– Домой! – ощетинив усы, грянул вахмистр и даванул палкой кучера.
Кучер крякнул:
– Га-а! – и лошади влёт, и снова – жжжиии…
Скрылся Кузнецкий Мост, налитые жиром женщины, мужчины, Калужская застава, трубы фабрик и заводов. Снова замелькали деревни, сёла, небольшие города. Снова послышался над нашими головами шум и свист ведьм, а выше, за чёрными ведьмами, редкие звёзды.
– Вфью… Вфью…
– Радуются, – сказал вахмистр и повернул голову ко мне. – Вы хорошо знаете, что вы, бывший комиссар по борьбе с дезертирством, а ныне просто Андрей Завулонов, были со мной в Москве, обедали в первоклассном ресторане "Хоровод"?
– Помню, гражданин вахмистр, – ответил я и повернул голову к вахмистру. Усы в это время у вахмистра стояли торчком, ноздри, как у загнанной лошади, широко раздувались, а глаза то и дело сыпали искры.
– Вы, Андрей Завулонов, помните, что мы с вами были на квартире Исаака Шапирштейна?
– Так точно, гражданин вахмистр, – ответил я.
– А счёт с фирмой Исаака Шапирштейна у вас в кармане?
– В кармане.
Вахмистр поднял голову, подался от меня немного в сторону, взглянул мимо спины кучера на восток, где должен был в скором времени появиться рассвет, даванул палкой в спину кучера:
– Торопись, скотина!
Кучер дёрнул широкими плечами, выдохнул из груди "Га-а!", шевельнул вожжами, и лошади рванули, и пулями – жжжиии…
И только над нами свист рассекаемого воздуха, да далеко позади тревожный клёкот и шум ведьм.
Вахмистр снова спросил у меня:
– Так, говорите, что счёт на часы у вас в кармане?
Я слазил в карман, пощупал пальцами бумажку и утвердительно ответил, что счёт Исаака Шапирштейна на часы у меня в кармане.
– Хорошо, – сказал вахмистр и захохотал.
Хохотал долго и хрипло. Хохотал и захлёбывался в хохоте, словно гром в далёких облаках. Но где-то пропел жалобно петух, и вахмистр сразу затих, съёжился, только усы ощетинились больше и торчали, как иглы.
– Скотина! – даванул он кучера и, скаля редкие зубы, обратился ко мне:
– Я должен с вами, Андрей Завулонов, распрощаться.
Мне стало как-то сразу нехорошо, а к сердцу подползла какая-то густая жуть и обмазала всё сердце, так что оно чуть-чуть, с большими перебоями отбивало "тук-тук".
– Распрощаться? – переспросил я, – Это как же, не доехав до дома…
– Нет, – сказал вахмистр, – я вас довезу до горы Крутое, до ветел, возле которых ваши Птанские ведьмы по ночам устраивают пляски. Так вот мимо этих ветел поеду я очень быстро, поеду я под самыми ветлами, а вы в это время должны ухватиться за какую-нибудь ветлу и остаться.
– Это как же? – возмутился я. – Разве можно на всём скаку?
– Можно! – засмеялся вахмистр и добавил: – Если этого вы не сделаете, то погибнете.
– Это как?
– Стойте, стойте! – перебил меня вахмистр. – Вы знаете, кто я?
– Вы – вахмистр, которому я дал покурить.
– Нет, я не вахмистр, которому вы дали покурить, – ответил вахмистр, – я чёрт.
Я посмотрел на вахмистра.
– Вы чёрт?
А он мне спокойно:
– Чёрт.
Я ещё раз посмотрел на вахмистра: вахмистр трясся всем своим телом – хохотал. Мне стало жутко. Я почувствовал, как по моему телу побежали стада мелких холодных насекомых, а фуражка поднималась кверху – вот-вот улетит.
– Так вы не вахмистр? – спросил я ещё раз.
Вахмистр ткнул палкой в спину кучера:
– Вот вахмистр.
Кучер гавкнул и показал мне своё лицо.
В кучере я узнал настоящего вахмистра, которому я дал покурить.
– Узнали? – спросил чёрт.
– Узнал, – прошептал я.
Чёрт пододвинулся ко мне, наклонил голову и стал мне шептать в ухо:
– А вы знаете, на ком вы едете?
– Никак нет.
– Вы едете на председателе волисполкома, на секретаре волисполкома и на заместителе председателя волисполкома, – и чёрт показал на лошадей.
– Председатель у меня за коренную.
– Не может быть! – выкрикнул я. – Я вчера ещё только с ним разговаривал о местном бюджете.
– Это верно, – сказал чёрт, – вчера он с вами разговаривал о бюджете, а нынче ночью он удавился в риге на перемёте, а за ним и остальные двое…
Я даже привскочил, замахал руками, закричал:
– Этого не может быть… Что за причина?
Тут чёрт хихикнул, потёр от удовольствия руки и громко сказал:
– Бюджетик пропили.
– Пропили?! – выдавил я и взглянул на чёрта.
– Да, пропили, – ответил чёрт. – Теперь я вот с вахмистром на них и езжу…
Тут Андрей как-то странно прервал свою речь и стиснул зубы.
– Ну? – вздохнул Пётр и вытянулся вперёд к столу.
– Ну? – вздохнули слушатели.
– Тише, – сказал Евгений.
Андрей молчал и только жадно смотрел мутно-синими глазами в одну точку – в лицо Евгения. Возможно, он не видал лица Евгения, а видел мглу и звёзды, и щетинистые усы вахмистра, и его редкие оскаленные зубы, а возможно, он видел что-нибудь совершенно другое, неизвестное Евгению, играл, шелестел сухими пальцами, от которых на стене прыгала столбиками тень, бился тёмными жилками лица и изредка подёргивал острыми плечами.
Так прошло несколько минут.
Все находились в каком-то странно-жутком сне.
Даже канарейка притихла, села на жёрдочку, высунула в решётку головку и посмотрела на стол, за которым сидели два приятеля, и стала внимательно слушать.
Андрей шевельнул губами, облизал языком с губ сухость и накипь и вяло зашептал:
Чёрт заговорил гораздо тише, забеспокоился:
– Вы видите вон то белое пятно?
– Вижу, – ответил я.
– Это – гора Крутое.
– Крутое? – переспросил я и тоже забеспокоился.
– Да, Крутое, – сказал чёрт и, показав на кучера, добавил.
– Нужно вам, Андрей Завулонов, приготовиться… будьте готовы.
– Да, да… – пролепетал я и задвигался в коляске.
Вот и гора Крутое, и знакомые ветлы под горой. Чёрт, не доезжая до горы, даванул палкой кучера. Кучер гаркнул:
– Га-а! – и лошади вздыбились, так что огонь из-под копыт.
От такого бега у меня спёрло дыхание. Я вытянул руки и приготовился к прыжку. Первые ветлы влажными ветвями хлестнули меня по рукам и по лицу. Я как-то странно съёжился, сжался и приготовился.
– Скорее! Скорее! – заметив моё движение, торопил меня чёрт и похихикивал надо мной.
Я остановил сердце и кошкой рванулся к широким лапам ветлы, схватился одною рукою за лапу ветлы и повис было на ней, но воздухом коляски, вырвавшейся из-под меня с ураганной быстротой, подбросило заднюю часть моего тела в сторону, и я, под дикий хохот чёрта и крик кучера, со страшным треском повалился на землю.
– Ну? – спросил кто-то из слушателей. Андрей замолчал, обвёл мутными глазами слушателей, пожевал губами, а потом дико заорал:
– Это верно! Верно! Что вы на меня уставились? – И тут же затих, пожевал ещё раз сухими губами и скучно выплюнул:
– Все трое удавились.
– Удавились?
А Андрей всё так же спокойно и скучно:
– Чёрт на них разъезжает.
В это время дверь снова открылась, и в пивную вошли несколько новых посетителей. Хозяин пивной изменил положение тучного тела, переступил с ноги на ногу и прошелестел за буфет.
Пётр заметался от стола к столу.
Гости застучали бутылками и стаканами.
Андрей молчал. Он, как и во время рассказа, всё смотрел на Евгения, быстро работал пальцами, и его пальцы стучали друг о друга, как костяшки, и шелестели серой кожей.
На стене от пальца прыгала тень.
Евгений находился в каком-то тумане. Евгений вытер вспотевшее лицо, тревожно взглянул на замолкшего Андрея и устало попросил:
– Дайте парочку!