кристина ласково, но не менее плотоядно, чем ночью. Она прислушалась. За пошарканной дверью соседуш-ки было тихо. Нажала на звонок. С полминуты – ни звука. Кристина хотела уже позвонить ещё раз, но тут в квартире послышались шаги. Щёлкнул замок. "А вдруг это тот самый Палыч?" – пронеслось в голове Кристины. Дверь распахнулась. На пороге был незнакомый, со-вершенно голый тип, сходу пьяно воскликнувший: – Нет у меня ничего! А это, – он схватился за цепь на шее. – Сталь! Драгоценностей не носим, презираем. Ни хрена вы у меня не опишете! Голова соседушки вдруг упала на грудь, и длинные распущенные волосы скрыли лицо, как в фильме ужасов "Звонок". Он, покачиваясь, держался синей от татуировок рукой за дверной косяк. Кристина поняла: рановато пришла и, развернув-шись, отправилась вниз. Но тут за спиной раздался звук падающего тела. Она обернулась. Голый соседушка лежал на бетонном полу. – Ой, холодно. Ой, больно, – простонал он, сворачи-ваясь калачиком. – Тьфу! – хлопнула себя по бедру Кристина.