- Я не понимаю, что ты говоришь. Какие глупости. Просто мне удобнее у них, чем в гостинице. Ведь ты тоже скоро уедешь, - бормотал Миша, потерявший всю свою уверенность.
- Ну, конечно, я уеду. Я уеду. Ведь я только и просила тебя быть моим спутником в Италию. Нежным, последним спутником. Спасибо. - Она подошла и поцеловала Мишу в лоб; была спокойна и решительна.
- Конечно, я уеду. Не беспокойся. Все будет хорошо. Я сейчас разберу наши вещи, чтобы не спутать. Ведь поезд есть ночной?
Миша ходил смущенно по комнате, пока Юлия Михайловна возилась около чемоданов.
Потом он взял книгу и сел читать.
Юлия Михайловна ходила неслышными шагами, потом села на низкий подоконник.
Он читал о Сиенском соборе, книгу, данную Ивяковым еще перед отъездом.
Так молча просидели они долго. Юлия Михайловна не шевелилась у окна. Миша тоже застыл, только осторожно переворачивал страницы. Легкий шорох заставил его слегка насторожиться. Потом опять наступила тишина, еще более неподвижная. Миша быстро обернулся. В комнате никого не было.
Конец
Март 1913 года.
С.-Петербург.
ЗОЛОТЫЕ ЯБЛОКИ
Вечер у господина де Севираж
После ареста и казни кавалера де Мондевиль мы стали собираться у Севиража.
Почти два месяца понадобилось для исполнения всего, что подсказывала осторожность и благоразумие, раньше чем наш новый канцлер счел возможным, наконец, назначить первый после казни стольких друзей вечер, которого мы все ждали с понятным нетерпением, так как в эти тяжелые дни общение с друзьями и сладкие воспоминанья безвозвратно прошедшего были единственным утешением немногих еще, хотя, быть может, всего на несколько часов отклонивших гибель, уже переставшую даже страшить, как что-то неизбежное и непреклонное.
В темном, ненавистного якобинского покроя плаще я, соблюдая все предосторожности, в светлые весенние сумерки с багровым закатом и молодым нежным месяцем над Сеной прокрался к дому Севиража.
Условленный знак говорил, что все благополучно, и, стараясь остаться незамеченным, открыв калитку, я прошел по аллее уже начинающих распускаться акаций к маленькому домику маркиза, служившему в прежние времена веселым уединением для любовных и всяких других забав, а теперь единственному из всех владений оставленному, и то только благодаря особой милости к нему самого Друга Народа.
Согласно уставу я, еще никого не видя, был проведен Мартинианом, последним из слуг, на которого можно было положиться, в крошечную комнату без окна, освещаемую одной свечой, где я с наслаждением скинул уродливый кафтан, чтобы переодеться в розовый шелковый костюм, уже слежавшийся от долгого неупотребления, но еще не вполне потерявший тонкий аромат духов, быть может, с последнего бала в опере или даже, кто знает, в самом Версале. Я нашел приготовленными также пышный парик с голубой лентой, шпагу, правда, с поломанной рукоятью, мушки в виде сердец, бабочек и цветов и, наконец, пудру, уже два месяца невиданную мною. И я чувствовал, как вместе с одеждой возвращаются ко мне прежние легкость, остроумие, изящество, веселость, красота, беззаботность, все эти милости неба, так тщательно скрываемые в последние месяцы под отвратительной маской санкюлота.
Еще раз оглядев себя в маленькое зеркало, в котором при неверном свете дрожащей в моей руке свечи снова, колеблясь, возникал столь милый и давно потерянный образ кавалера и виконта де Фраже, напудренный, нарядный и взволнованный, я вышел в гостиную. Какой сладостью наполняли сердце все, даже столь утомлявшие когда-то мелочи строго соблюдаемого этикета. Как отдыхал взор на изящных манерах, слух - на тонких остротах и изысканнейших оборотах речи. Как прекрасны казались улыбки дам в высоких, искусно изображающих различные фигуры прическах и пышных фижмах; как стройны и галантны были будто воскрешающие все великолепие дворцов нарядные кавалеры.
- Какие новости, дорогой виконт? - встретил меня, вставая навстречу, хозяин.
- Вы слышали, на вчерашнем приеме король сказал Мондевилю: "Я не слишком завидую вам".
- Да, а австриячка выдала себя головой, хлопнув дверью так, что все подвески на люстрах зазвенели.
- Мондевиль был великолепен.
- А как посмотрел король на Куаньи, который не мог сдержать улыбки.
- Это все последствия ночного приключения в маскараде.