Глава вторая
НА ВОЙНУ
Сегодня мы едем на фронт! Нужно, нужно ехать, активно действовать, вмешаться, остановить… Просто немыслимо слушать эти сводки с недомолвками. Что значит - Минское направление? А город Минск? А города до него? Что с ними? Где фронт? Как там? Почему? Нет покоя от вопросов. Спасибо этому анонимному, умному, эрудированному, опытному ленинградскому хирургу, что не приехал и дал мне шанс. Я - начальник хирургического отделения полевого подвижного госпиталя номер 2266! Это - звучит. Правда, есть приписка: "На конной тяге" - но это пустяки. Я не боюсь ответственности. Нет, я все сделаю, как надо. Опыт? Да, очень мал. И двух лет не прошло после института, минус перерыв три месяца - писал дипломный проект в индустриальном. Знаний у меня мало. Но есть Здравый Смысл. Это не очень часто встречается. То есть я просто не сомневаюсь, что справлюсь с этим ППГ.
Начальник неплох. Хаминов, Борис Прокопьевич, военный врач 3-го ранга. Одна шпала. Физиономия у него внушительная - второй подбородок, но на воротнике лежит жестковато. И животик при высоком росте и осанке тоже кажется жестким. Посмотрим.
Какими тягостными были эти дни… Утром 23-го на призывном пункте я слушал первую сводку: "Противнику удалось занять Кальвотин, Стоянут…"
А вчера утром все изменилось. Вызвали из больницы в военкомат. Дежурный сказал:
- Пойдете на улицу Коммунистов, 5. Там формируется полевой госпиталь. Поговорите с начальником.
Пришел, представился:
- Я врач Амосов.
Вижу - разочарование. Я молод, худ, невысок. Усадил и начал расспрашивать. Выглядело, наверное, слабо: кончил в 39-м, восемь месяцев аспирантуры, сменил три кафедры, сбежал, сделав всего несколько грыжесечений и аппендэктомий, потом хирург-ординатор здесь, в Череповце. Делал всю экстренную хирургию. Да десятка три лапаротомий. Да, еще резекции кишечника, две резекции желудка. Травму знаю - гипс, вытяжение. Все таки три месяца был в травматологии. Гнойную хирургию - да, знаю. Все знаю! Уверен. Но я говорил скромно. Упомянул о двух дипломах с отличием. Холостой, бездетный. Беспартийный. Сменой на электростанции командовал три года. Хорошо командовал. Начальство и подчиненные уважали.
Глаза у Хаминова карие, навыкате. Большая бородавка на щеке.
- Я беру вас начальником хирургического отделения. Не скрою, хотелось бы большего, но нет и негде взять. Должен был из Ленинграда отличный хирург приехать, но нет его. Видимо, перехватили.
Так я попал в ППГ. Хаминов взял и второго нашего ординатора, Лину Николаевну. Не знаю, хорошо это или плохо? Мы ссорились на службе, но понимали все с полуслова. Работник она хороший - мне для будущей работы очень нужный. Вот если бы не эта дружба! Накладывает все-таки обязательства… Нет, лучше бы она осталась дома! Да, Лизу, знакомого терапевта, тоже взяли. Добрая девушка! Прошел еще день в сборах и прощаниях, и вот уже на вокзале - грузимся, знакомимся. Комиссар Зверев. Политрук Шишкин, начальник АХЧ Тихомиров, начпрод Хрустолев… Все мобилизованные в Белозерске. Оттуда же санитары и лошади. Врачи - хирург Чернов и двое терапевтов, рентгенолог и аптекарша из Ленинградской области. Медсестры - череповецкие. Тамара и Татьяна Ивановна - операционные из нашей больницы, знакомые.
Потом десять дней в воинском эшелоне, в товарных вагонах; на голых нарах. По несколько суток стоим на станциях. Извелись безделием и неизвестностью.
Было много времени для размышлений о хирургии. Перечитал "Топографическую анатомию", вспомнил все, что знал о ранениях…
Война идет, а мы не работаем. Хуже: у нас даже имущества медицинского нет. Где-то еще должны выдать. Все это убивает. Но особенно тягостны сводки.
Речь Сталина слушали на вокзале в Ярославле. Скорбная речь. "Братья и сестры…"
9 июля кто-то наверху, наконец, определил нам место. Быстро провезли через Москву, повернули на Киев и выгрузили на лужке около станции Зикеево, не доезжая Брянска.
Тут же вечером - бомбежка. Паника была страшная, все в соседний лес убежали, только к утру очухались. Итак, мы получили, выражаясь высоким стилем, боевое крещение. Да, две бомбы, несомненно, были. Пожалуй, можно считать, что "упали в нашем расположении". Раненых и убитых не было, но моральный дух, к сожалению, оказался невысок. Что поделаешь - нестроевые и необстрелянные. Тем более женщины.
Лежу на своем бушлате под кустом и размышляю о вчерашней бомбежке. Я, по честному, не ощутил страха. Нет, я еду на войну не для геройства. На черную работу для Родины, без фразы. Но попутно - хирургия. Наверное, это единственная военная работа, полезная и для мира.
Прервал меня дневальный из "штаба":
- Товарищ военврач, начальник требует.
Что ему еще там понадобилось? Иду к другим кустам, где, знаю, расположился Хаминов с интендантами. Вижу рядом с ним незнакомого военного в гимнастерке.
- Инспектор санотдела армии, военврач второго ранга такой-то (фамилию не уловил).
И дальше - деловой разговор.
- Я привез вам книжечку, очень важную книжечку: "Указания по военно-полевой хирургии". Вот она, получите. В ней изложена наша единая доктрина.
Книжечка невзрачная, без переплета, малоформатная, но толстенькая.
- Следующее: назначаетесь ведущим хирургом ППГ. Положение о ведущем хирурге вам, наверное, не известно… Или известно?
- Не известно…
- Ведущим хирургом назначается один из начальников Отделения, если их несколько, и ему предоставляется вся полнота власти в решении хирургических вопросов.
Хаминову это не нравится.
- Еще - организация. Расстановка хирургических кадров-врачей, сестер, - это тоже дело ведущего.
- А что же тогда начальнику остается? Начпродом командовать?
- Общее руководство и организация.
Я вежливо молчу.
- Вы свободны, товарищ военврач.
Итак, серьезно о военно-полевой хирургии. Какая-то "единая доктрина"…
"Черт-те что! Читать "Указания"? Нет, сначала приведем в порядок то, что известно.
Крымская война - Пирогов. "Севастопольские рассказы". Ранения пулевые и осколочные. Доктора в грязных мундирах второго срока зондировали все раны и обязательно пытались достать пулю. Результаты были ужасные: почти все раненые с повреждением крупных костей умирали от инфекции. Поэтому - первичные ампутации. Но и они не помогали. "Все равно - что так, что этак". Пирогов был в отчаянии. Может, от этого он бросил хирургию в пятьдесят лет и сделался попечителем?
Русско-турецкая кампания, 1878 г. Помню книжки Данилевского "Белый генерал", "Шипка". Преимущественно пулевые ранения. Тактика "не трогать" - это реакция на Крым. И лучше. Но уже были Пастер и Листер, уже антисептика и мирная хирургия обретали надежды…
"На сопках Маньчжурии". Позор России. Записки Вересаева. Борис Дмитриевич рассказывал как очевидец. В сущности - не было хирургии. Только вынужденные операции - ранения сосудов, отрыв конечностей. Уже была асептика, но никакой системы - эвакуация во чтобы то ни стало. Всех подряд и вместе. "Дренаж".
Германская 1914-го. Прогнившая система не могла организовать и хирургии. Почти то же, что и в японскую, - эвакуация прежде всего, на передовых пунктах - только гной: флегмоны, артриты, плевриты… О животе говорить не приходится - по-прежнему выживают лишь счастливчики.
Между тем на Западе, особенно у французов, было не так. Начали с того же: "Не трогать". Быстро убедились - катастрофа! Масса осколочных ранений, загрязнение окопной землей - пошла газовая гангрена. Но уже были работы Фридриха по хирургической стерилизации ран иссечением, как опухоли. И французы первые перестроились - ввели "профилактическую хирургию". Иссекать раны в первые шесть часов после ранения. Оперировать на передовых пунктах всех раненых со сколько нибудь значительными ранениями! Иссечения ран. Лапаротомии. Операции на черепе. Они добились результатов.
В гражданскую войну тоже не было настоящей хирургии, да и быть не могло. Врачи, впрочем, честно работали. Но где же думать об операциях, когда фронт меняется каждый день, и дай бог успеть увести ходячих раненых. Да и нечем было оперировать - туго было с бинтами и медикаментами…
Вот такие-то дела были у нас в военной хирургии. Ни опыта, ни традиций, умели только возить раненых на сандвуколках, на поездах, а чаще - на крестьянских телегах. "Терпеливый русский народ…"
Впрочем, нет, история нашей хирургии не кончалась на гражданской войне. Тогда она только началась. Отличные организаторы появились. Они создали санитарную службу Красной Армии. В последние годы довелось ее опробовать: Хасан, Халхин-Гол, Финляндия.
Бурденко - главный хирург. Надо думать, в деле, проверили военную советскую хирургию. Оттуда, наверное, и эти "Указания". Как жаль, что я не интересовался и не читал. В институте так скучно преподавали: БМП, ППМ, ДМП, ДГ, а ППГ что-то и не помню - был ли он в схемах?
Займемся вплотную "Указаниями". С сознанием всей полноты ответственности. (Все-таки это здорово звучит - ведущий хирург!)
- Эй-й, товарищи! Грузиться!