Старые нормировочные традиции, видимо, требуют серьезной переделки. Мы должны подготовиться к большему. Напряженность в вопросах нормирования чувствовалась в текстильной промышленности в связи с переходом на 7-часовой рабочий день, и, если мы теоретически не переподготовимся и соответственно не перестроим практику, - грядущие дни познакомят нас с не менее тяжкими конфликтами в других областях промышленности, переходящих на 7-часовой рабочий день.
Нормирование как выражение рационализации производства
Может быть, никогда более, как теперь, приходится связывать проблему нормирования именно с организационно-техническими процессами в производстве. Очевидно, что организационное напряжение производства до того сильно, что оно будет проникать во все организации, во псе отрасли работы, до сих пор не захваченные этим напряжением, так что нормирование ни в коем случае нельзя рассматривать только как некое разрешение спора между сторонами. Надо привыкнуть к мысли, нормирование является не чем иным, как одной из сторон рационализации производства, его прогрессивной перестройки.
Нельзя сказать, что эта тенденция зависимости нормирования от производственных форм - дело исключительно наших дней; точно так же, как и работа нормировщиков в той или иной мере всегда строилась в зависимости от этих форм. Но если в прошлом переход одних производственных форм в другие совершался медленно, а следовательно, "обычай" имел решающее значение, то теперь перестройка производственных форм идет быстро, тем более что эта быстрота усиливается социалистически-плановым началом, а это ставит вопрос о крушении некоторых обычаев.
Общественно-производственный характер нормирования
Общественно-регулирующая тенденция производства связана с самим способом производства, связана с определенной формой производства и именно с самой, как говорил Маркс, "природой" этой формы производства.
Чисто индивидуалистический подход в вопросах нормирования, собственно говоря, характерен исключительно для ремесленной формы производства; он уже не мирится, как мы это покажем ниже, ни с мануфактурой, ни с машинной индустрией, тем более крупной. Однако индивидуальный характер потребления,
индивидуальный характер заработной платы и ее градации, индивидуальный характер других видов рабочего снабжения, видимо, питает индивидуальный подход к нормировочной работе при всяких производственных формах.
Часть вторая. Историческая справка
Важнейшие источники
Для того чтобы наши взгляды в вопросах нормирования были наиболее убедительны, мы предпошлем нашему изложению небольшую историческую справку.
История нормирования не знает специальных трудов, посвященных развитию взглядов в этой области. Нормирование в исторических обзорах все время сопрягается с историей и практикой заработных плат. Мы и сошлемся на такие труды, имеющие, на наш взгляд, определяющее значение для всех, кто хочет окунуться в историю вопроса. Книга Цвидинек-Зюденгорст "Теория и политика заработной платы" дает историю вопроса в масштабе многих столетий, начиная со средних веков, книга Д. Шлосс "Формы заработной платы" трактует практику в течение главным образом XIX столетия, как и книги Веббов о трэд-юнионизме; главы Маркса о заработной плате и о машинном производстве в I томе "Капитала" являются в то же время основным фундаментальным трудом, сопрягающим формы заработной платы с нормами.
Названные работы в достаточной мере ориентируют нас в той своеобразной диалектике, которая связана с нормами за периоды ремесла, мануфактуры и крупной машинной индустрии. Прежде всего становится ясным, что принцип максимума и минимума в области заработной платы предшествовал принципу минимума и максимума в области норм выработки. Не менее любопытно и то, что в средние века в период ремесленных форм законодатель по отношению к представителям труда - индивидуалам-ремесленникам - выкинул лозунг ограничения максимума. С социальной точки зрения это была защита "общества" от эксплуатации его со стороны ремесленного класса. Государство, защищавшее интересы работодателей - привилегированных классов, - страховало эти последние от "эксплуатации" ремесленников. Такие законодательные акты характерны для средних веков. И уже только тогда, когда ремесленники увеличились в числе, а вместе с тем создали сильнейшие ремесленные корпорации (из которых выросли трэд-юнионы), наступила эпоха гарантирования минимума зарплаты. Это было время сильнейшей эксплуатации ремесленников со стороны скупщиков-заказчиков, распределителей заказов, ростовщиков.
Нормирование в эпоху ремесла
С минимумом зарплаты все время сопрягался известный минимум работы или минимум выработки.
С ремесленным типом производства связана была стабильность техники, ее устойчивость, а с ней связана была устойчивость нормировочных обычаев, а, главное, резко индивидуальное представление о норме. "По плате и работа" - вот лозунг, который пропитал всю деятельность английских профессиональных союзов, на которые ориентировались и союзы европейского континента.
Представители профсоюзов долгое время отстаивали нерушимость нормы, как они отстаивали и нерушимость ставок заработной платы.
Замкнутый характер работы ремесленника, работавшего в своей рабочей, забронированной от общества, келье, не располагал ни самого ремесленника, ни кого-либо другого к какой-либо дифференциации вопроса о норме. Домашний характер работы не разоблачался и потому, что общественный характер труда вскрывался главным образом в области обмена, но не в области самого производства как такового. Производство не имело своего открытого, публичного выражения, оно являлось так сказать "секретом" производителя. Этот "секрет" определял порой и жизненную роскошь ремесленника, а порой и его нищету.
Вот как Маркс характеризует этот индивидуалистический мир "посвященных" в ремесло людей:
"Характерно, что до XVIII века отдельные ремесла назывались mysteries (mystères), тайнами, в глубину которых мог проникнуть только эмпирически и профессионально посвященный.
В знаменитом "Livre des métiers" Этьена Буало предписывается между прочим, чтобы подмастерье при приеме его в мастера давал присягу "братски любить своих братьев, оказывать им поддержку, - каждый в своем ремесле, - добровольно не выдавать тайн ремесла"".
(К. Маркс. Капитал. Том I. Стр. 487. ГИЗ. М. 1920).
К этим "тайнам" Маркс дает такое примечание:
"Он должен был даже давать присягу в том, что в интересах всего ремесла не станет обращать внимания покупателя на недостатки продуктов других, чтобы таким образом отрекомендовать свой собственный товар".
(Там же).
Конечно, эти строки в их колоритной формулировке имеют значение для времен, уже давно прошедших, но психология "тайны", индивидуального охранительства ремесленного секрета, личной профессиональной тайны и чопорности сохранилась вплоть до нашего времени. Черты этой психологии мы еще найдем у некоторых современных инструментальщиков и ремонтщиков, "ухарей"-кузнецов, калильщиков, рихтовальщиков; они еще в наши дни иногда носят в кармане "секретные порошки", кое-какие приспособления для работы. Они до сих пор еще утверждают (и не без основания), что обладают секретом и "искусством".
Вспомним, что ремесло шло рядом с искусством еще в XIX веке, когда, например, в Париже был создан "Музей искусств и ремесел". "Искусство" профессионального умения и знания, "искусство" работы собственно только в наши дни становится наукой. Не мудрено, что, наряду с этими живучими и косными ремесленными традициями, широкими рабочими массами поддерживалось не только значение "секрета" в области профессионального "знания", но вместе с тем сохранялась наивная вера в особое значение сроков обучения данному ремеслу. Большой срок обучения это - тоже гордость, лелеющая профессиональное самолюбие. И надо отдать справедливость, что длинные сроки обучения отстаивались и даже уважались больше рабочими, чем предпринимателями.
Профсоюзы особенно энергично противились уменьшению сроков профессионального ученичества. Семь лет "кругом", часто независимо от рода профессии (кузнец и портной, сапожник и слесарь, часовщик и токарь), считались прямо священным сроком в сознании рабочих кругов и медленно сходили сначала к шести, потом к пяти и, наконец, к четырем годам.
Нельзя опять не вспомнить авторитетного обобщения Маркса:
"…срок обучения остается необходимым, и ревностно охраняется рабочими даже там, где он излишен. Мы видим, напр., что в Англии законы об ученичестве (laws of apprenticeship) с их семилетним сроком обучения сохраняют полную силу до конца мануфактурного периода и уничтожаются лишь под натиском крупной промышленности".
(К. Маркс. Капитал. Том I. Стр. 360. ГИЗ. М. 1920).
И опять-таки мы должны сказать, что эти настроения в известной степени пронесены до наших дней, когда старые квалифицированные рабочие-металлисты дают кличку "сапожников", "булочников", "скобарей" новым рабочим-металлистам, не прошедшим долгой старой выучки.