Городничие-бессребреники
Был один городничий, который совсем взяток не брал, так что долгое время все обыватели в недоумении были. Думали, что он нарочно сдерживается, чтобы впоследствии учинить генеральный поход. Но когда прошло довольно времени, и похода не было, то дивились. "Как это, - думалось всем, - он нас не грабит? и как он на свое жалованьишко с семьей живет?" Жалованье же в то время городничему полагалось чуть не семь сот на ассигнации, да и семейство при этом не возбранялось иметь. А у этого самого городничего, кроме жены и охапки детей, еще две свояченицы жили, да теща, да племянник-дурачок. Всех надо было накормить, напоить, обуть и одеть. И он все это исполнял аккуратно и даже приятелей от времени до времени хлебом-солью угощал.
- Кузьма Петрович! да как же ты изворачиваешься? взяток ты не берешь, а между тем всего у тебя в изобилии? - спрашивали его прочие чины, которые хотя тоже взяток не брали, однако и не отказывались.
Но он долгое время уклонялся от объяснений и только загадочно отвечал:
- Слово такое у меня есть!
Наконец, однако ж, пристали к нему так, что он решился открыть свой секрет.
- Когда меня на должность определили, - сказал он, - я на первых порах чуть рук на себя не наложил. Жалованьишко малое, семья большая - как тут жить? Теща говорит: "Надобно, Кузьма Петрович, взятки брать!". А я в ответ: "Неблагородно!" Жена плачет: "Сам ты посуди, как без взяток семью прокормить!" - А я в ответ: "Покажи закон, коим дозволяется взятки брать!" Словом сказать, уперся на своем, слышать ничего не хочу… Однако взятки не взятки, а пить-есть надобно. Вот взмолился я ангелу своему: "Кузьма-бессребреник! угодник божий! научи, как мне быть!" Молюсь день, молюсь ночь - нет ничего. Молюсь еще день, еще ночь - опять нет ничего. На третью ночь чувствую, словно бы ветром на меня пахнуло - и вдруг кто-то мне в ухо "слово" шепнул… С тех пор я и поправился. Балыка на закуску захочу - сейчас: "Встань передо мной, как лист перед травой! бакалейщик Бородавкин! чтоб был балык!" - Смотришь, а он уж и на столе. Выйдет запас чаю, сахару - кликну: "Встань передомной, как лист перед травой! бакалейщик Зензивеев! чтоб был чай-сахар!" - А он уж и тут как тут! Выйдут деньги - закричу: "Встань передо мной, как лист перед травой! господин откупщик! или вы своих обязанностей не знаете!" - И деньги в кармане! Так и живу. Взяток не беру, а всего у меня изобильно!
Открытие это всем показалось настолько занимательным, что и прочие чины захотели воспользоваться им. И с тех пор ни в городе, ни в уезде у нас никто взяток не брал, а все были сыты, обуты, одеты, а иногда и пьяны. Обыватели же гордились своими начальниками и говорили: "У нас взяток не берут! наши начальники "слово" знают!"
Один городничий говаривал:
- Я одной рукой беру, а другой - отдаю! разве это взятка?
- Как же это выходит у вас, Христофор Иваныч? - спрашивали его однажды сослуживцы, которые обеими руками брали и ни одною не отдавали.
- Очень просто, - ответил он. - Сейчас деньги получу и сейчас же на них какое-нибудь произведение куплю. Стало быть, что из народного обращения выну, то и опять в народное же обращение пущу.
И когда все подивились его мудрости, то прибавил:
- То же самое, что казна делает. С мужичков деньги берет да мужичкам же их назад отдает.
С тех пор в городе Добромыслове никто не говорил: "Брать взятки", а говорили: "Пускать деньги в народное обращение".
Один городничий охотник был до рыбы. Придет на садок и скажет рыбнику:
- Стерлядки у тебя, я слышал, Гарасим, хороши?
- Есть тот грех, вашескородие.
- Уху соорудить можешь?
- Можно, вашескородие.
- А ведь к ухе-то пожалуй, и обстановочку пристойную нужно?
- И это в наших руках, вашескородие.
- Валяй!
Съест уху, выпьет пристойную обстановку, щелкнет языком и уйдет.
А Гарасим ему вдогонку:
- Ангел!
Городничий Ухватов по всей губернии славился своим бескорыстием.
Однажды вечером пришли к нему два мещанина с взаимной претензией.
Нашли они оба разом на дороге червонец. Один говорит: "Я первый увидел!", другой: "А я первый поднял!" И оба требовали, чтобы Ухватов их рассудил.
Тогда Ухватов сказал:
- Вот что, ребята. Положите вы этот червонец ко мне на божницу. Ежели он ночь пролежит и цел останется - значит, вы оба правы и должны разделить червонец пополам; ежели же он исчезнет, то, значит, вы оба не правы и сама судьба не хочет, чтобы кто-нибудь из вас воспользовался находкой.
Так и сделали.
Прошла ночь, наступило утро; хвать-похвать - нет червонца! Решили: так как червонец исчез - стало быть, оба мещанина не правы.
С тех пор и мещане, и купцы валом повалили на суд к Ухватову. И он все дела решал по одному образцу. Но этого мало: даже те чины, которые прежде дела решали за взятки, - и те перестали мздоимствовать и начали поступать по примеру Ухватова.
А губернатор, узнавши о сем, говорил: "Молодец Ухватов!"
Один городничий тоже славился бескорыстием, а, сверх того, любил богу молиться и ни одной церковной службы не пропускал. И бог ему за это посылал.
Увидевши, что городничий взяток не берет, а между тем пить-есть ему надобно, обыватели скоро нашли средство, как этому делу помочь. Кому до городничего дело есть, тот купит просвирку, вырежет на донышке мякиш да и сунет туда по силе возможности: кто золотой, кто ассигнацию. А городничий просвире всегда очень рад. Начнет кушать и вдруг - ассигнация!
- Домнушка! дети! - кликнет он домочадцев, - посмотрите-ка, что нам бог послал!
И все радуются.
А однажды так в рыбе четыре золотых нашел - то-то были радости!
И что ж! даже тут нашлись завистники. Узнал стряпчий, что городничий просвиры с ассигнациями ест, - стал доносом грозить. Но тут уж обыватели городничего выручили: начали по две просвирки носить. Одну для городничего, другую - для стряпчего. И по две рыбы.
И опять настала в городе тишь да гладь да божья благодать.
Один городничий дочь замуж выдавал, а перед этим он только что взятки перестал брать. Говорила ему жена: "Рано ты, Антон Антоныч, на покой собрался!" - а он не послушался. Заладил: "Будет!" - и свадьбу дочери из вида упустил.
Вот, когда дело с женихом уж сладилось и надо было приданое готовить, жена и начала к нему приставать: "Говорила я тебе, что рано ты на покой собрался!" А через час еще: "Говорила я тебе, что рано…" А через два часа опять: "Говорила я тебе…" Да таким образом через час по ложке. Долбила да долбила, и до того додолбилась, что ошалел городничий. Самому жалко стало.
И вот взмолился он: "Просвети, боже, сердца краснорядцев, бакалейщиков, погребщиков, мясников и рыбников! И научи их! Дабы не во взятку, но в приношение, и не по принуждению, а от сердца полноты!"
И молитва его была тайная, только слышал ее квартальный надзиратель.
И что же! не прошло двух дней, как краснорядцы целые вороха материй городничихе нанесли, погребщики - ящики с винами, бакалейщики - кульки бакалеи всякой, а откупщик - тысячу рублей прислал!
Сыграл городничий свадьбу на славу и вслед за тем в отставку вышел: "Это, говорит, моя лебединая песня была!"
Вскоре после этого он тут же под городом и именьице купил, и теперь земским деятелем по выборам служит и всем рассказывает, как он несчастлив был, когда взятки брал, и как был потом вознагражден, когда перестал взятки брать.
- То ли дело, - говорит, - как на совести-то ни пятнышка! Встретишься с обывателем - прямо ему в глаза смотришь!
Один городничий плавать не умел, а купаться любил. Только пошел он однажды купаться и начал тонуть, а мещанин, стоявший на берегу, бросился в воду и вытащил его. За это городничий дал мещанину целковый, но он от награды отказался, только рюмку водки выпил.
Прошло после того много лет, мещанин проворовался и тоже стал тонуть. То есть не в реке тонуть, а в купели, называемой уложением о наказаниях. Городничий же, вспомнив его прежнюю заслугу, не только из купели его вытащил, но и отказался от пяти рублей, которые мещанин хотел ему подарить из украденных денег.
- Не надо мне твоих денег, - сказал городничий, - сделайся честным человеком - вот чем ты меня лучше всего отблагодаришь.
- Рады стараться, вашескородие! - отвечал вор.
Одного городничего спрашивали:
- Берете вы взятки, Иван Парамоныч?
- Никогда!!