— В семейной жизни тоже сплошная рутина, и ситуации, в которых могут потребоваться твои навыки, случаются очень редко… Вообще не случаются. А с обыденностью приходится справляться одной. Наверное, поэтому мы и разошлись. Хочется не подвигов, а мужа. Обыденного и рутинного, но живого, а не виртуального. Того, который рядом.
— Ты не права, дело не в работе.
— В чем же?
— Вспомни О'Генри: он был прав, когда сказал про дороги. Также и здесь. Дело не в работе, а в том, что внутри нас заставляет выбирать эту работу.
В квартиру, где валялась обдолбанная Нинка, ворвались посреди ночи, выбив дверь ударом ноги. Когда Нинку растормошили, она удивилась, но не испытывала страха до тех пор, пока под кроватью не обнаружился выжатый шприц, а в тумбочке — приличная доза героина.
— Это не мое! — вопила она, кидаясь на оперов. — Я что, похожа на дуру — там ширево держать?
Нинке было из-за чего психовать. Ее дважды судили за хранение наркотиков, она отделывалась условным наказанием, но в третий раз лафа могла кончиться.
— Не мое это! У-у-у, подбросили!
Приглашенные понятыми соседи ей не верили.
— Теперь хоть посадите? — шепотом спросил один из них.
— Если б мы решали…
Оказавшись в отделе, Нинка истерику прекратила и, стремясь облегчить свою участь, заложила всех, но сказать, куда делся Стенли, не могла.
В дальнейшем опера, исходя из своих соображений и рассчитывая на Нинкину помощь, будут ходатайствовать о том, чтобы ее оставили на подписке, но именно в этот раз прокурор решит проявить твердость и выдаст санкцию на арест…
Парамошу взяли под утро. Всю ночь он шхерился у знакомых, не спал, позвонил папе и, узнав, что все спокойно, решил вернуться.
— Ты кого-то боишься? У тебя неприятности?
— Нет, па. Один из моих знакомых влетел, а ты сам знаешь, как менты могут пришить статью…
Батя не знал, но согласился. Его собственный опыт общения с правоохранительными органами сводился к беседам с деликатными сотрудниками БХСС, которых он навидался в конце восьмидесятых, когда начинал свою коммерческую деятельность.
— Может, лучше вообще не приходить? Снимешь квартиру, поживешь отдельно, а за месяц все уладится. Сам знаешь, у меня связи.
— Так и сделаем, но мне надо забрать кое-какие вещи. Думаю, легавые еще спят. Времени было половина шестого. Его задержали на подходе к дому. Брали жестко. Отдышавшись, Парамоша сказал:
— Я не при чем. Это все Брут, а я только на лестнице стоял. Позовите отца.
— Обойдешься, ты уже взрослый.
— Я хочу папу!
Парамоше будут вменять несколько эпизодов краж и грабежей, но через месяц он выйдет из СИЗО — у бати окажется достаточно денег и связей, чтобы решить вопрос. Но в дальнейшем Парамоша по какой-то причине станет краснеть при вопросах о том, как ему сиделось, и избегать встреч с «откинувшимися» сокамерниками. Более того: подзавяжет он и с преступной деятельностью. Никакого насилия, максимум — уклонение от уплаты налогов.
То ли внушение папино подействует, то ли зря все же ругают нашу далекую от европейского уровня исправительную систему.
А опера, знающие точный ответ на этот вопрос, никому ничего не расскажут.
Разве что на служебной пьянке в узком, проверенном кругу.
14. Расплата
Понаблюдав за бегством Чужого и Парамоши. Актер поехал на встречу со Стенли. Он не сомневался, что Стенли придет, как не сомневался и в том, что он заготовил какую-нибудь гадость, если не основным, то уж запасным вариантом — точно. Актера это нимало не волновало. Глупо погибнуть от рук такого придурка…
Точкой рандеву был выбран сквер недалеко от вокзала. В темное время приличные люди избегали сюда заходить. Оставив машину, Актер прогулялся, чтобы убедиться в отсутствии засады. Все было чисто. Ни в идеальных с точки зрения профессионала, ни в абсолютно «дилетантских» местах никто не прятался.