Но что же пишут благопристойные мальчики? Нечего и говорить, - конечно, пишут благопристойные веши. Николя Негорев доказывает в бесцветнейшей повести очень верную мысль, что сапожник так и родится сапожником, и, сколько его ни учи возить воду, он никогда не сделается водовозом: все будет мечтать о шиле да о дратве. В доказательство этого, он, видите ли, рассказывает, что были два брата: один был рожден убийцей, и, сколько его ни учили живописи, он ничему не научился и совершил все-таки убийство; другой родился живописцем, и, как ни учили его русской грамматике, он остался безграмотным человеком, но отличным живописцем. Ergo, если я родился от плотника, я больше имею склонности тесать доски, чем сын министра. Сын министра более сына плотника способен управлять государством, сын полководца - командовать армией, сын солдата - стоять на часах и проч. Поэтому сына хорошего министра нужно как можно скорее сделать министром, а сына полководца - полководцем. Сыну же бедного плотника нечего и думать сделаться художником, писателем или полководцем, а должно полагать свое назначение исключительно в обтесывании досок. Вообще самое лучшее - разделить государство на касты, как это было в Древнем Египте. Так думали в древности, так думали в средние века, передавая сыну хорошего рыцаря титул барона и власть над леном, так думают и теперь; как же благопристойным мальчикам думать иначе?!
Все толкуют, что Белинский был великий критик, и благопристойный мальчик Володя Шрам толкует это же самое. Все хвалят повести Тургенева, и благопристойный мальчик Николя Лебедев хвалит повести Тургенева.
Только к чему они толкуют то, что уже давно перетолковано, и хвалят то, что давно расхвалено?
Знаете ли вы, милые мальчики, что глупейшие из вас на званом пиру оказались умнейшими? Знаете ли, что нелепая и безграмотная статья о языке животных читается с большим удовольствием, чем ваши умные речи о том, что Белинский был хороший критик, а Тургенев - хороший романист? Прочитав о том, что обезьяны имеют свой язык, я все-таки подумал немного, пока убедился, что обезьяны лишены дара слова. А над вашими писаньями никто не задумается.
Но довольно! Я и так много разметал перед вами бисера, милые паиньки! Патокой вас надо кормить; за то, что вы умно себя ведете, я вам куплю патоки.
-
После этого "рвет и мечет" (если можно сделать такое существительное) Оверина помещена была следующая чепуха, принадлежащая перу Андрея:
КОМЕДИЯ ПЕРЕД ВТОРЫМ НУМЕРОМ
Действующие лица:
Андрей Негорев, благодетельный гений.
Николай Hегорев, редактор "Опыта" и вместе с тем убийца своего родного брата.
Мишка Maлинин, разбойник из Мурома и тоже редактор "Опыта".
Владимир Шрам, ископаемый идиот, большая редкость, имеющаяся при редакции "Опыта".
Грачев, из свиней.
Свинья.
Корыто.
Дураки.
-
Шрам. Виссарион Григорьевич Белинский, распахавший впервые заглохшее поле русской критики, был сын бедного лекаря.
Слышен собачий лай, петушиный крик, блеяние козлов и другие скверные звуки; входят оба редактора, за ними небольшая свита из дураков.
Николай Негорев(Малинину). Прочти, мой друг, новую повесть.
Maлинин(читает). Два брата: Андрюша и Николашка, повесть в двух лицах. Николашка был ужасный подлец, а Андрюша был добрый человек.
Николай Негорев. Поправь: Андрюшка был ужасный подлец, а Николя - хороший человек.
Малинин(читает). Николашка постоянно занимал деньги у доброго Андрюши и никогда не отдавал их ему. Раз Николашка сманил Андрюшу на войнишку…
Шрам(перебивает). Виссарион Григорьевич Белинский, распахавший впервые…
Один из дураков бьет его по рылу, он умолкает; в это время входят несколько дураков и вносят корыто, вымазанное гущей.
Mалинин(осматривая корыто). Я замечаю, на гуще понаделаны какие-то знаки. Это, кажется, какое-то сочинение на свинском языке.
Николай Негорев. Позвать Грачева: он из свиней и хорошо знает свинский язык.
Грачев(входит). Что угодно?
Начинается страшный шум; дураки лают по-собачьи, мяукают по-кошачьи и кукарекают по-петушиному.
Шрам(читает). Виссарион Григорьевич Белинский, распахавший впервые… (Грачев бьет его по рылу; он умолкает.).
Николай Негорев. В редакцию прислана статья. (Указывая на корыто.) Возьмите, пожалуйста, эту рукопись и прочтите нам.
Грачев(берет от дураков корыто). Почерк знакомый, и корыто знакомое: где-то я угощался из этого корыта. (Читает.) "Хотя редакция "Опыта" и сотрудники этого журнала принадлежат к презренной двуногой породе людей, но, по своему слогу и по своим прекрасным мыслям, они вполне заслуживают быть поставленными наряду со свиньями".
Дурак(входя докладывает). Один из сотрудников желает видеть редактора.
Николай Негорев. Проси.
Свинья(входит и останавливается, с удивлением глядя на Грачева). Хрю, хрю-рю-хрю!
Грачев. Кого я вижу? Это она - моя божественная Хавронья! Хрю-рю!
Свинья. Хрю-рю-хрю!
Грачев. Хрю-рюх!
Свинья бросается в его объятия, они обнимаются и целуются. Молчание. Немая картина трогательного свидания двух нежных любовников. Грачев о чем-то тихо разговаривает со свиньей на свинском языке.
Свинья(продолжая находиться в объятиях Грачева). Рюх-тюх-рю-рю?
Грачев. Предмет моей страсти спрашивает редакцию "Опыта", получена ли ее статья о свинской литературе.
Шрам(подвертывается). Виссарион Григорьевич Белинский, распахавший… (Грачев бьет его по рылу; он отходит.)
Николай Негорев. Статья вашей невесты будет помещена в следующем нумере.
Грачев. Хрю-хрю.
Нежно обнявшись со свиньей, уходят.
Николай Негорев. Дураки, уведите идиота в хлев, привяжите на цепь и дайте ему немного сена, только посматривайте, чтобы он не ушел.
Дураки уводят под уздцы Шрама; Малинин и Николай Негорев остаются одни.
Друг мой! Добродетельный брат мой не выходит у меня из головы. Я его ненавижу. Он невинен и добр, как ангел, а я зол, как дьявол. Он умен, а я глуп; ты знаешь: я глуп непроходимо…
Малинин. По глупости ты почти равен со мной.
Николай Негорев. Я написал на него канальскую повесть - ничего не подействовало: все знают его ангельскую доброту. Как бы мне убить его? Я пробовал утопить его, но не утопил. Душа горит! Мне хочется пить. Дай пить да посвисти: я не могу пить, если подле меня не свистит кто-нибудь.
Малинин свистит подобно кучеру, поящему лошадь Николай Негорев пьет.
Я так зол! Мне хочется отвести душу: вели позвать идиота.
Дураки вводят под уздцы Шрама; Николай Негорев бьет его несколько времени и, натешившись вдоволь, приказывает вести идиота на водопой; дураки уводят его.
Малинин. Что, теперь тебе лучше?
Николай Негорев. Нет. Я все думаю, как бы насолить брату. (В раздумье.) Теперь я отмстил ему тем, что начал писать свои глупости, срамить его фамилию. Но я отмщу ему еще больше: я сочетаюсь законным браком со свиньей, на которой хочет жениться Грачев. Этот тоже очень расхвастался своим свинским языком! Женюсь. Пусть Андрея Негорева, известного всему городу с лучшей стороны, зовут деверем свиньи!
Maлинин. Хавронья смотрела на тебя довольно благосклонно.
Николай Негорев. Женюсь.
Андрей Негорев(неожиданно появляется. Грозно). Стой, мерзавец!
Николай Негорев(падает в ноги брату). Прости меня!
Андрей Негорев. Говори: "Простите, ваше превосходительство". (Величественно.) Я за заслуги произведен в генералы.
Николай Негорев. Простите, ваше превосходительство! (Целует у своего благодетеля правую руку и левую ногу.)
Андрей Негорев. Ты хотел утопить меня - я простил тебя; ты хочешь жениться на свинье - я прощаю тебя, мало этого! - я хочу тебя осчастливить.
Николай Негорев целует полу шинели своего благодетеля.
Я буду издавать журнал "Наблюдение" и беру тебя к себе на посылки.
Николай Негорев прыгает в восторге.
Твоего идиота я возьму к себе в кабинет, посажу в банку со спиртом. Грачеву дам помойную яму - он там может жить без заботы со своей молодой женой. Малинина, Лебедева, Протопопова отошлю в деревню, чтобы выходились на подножном корму, и освобождаю их на год от всяких работ: на них не будут возить ни воды ни сена. Дурацкий журнал прекратите! (Делает величественный жест.)
Осчастливленные вконец Николай Негорев и Малинин от восторга благодарности падают ниц и со слезами целуют следы ног своего благодетеля.
-