Чтобы встретиться с Бертом, надо было перейти через трясину, перепрыгивая с одного травянистого островка на другой, скользя по круглым жестянкам, скатившимся с откоса, - трава уходила из-под ног, сжимаясь будто губка. Широкими прыжками Брайн двигался к противоположному, покрытому золой краю трясины. Смотрел и дивился, как это в одном месте скопилось столько пестрой рухляди: тюфяки и кровати, почти затянутые болотом, велосипеды с колесами без шин и без спиц, торчавшие из черной маслянистой воды, точно восходящие солнца, старые полусгнившие ящики, проломленная птичья клетка, качавшаяся впереди, словно буек в море.
Разгоряченный ходьбой по трясине, он петлял, чтобы не попасть в особенно глубокие лужи и ямы. Эта "ничейная" земля была невелика, потому что до него все еще доносились резкие голоса скребачей позади на свалке, и в то же время он видел впереди, на сером откосе, почти у себя над головой, голодранца Берта, который кричал ему:
- Не поднимайся, я спущусь! У меня шоколад есть, гляди. - Похлопал себя по заднему карману штанов и продолжал шагать, выбирая место, где можно спуститься, не наступив на горячую золу.
- Кто тебе шоколад дал?
Не подымая глаз, Берт ответил:
- Никто. Сам в лавке взял. - Он потревожил ногами груду золы и жестянок. - Ты слыхал, чтобы мне когда что давали, а? - Вся масса лавиной покатилась в воду, обдав Брайна брызгами.
- А где деньги достал?
- Стащил, только и всего. - Он подошел к Брайну и уселся на жестяной бидон из-под керосина. - Я и это стащил, вытянул у Доддо из кармана, - добавил он хвастливо, вынимая из кармана целую сигарету. - Он подумает, что это Дэйв у него спер, и задаст ему трепку. И поделом Дэйву: он вчера мне уши надрал - просто так, ни за что ни про что.
Берт, щуплый, с волосами песочного цвета, был одним из многочисленных отпрысков Доддо; по его лихорадочным глазам и землистому лицу сразу видно было, что он перед жизнью выстоит. На нем были длинные мешковатые штаны, перешитые из штанов Дэйва. Как и Брайн, он начал жизнь в дни колючих мартовских снегов, сосал материнскую грудь под белым потолком кухни, битком набитой людьми, и затем получил полную свободу, так как своей очереди ждал уже другой малыш, требовавший воздуха и молока. Берт сильно чиркнул спичкой о бидон и дал огоньку разгореться, сложив пригоршнями руки с въевшейся в кожу грязью - руки взрослого.
- Здорово это - затянуться. Силу дает. У меня раз, знаешь, целая пачка сигарет была, и я просидел в лесу, пока всю не выкурил.
- Я попробовал, да чуть не сблевал.
- Ну, я не сблюю. Мне ведь уже почти десять, понятно? - Он вытащил из кармана большую плитку шоколаду. - На, отломи себе кусок. И мне тоже.
Брайн содрал голубую обертку.
- Как ты это стащил?
- Пара пустяков. Дверь в лавке была открыта. Я постоял, посмотрел, вижу - никого нет. Я - раз! - и перепрыгнул у порога через дощечку со звонком, схватил шоколад с прилавка - и дёру.
Брайн передал ему два шоколадных квадратика.
- А тебя не заметили?
- Нет, я без шума. На мне были тапки. Вот, смотри! - И он задрал кверху ногу, показывая опорки, бывшие когда-то парусиновыми тапочками на резине ценой один шиллинг и четыре пенса. - Тихо, как мышка. Только ты никому ни слова, слышишь? Да это я так, я знаю, ты языком трепать не станешь, - оборвал он себя поспешно. - Ведь ты мне брат двоюродный и первый друг на свете, не подведешь.
- Ты еще что-нибудь стащил? - спросил Брайн. "От этого Берта ты подальше, - говорил ему отец, когда семейство Доддо переехало в другой район. - Он ворюга. А если тебя сцапают как ворюгу, то пошлют на корабль, в кочегарку. Так что смотри, малый, не водись с ним".
- Ты что, думаешь, я только и делаю, что таскаю? - сказал Берт обиженно, будто и он видел ту картину, что промелькнула в сознании Брайна. - Я не ворюга. - Он швырнул вниз шиферный обломок, который пролетел над водой, то касаясь ее, то взлетая, и унес с собой обиду Берта. - Хочешь затянуться? Нет? Ну и ладно, мне больше достанется. Я просто увидел на прилавке шоколад, пошел и взял, понимаешь? Это не воровство, и ты заткнись, вот что. Отломи-ка мне еще кусок. - Берт швырнул окурок в лужу и рассмеялся, когда тот зашипел в воде. - Давай прикончим шоколад и пошли на свалку, может, чего найдем.
Берт шел впереди, учил:
- Смотри не ступи сюда, так и ухнешь в болото. Один мальчишка, приятель мой, заражение крови получил - порезал ногу о старую жестянку. Шесть недель его в больнице держали. Вот кабы мне туда. Жратву там давали - во! А ты бывал когда в Санпасти?
- Нет, ни разу, - признался Брайн и глянул на здание. Оно стояло вдали, массивное, наверху и внизу ряды окон. Дым из трубы шел уже не такой густой.
- Давай попозже сходим туда, часов в пять, когда все смоются.
Берт вытянул из воды велосипедное колесо и покатил его перед собой, подталкивая палкой.
- А ночной сторож? - спросил Брайн.
Он не мог представить себе Санпасть без сторожа. Ему вспомнились горящие печи котельной, дверцы, как ряд чудовищных пастей, в которых вместо зубов пламя, и они могут втянуть тебя и сожрать, если будешь стоять слишком долго. "Вот это и есть клиника", - сказала девочка, водившая его гулять вскоре после того, как он научился ходить.
- Никого там нет. К пяти часам печи уже почти холодные. Я на прошлой неделе ходил туда с нашим Дэйвом, в окно влезали. Я тебе покажу. - Колесо свернуло в сторону и скатилось под откос, исчезнув среди водяных пузырей. Берт швырнул ему вдогонку за компанию палку.
Палка медленно закачалась на воде. Они уже подходили к концу дороги. - Сейчас что-нибудь путное найдем, вот увидишь.
- Неплохо б, - сказал Брайн. - Только ничего там сегодня нет. Я с девяти часов скреб, а раздобыл мешок щепок, только и всего.
Берт подобрал не очень дырявый мешок и запихал в него все то, что могло оказаться полезным дома: старый котелок с прохудившимся дном (Дэйв починит, сделает прокладку), чашку без ручки, муляжные шоколадки (ребятишкам играть), слипшуюся массу тянучек (промыть под краном и съесть) и несколько пахнущих свежим деревом толстых брусков (дрова на случай стирки).
Скребачи уходили со свалки в туманной тишине - только прогрохали их сапоги, когда затаптывали костер, и бодро загремел на камнях железный навес, поставленный на случай дождя.
- Крысы не вылезут, пока не стемнеет, - сказал Берт, и Брайн рад был это слышать.
Они двигались проворно, молчком, пробираясь через осоку: шагать надо было быстро, не то тут же наберется вода в башмаки. Возвышаясь над пропастью, полной жестянок и шлака, пустое, запертое на ночь здание - Санпасть, - из трубы которого дым уже не шел, казалось теперь под нависшими тяжелыми тучами почти хрупким, будто на него давит непомерная тяжесть и долго выдержать ее оно не сможет.
Брайн заметил, что Берт прихрамывает и всю дорогу от свалки идет как-то странно. Наверно, камешек в тапку попал, хотя нет, непохоже. Он уже думал было спросить, но Берт вдруг сказал:
- Вот здесь влезем. Я первый, а ты за мной. Забравшись на гору мусора, он передал мешок Брайну и одно мгновение пристально вглядывался в стену. И вот квадрат из нескольких аккуратно вцементированных кирпичей превратился в мощный магнит - Берт стремительно пролетел пространство, отделявшее его от стены, и распластался, как лягушка, на ее вертикальной поверхности. Цепляясь руками, он долез до оконного карниза, подтянулся и оказался в проеме окна.
Брайн отчетливо увидел выщербину в стене, за которую можно было ухватиться, и, швырнув в окно мешок, в свою очередь вдруг словно прилип к стене, чувствуя, что ноги у него висят где-то футах в двадцати над землей. Холодные, тяжелые капли дождя зашлепали по его рукам.
- Ты давай скорее лезь, пока не вымок, - посоветовал Берт.
Ноги Брайна, как раскачивающиеся железные палки, - он с тревогой почувствовал, что одна нога словно бы тяжелее другой, - тоже нащупали опору. Удержаться стоило немалых усилий, Брайн даже дышать перестал и пытался просунуть каждый палец как можно глубже. Он еще поднатужился и стал медленно подтягиваться. Пальцы соскальзывали, будто падавшие на карниз дождевые капли были не водой, а жиром. Однако пальцы не успели оторваться, он не просвистел, как бомба, вниз, а, дернувшись локтями вперед, подтащил туловище к верхнему каменному выступу и сел.
- Сколько времени лез! Чего ты там копался?
- Быстрее твоего, - огрызнулся Брайн. Он глянул назад на болото, на свалку, на железнодорожный путь и фабрики вдали и нигде не увидел ни единой живой души. Он повернулся и посмотрел внутрь Санпасти уже с высоты всего в шесть футов. Перед ним были горы отбросов, готовых к сожжению в первый же день недели; жестянки, ящики и зола шли от стены волнами и образовывали эскарпы перед десятком остывающих печей. Через высокие сводчатые оконные проемы во всех стенах огромного помещения лился тусклый свет. Стоя на выступе и оглядывая эти просторы, Брайн подумал, что все здесь как в церкви, если бы не отбросы, наваленные горою внизу.
Печи, задвинутые щитами и закрытые на засов, казались безобидными, они уже не походили на пасти чудовищ - были серые, как трупы, призрачные и немного жуткие в своем временном бездействии. Остатки печного жара, тепло золы и ударяющий в нос запах подпорченных овощей и рыбы - все тут смешивалось в одно.
Что-то шевельнулось в груде мусора.
- Кошка. Им здесь жратвы - лопай не хочу. - Хриплый голос Берта отдался эхом в пустом пространстве между потолком и горами отбросов. - Ну, вперед! - Он прыгнул на ярд от оконного карниза и упал в мусор, почти зарывшись в нем так, что ноги совсем скрылись. - Будто на перину валишься! - крикнул он.
Брайн зажал ноздри и неуклюже полетел вниз. Холодная, скользкая селедка отскочила от его лица.