Вот как они заласкали его.
Нессельрод смотрел на него, подняв брови, ожидал признательности. Наконец-то он раскусил его. Курьер знал себе цену и требовал надбавки. Нессельрод не был жаден. Свойственник Паскевича - это нужно было принять во внимание. Он знал к тому же персидский язык и нравы, Нессельрод же путал Аракс с Арпачаем.
Все трое сидели и улыбались.
Начал Нессельрод.
- Дорогой господин Грибоедов, вы отдохнули у нас, у вас превосходный вид, - сказал он.
- О да, вам было от чего отдохнуть, не правда ли?
(- Они сами набивали цену!)
- И вот мы с т-г Родофиникин все думаем, все думаем, - сказал старший, - о достойном месте для вас. Признаюсь, мы его пока не находим.
(- И очень хорошо, что не находите.)
- Что мое место, дорогой граф!.. Я и так облагодетельствован свыше меры. Не место прельщает меня, меня тревожит, как и вас, вопрос о нашей будущности. Не о себе я хочу говорить, но о Востоке.
Грибоедов вынул свой проект. Синий сверток ударил в глаза дипломатов.
Атака началась. Дипломаты притихли. Сверток внушал им уважение.
Туркменчайский трактат - меморандум - Бухарестский трактат - сверток - Нессельрод определил на глаз: сверток был вроде меморандума с приложениями. Он сделал знак читать и ушел в кресла. Рыбка ушла в глубину.
Грибоедов говорил тихо, любезно и внятно. Он смотрел то на Нессельрода, то на грека.
14
Сашка проводил дни свои в беспамятстве.
Грибоедов был для него неизбежным злом, когда бывал дома, и был приятен Сашке, когда сидел в карете. Сашка любил качаться на козлах.
У него была великая склонность ко сну.
Сон охватывал его целиком, ловил его на стуле, на диване, в коляске, реже всего на постели. И тогда он зевал страшно, как бы намеренно. Он разевал челюсть, напружив плечи, и долго не мог раззеваться во всю ширь, до природных размеров зевка. Потом, исцеленный зевком, он чувствовал туман во всем теле, как будто его выпарили в бане и долго терли спину и живот мыльной пеной.
Страстью его были зеркала.
Он долго и неподвижно смотрелся в них.
Любил он также переодеваться и сам себя оправдывал тем, что начинал раскладывать и перетряхать барские платья.
Когда Грибоедов ушел и нумерной все свое рассказал, Сашка походил по нумерам. Потом открыл шкаф и снял пылинку с форменного мундира. Пальцами он дошел до глубины шкафа и нащупал костюм, давно облюбованный. Он вынул из шкафа грузинский чекмень и прошелся щеткой.
Потом лениво, точно делая любезность кому-то, Сашка надел его. Грибоедов был выше Сашки, перехват пришелся ему ниже талии.
Так он стал смотреться в зеркало.
Ему не нравилось, что чекмень был без газырей, с гладкой грудью. Грибоедов почему-то особенно дорожил этой одеждой и никогда не давал Сашке ее чистить.
Тут, у зеркала, налетел на Сашку страшный зевок.
Отряхиваясь и покачивая головой, он опустился на диван и, в чекмене, заснул.
Во сне он видел газыри, ребра и американскую барыню, барыня кричала на нумерного, что он запропастил ее мальчика, которого она родила в пятом нумере и положила в шкаф. Нумерной же все сваливал на Сашку.
15
Перед балом следовало держаться стиля семейного, стиля уютного, растормошить Нессельрода шуткой и кинуть вскользь деловое слово греку.
Грибоедов начал со сравнения:
- Я автор, и ваше превосходительство простит мне отклонение, может быть далекое и не свойственное миру важных дел.
Хорошо. Нессельрод боялся пакета перед балом.
- В бытность мою в Персии я вел такую политику: с торговцем дровами я был вежлив, с торговцем сладостями - нежен, но к торговцам фруктами - суров.
Нессельрод, как опытный шутник, поднял брови и приготовился услышать нечто смешное.
В виду акварелек следовало говорить о сладостях.
- Потому что дрова в Тебризе продаются на вес золота, по фунтам, фруктов в Персии очень много, а сладости я люблю.
- А какие там фрукты? - любознательно спросил Нессельрод.
Эк его - не надо бы о фруктах. Он слишком интересуется фруктами.
- Виноград, но длинный, без косточек, он называется тебризи - сорт превосходный, потом особый лимон.
У Нессельрода свело губы. Он живо вообразил себе этот лимон.
- Но совершенно сахарный, сладкий, - взглянул на него коллежский советник, - лиму, как они его называют, померанец, апельсин.
И с опаской глядя на чувствительного руководителя:
- Кислый, - добавил он тихо.
Так он умно, как благонравный, хитрый мальчик, поддразнил руководителей, что карлик решительно развеселился. Неучтивость? Коварство? Милейший господин!
- И я пришел к заключению, что моя домашняя политика правильна и чуть ли не отражает наши принципы.
"Наши принципы" - как это самоуверенно. Но это шутка.
- Я шучу, - сказал коллежский советник, - и заранее прошу в том прощения. Но я наблюдал Восток и старался прилежно следить за мудрою политикой вашего превосходительства.
Да, он знал себе место. Серьезный и вместе почтительный человек, шутливость вовсе не такой порок в молодом человеке, в меру, разумеется.
- …ибо для государства важен не только воинственный дух.
И это верно. Нессельрод одобрительно качнул головой. Этот родственник Паскевича немного… un peu ideologue, но он, кажется, понимает дело и не заносится.
- Для государства важны способы прокормления, доходы верные и приращение их по мере возрастающих удобств и приятностей жизни.
- Доходы, - насторожился Нессельрод. - Я говорил с министром финансов. Он сказал, что наша Россия именно за последние годы расширяется, вообще разрастается.
Грибоедов любезно улыбнулся.
- Я боюсь, что здесь некоторое увлечение изобилием вещества и средств к его добыванию. Мы с некоторого времени при несметном изобилии хлеба - и в этом его превосходительство министр финансов прав - ничего за него не выручаем.
Нессельрод был озадачен. Это было по финансовой части. Он уже хотел сказать коллежскому советнику, что тут, в сущности, ему придется обратиться по финансовой части со своим проектом, когда тот, почтительно на него взглянув, вдруг остановился.
- Не подумайте, ваше превосходительство, что я хочу утомить вас делами финансовыми. Это имеет прямое отношение к мудрой политике вашего превосходительства.
Нессельрод значительно поднял брови. Его область была отвлеченная, и когда оказывалось, что она соприкасается с финансами, это было приятно и тревожно.
- В северной и средней части нашего государства, - говорил коллежский советник, - просвещение, промышленность и торговля уже развиты.
Все было, конечно, благополучно. Какая-то неприятность с хлебом была несущественна.
- Мы не одолжены уже иностранцам за их произведения полосы холодной и умеренной.
Как хорошо! Это нужно будет сказать при случае Меттерниху, если он начнет язвить. "Мы не одолжены…" Но верно ли это? И если не нуждаются в иностранцах, какой смысл в существовании министерства иностранных дел?
- Нам недостает, - говорил холодно коллежский советник, - только произведений теплого и жаркого климатов, и мы принуждены заимствовать оные из западной и южной Европы и Средней Азии.
Ага, все-таки недостает чего-то. Этак и лучше.
- Европейская торговля довольно еще выгодна для России…
Конечно, он всегда это утверждал. Нельзя и шагу без Вены ступить. И он не виноват, если все, что творится…
- Но азиатская клонится совершенно не в ее пользу.
Азиатская? Может быть, он этого не отрицает. Вообще, азиатские дела, по правде, сомнительные дела. Он тысячу раз прав, этот коллежский советник. Не стоило начинать это brouhaha по всем причинам. Он-то всегда это чувствовал. Теперь, оказывается, и с торговой стороны…
- Почему? - спросил вдруг коллежский советник.
В самом деле, почему? Нессельрод с любопытством на него поглядел.
- Причины ясны вашим превосходительствам: взыскательность нового начальства…
Нессельрод сморщил брови. Хотя какое же это новое начальство? Да ведь это Паскевич, новоявленный граф! Внимание!
- Мятежи от введения иного порядка и вообще перемены, которым никакой народ добровольно не подчиняется.
Ох уж эти перемены.
- Нужен разбор, досуг и спокойствие.
Нессельрод вздохнул. Нужен, нужен досуг.
- Гром оружия не дает благоденствия стране.
Это его мысли, его мысли. Но нельзя говорить так резко. Он очень еще молод и неопытен, этот, в сущности, рассудительный молодой человек.
- У нас не возникло в Закавказье ни одной фабрики, не процвело ни земледелие, ни садоводство.
Ах, это резко, резко.
- Между тем тифлисские купцы ездят в Лейпциг за товарами, сбывают их дома и в Персии с успехом.
Нессельрод поискал глазами Лейпциг на акварельках. Это был прекрасный город, уютный - не Петербург, он в нем бывал.
- И знаете, - сказал он неожиданно, - там климат совершенно другой…
- В климате все дело, - подтвердил коллежский советник, - естественные произведения разнообразны и богаты. В Закавказье - виноград, шелк, хлопчатая бумага, марена, кошениль, в древности здесь разводили сахарный тростник…
Сахарный тростник, да. Zuskerrohr - Rohr - roseau.
И по поводу сахарного тростника вспомнилась руководителю чья-то фраза, кажется Паскаля: le roseau pensant, которую с успехом употребил во французской палате граф… на прошлой неделе, - руководитель почесал переносицу, - граф…