Не сталкивался с ним? Редкая падаль! «Крышует» по-мелкому, взятки берет, вещдоки у него пропадают… Так вот, он мне навстречу попался, пальчиком погрозил и ухмыляется: «Невинного человека посадить хотели? Знаю я ваши штучки! У Волгина героина нет, он по „убоям“ работает, а у вас, у „наркоманов“, этого добра навалом. Подбрасываете всем подряд, лишь бы „палку“ срубить. Я теперь всех ваших агентов пересажаю». Серега, ты меня знаешь — я в жизни «палки» не рубил! Ни-ког-да! И не буду, не заставит никто, ни Катышев, ни министр. Я работаю, потому что гниль эту ненавижу, и если когда чего и подбрасывал, то всяко не для того, чтобы показатели сделать.
— Успокойся, эмоциями…
— Не успокоюсь я! Не ус-по-ко-юсь!!! Я его чуть не прибил. Повезло ему: начальник мимо проходил, разнял нас. Удавил бы суку! Этот говнюк года не отработал, а уже вторую «девяносто девятую» сменил, с «трубой» ходит, цепь на пузе вот такой толщины. По кабакам центровым шляется, и все ему — как с гуся вода. Когда такое было, Серега? Ладно, я понимаю: зацепили твоего «человека», так подойди по-тихому, попроси. Неужто не договорились бы? Всегда общий язык находили. Но чтобы так, внагляк, подмены строить, да еще и выступать после этого! Да кто он такой? Петух лагерный, он у меня, падла, под шконкой жить будет!
— У него была возможность героин подменить?
— В том-то и дело, что была. Борисов этот, по графику, вчера до одиннадцати дежурил, но раньше времени смотался, а к двенадцати опять подрулил и полночи здесь ошивался. С помдежем о чем-то шептался. Витька, дежурный, нормальный мужик, а помощник у него — еще та падаль.
— А на фига Борисову это надо?
— Ну, извини меня, это только он и Кольская знают. Она тебе вчера денег не предлагала? Вот и думай. А может, и еще что. Она же на его «земле» живет, могли по всяким делам пересекаться. А героин этот наверняка сам кому-то толкнет. Эх, поймать бы его на этом деле!
— Как ты его поймаешь? Разве что морду набить.
— Серега, еще три года назад я такого и представить не мог!
— Посмотрим, что ты еще через три скажешь.
— Я скажу? Да я сегодня же рапорт на пенсию напишу. Хватит с меня этого дерьма. Нахлебался. Вот оно где! На черта мне это терпеть? Петька звал, у него кореш в охранной фирме. Сутки на воротах стоишь, трое пьянствуешь. Значит, так: если Борисов героин толкнуть захочет, мне люди шепнут. Попробуем его прихватить.
Волгин подумал, что начальство в случае «залета» Борисова выносить сор из избы не захочет и предпочтет уволить его «по собственному», не привлекая внимания. Это в том случае, если ситуация будет очевидной. А при малейшей «непонятке» и соответственно последующей «разборке» тот же Катышев, скорее всего, займет сторону молодого перспективного кадра, нежели старого ворчуна.
— Будешь? — Родионов сковырнул пробку с новой бутылки пива.
— Нет. Я еще и не завтракал…
— Одно другому не мешает. Нет, ты подумай… Родионов продолжал бушевать, но Волгин его уже не слушал. Отвернулся к окну, курил и размышлял: «Сам виноват. Как изъяли, надо было не выпускать из рук, самому тащить к экспертам и стоять над душой до результата. Не отвертелась бы, села как миленькая. Или не села — если б разговор состоялся. А что сейчас? Мудак самоуверенный! Если Борисов при делах, то он ей, конечно, растрепал, кто я такой и чем занимаюсь. Тем более, если взял деньги. А может, он и в кабинете водилу предупредить пытался?»
— Сергеич, до прокуратуры подбросишь?
— Чего это ты с утра пораньше?
— По жалобе объясняться. Наркоша один, трижды судимый, накатал, что я у него дверную ручку спер.
— Чего это ты по беспределу пошел?
— Да в хату к нему ломился, он не открыл. Вот я, значит, в отместку и постарался.
— Ты уж поосторожней, без свидетелей работай. Вон, у Борисова постажируйся.
— Да пошел он! Так как, подбросишь? Хотелось зайти в отделение, наехать на дежурного и дождаться Борисова.