- Жанна, - сказал он, - вы бедная девушка, и Небу угодно было взыскать вас за вашу бедность и за вашу чистоту, невзирая даже на ваше грешное происхождение. Вы зачаты ведь в грехе, Жанна! Но Небу угодно было не обратить внимания на это. Вы входите, Жанна, в самую почтенную и самую состоятельную семью нашего прихода. Постарайтесь быть достойной её, Жанна. Вы будете жить в богатстве, но никогда не забывайте правила: довольствуйтесь малым. Блестящий пример этого вы видите в той семье, в которую вы ныне вступаете, Жанна. Вся семья Жако всегда в скромности своей довольствовалась меньшим, чем довольствуемся мы, прочие грешные люди. Они довольствуются всего одной ногой и всего одной рукой! Вот пример довольства малым! И Небо невидимо награждает их. Посмотрите на их виноградники, на их сады, на их стада - и умилитесь! Так награждается, дети мои, скромность, так награждается довольство малым!
Глубоко тронутый, старик Жако даже прослезился, слушая проповедь, и по окончании подковылял к кюре на своей деревяшке:
- Вы отлично говорили! Даже меня прошибла слеза, а я видал виды, - согласитесь! Вот вам, кроме условленного за венчание, ещё сто франков. Украшайте церковь. Благодарю вас за то, что вы внушаете добрые мысли молодёжи!
Свадебный стол отличался изобилием, и когда молодая взялась за ложку, старик Жако встал и торжественным голосом, при общих одобрениях, сказал:
- Эге! Возьми-ка ложку в левую руку, моя милая Жанна! В левую! Семья крепка преданиями! А в семье, куда ты входишь, дитя моё, все едят левой рукой - за неимением правой!
Гости закричали "ура", а старуха Жако со слезами обняла Жанну и, прижимая её левой рукой к сердцу, сказала:
- Привыкай есть левой рукой, дитя моё! Это твой первый опыт!
У Жанны, похолодело сердце.
Жанне жилось великолепно.
Она отлично ела, прекрасно работала, и единственное - что на неё покрикивали:
- Жанна, не работай правой рукой! Правая тебе ни к чему! Приучайся всё делать левой!
И на неё смотрели с любовью.
- Ты бы подвязала Жанне правую руку, - говорил жене старик Жако, - скоро время.
Старуха Жако ласково прибинтовывала Жанне правую руку:
- Зачем тебе она? Ты посмотри, как без неё удобно! Легко! Ничего лишнего! Дай я тебе подвяжу, чтоб эта дрянь не болталась!
И она целовала Жанну.
- Готовься, готовься, дитя моё! Ты скоро принесёшь приданое своему мужу! двенадцать тысяч франков!
Жанна вздыхала:
- Маменька, разбинтуйте! Я чувствую какую-то неловкость в правой руке. Разбинтуйте!
И вся семья с радостью восклицала:
- Не долго уж, не долго потерпеть, Жанночка! Вот ты уж и сама чувствуешь, что она тебе мешает!
Настала весна, и старик Жако сказал однажды, с любовью глядя на руки и ноги Жанны:
- Пора уж у Жанночки обстричь купончик!
Жанна зарыдала и кинулась в ноги старикам:
- Я буду работать, сколько угодно! Я буду работать за двоих, за всех! Не трогайте меня!
Но старик нахмурился:
- Вот ещё глупости! Что мы за миллионеры такие, чтоб иметь по две руки и по две ноги?! Прихоть не по карману! Мы люди бедные, - впору иметь необходимое. А роскоши заводить не к чему!
- Будем благоразумны, - сказал ей муж, лаская Жанну левой рукой, - будем благоразумны, моя жизнь, моё счастье! Ведь должна же ты принести мне приданое? Не так ли? Ну, что за охота, чтобы вся деревня говорила про тебя, что ты бесприданница? Я не хочу, чтобы о моей жене говорили дурно!
- Да и, наконец, это безобразие! - протестовали младшие братья. - Вся семья обходится деревяшками, - с какой же стати она одна будет отпускать себе руки и ноги?! Если так, мы тоже женимся и тоже не позволим трогать наших жён! Хороша будет семья! Рукастая! Ногастая! Куда ни плюнь, везде торчит рука или нога! Тьфу!
- Даже неприятно смотреть! Висят лишние вещи! - поддакивал отец.
А мать, обнимая Жанну, уговаривала:
- Ты себе представить не можешь, Жанночка, какая это прелесть без руки, без ноги! Какое облегчение! Ложишься в постель - словно бесплотный дух! Ничего не чувствуешь! Один воздух! Ах, как хорошо!
Жанна плакала, и на семейном совете было решено:
- Пусть лето с рукой проведёт! Пусть пощеголяет! Женщина молоденькая! Пусть пофрантит! Кстати не рабочее время. Но осенью…
Сентябрь забрызгал мелким дождём, и однажды, когда все сели за обед и Жанна взялась за ложку, свекровь остановила её с нежностью:
- Для тебя, Жанночка, приготовлено особо! Получше!
И поставила на стол жареную баранью ногу.
- Теперь тебе надо кушать получше! Эти две недели!
У Жанны затряслись руки и ноги.
Никогда Жанне не снилось, чтобы в людях было столько нежности.
Вся семья ходила поутру на цыпочках:
- Тс! Жанна спит! Жанне нужно теперь набираться сил!
Обед Жанне вызывал горячие споры.
- Баранины ей! Баранины! - говорил старик Жако. - Что за беда! Прирезать ещё барана!
- Суп из бычачьих хвостов - очень-очень питательная вещь!
- Гусь хорошо помогает женщинам!
- Дайте ей гуся! Молока! Яиц! Масла!
Оставаясь одна, Жанна целовала свою правую руку.
Как нарочно, без работы, рука стала такой белой, нежной и красивой. Сквозь тонкую кожу просвечивали голубенькие жилки. Жанна припадала к ней со слезами и целовала, целовала, целовала свою руку.
Голова у неё шла кругом, и иногда у Жанны являлась безумная мысль:
"Взять нож и самой отрезать себе руку. Самой! И бросить её старикам!"
В одну из таких минут её застала старуха Жако. Лицо у Жанны было такое страшное, что старуха поняла её мысль. Затряслась и побледнела.
- Что ты думаешь сделать? Не смей, не смей и думать об этом! Ты нас разоришь!
Жанна разрыдалась.
- Маменька, да ведь как больно-то будет!
Но старуха с ласковой улыбкой обняла её:
- Глупенькая моя! А как же рожают-то?
За ужином старик Жако с любовью глядел на расписание поездов, которое, как святыня, в рамке висело на стене, и говорил, указывая на поезд, подчёркнутый красным карандашом:
- Вот наш поезд!
И однажды, после ужина, старик поднялся и сказал, взглянув на часы:
- Половина девятого. Жанна, идём!
Жанна кинулась на пол, она хватала всех Жако за уцелевшие ноги, за деревяшки, целовала ноги, целовала деревяшки:
- Ну, подождём хоть до пассажирского поезда! Ещё полчаса!
Старик Жако отрицательно покачал головой:
- У всех есть своё самолюбие, дитя моё! Нас всегда давил курьерский поезд, - зачем же ложиться под какой-то пассажирский, когда есть курьерский! Из вагонов первого класса, - ты только подумай! Да курьерский и лучше. Курьерский пролетает по руке стрелой, а пассажирский, - жди там, пока протащится! Курьерский - одна прелесть! Коротко и скоро. Ты не успеешь опомниться, - чик, и готово! Как ноготь обстричь. Идём, Жанна, идём!
- Ой-ой-ой! - вопила Жанна. - Хоть пьяною меня напойте!
Но старики расхохотались:
- Ах, молодость, молодость! Да ведь если от тебя будет пахнуть абсентом, это уж будет собственная неосторожность!
И старик Жако прибавил строго:
- И к тому же, что скажут люди? Молодая Жако так напивается, что попала под поезд! Мы живём среди людей и должны считаться с общественным мнением! Ну, идём! Довольно глупостей!
И вся семья повела Жанну, похолодевшую, трясущуюся, едва державшуюся на ногах.
- Так помни, дитя моё, - говорила мать, обнимая её за талью, - там есть такая гайка на внутренней стороне рельса, схватись за неё и держись крепче, чтоб не отнять руку в нужную минуту! Только держись за гайку, - остальное всё само собой!
- Вот наше место, - с гордостью сказал старик Жако, светя фонарём, - вот и гайка. Жанна, ложись, дитя моё.
Старуха слегка подтолкнула еле державшуюся на ногах Жанну; та упала.
- Вот так, вот так, дитя моё! Дай руку! Вот гайка! Схвати пальцами! Держись!
Старуха заботливо оправила и подоткнула платье Жанны, чтоб его не втянуло в колёса.
- Слышишь, как рельсы загудели. Теперь уж близко! Близко! Лежи с Богом!
Старуха поцеловала Жанну и отошла в сторону от полотна.
- Полминуты каких-нибудь! Держись, Жанна! - донеслось из темноты.
- За гайку держись!
Поднялся дьявольский шум. Из-за поворота, словно чёрт с огненными глазами, сверкая огромными фонарями, вылетел паровоз.
Грохот, треск, свист, вопль.
- Человека задавили! Человека задавили! - закричал Жозеф Жако, кидаясь в деревню за фельдшером.
Семья Жако бросилась к рельсам, светя фонарём, отыскивая, где Жанна.
Жанна лежала около рельсов, белая как мел, с вытаращенными глазами, с оскаленными стиснутыми зубами.
- Будьте вы прокляты!.. Прокляты!.. Прокляты!.. - со стоном крикнула она.
Старуха Жако нагнулась и воскликнула:
- Поздравляю вас! Как нельзя быть лучше! Немного ниже плеча!
А из деревни с фонарями бежали уж люди.
- У Жако опять несчастье!
- Жанна?
- Она!
- Руку или ногу?
Кровь хлестала из Жанны, и она стонала, впадая в забытьё:
- Будьте прокляты… прокляты… прокляты…
- Это она железную дорогу! - пояснил старик. - Конечно, будь они прокляты! Калечат людей, даже свистка не дают!
Жанна лежала в соседней комнате на отличной хирургической койке, давно уже заведённой в доме Жако. Около неё хлопотали доктор и фельдшер.
А семья Жако, собравшись в столовой, чокалась красным вином.
На Жозефа сыпались поздравления.