"Странное дело, – говорила я сама себе. – Вроде бы все верят в Христа, носят на груди кресты, целуют руки батюшке и кланяются иконам… А духовность в народе умирает. Ведь даже в атеистическом Советском Союзе, духовность была выше, люди были чище, на улице не услышишь не только мата, а даже скверного слова… Мужчины были женаты на женщинах, а во дворах было полно ребятни, в школах были полные классы… И не было разгула наркомании, пьянства, курения и всех других мерзостных духовных извращений…. Почему, – продолжала рассуждать я. – Почему же сейчас все те которые носят Христа на груди, сами без Христа в душе?"
Да, именно так я и думала… А в связи с тем, что мне часто приходилось, пилить, рубить, таскать, копать, сажать, поливать, пропалывать, стирать, убирать, готовить, я все время могла рассуждать и думать.
И я думала… думала… думала…
И покуда я так думала и вроде как мудрела, ведь жизнь была тяжелая, проблем и бед, было столько, что иногда хотелось поделиться, я вроде как переставала уж так слепо верить в Бога.
Все чаще встречая и провожая солнце, поднимаясь и укладываясь на покой, я не молилась, а церковь и вовсе посещала лишь в праздники.
Но эти самые праздники я отмечала… Потому, что я думала, Иисус Христос– это Бог бедных, простых людей. Он пришел к нам, и даже когда родился, место ему нашлось лишь в яслях… Он страдал во имя нас, а потому это наш Бог, а не тех, кто жирует, разграбляя нашу страну, уничтожая историю и спаивая народ.
Только одного я не могла понять: "Почему же он – Господь, Спаситель, Всеправедный Промыслитель не накажет всех этих кровопивцев оные, словно пиявки высосали из нашей земли все, что можно? Ведь Он Бог бедных? Или нет?" Но пока я не могла ответить на эти вопросы. И оттого эти вопросы повисали без ответа в воздухе, и изредка ударяясь об мою голову, заставляли шевелить мозгами, заставляли думать и мудреть.
Однако время шло, а вместе с этим временем, я взрослела. Я стала женщиной, у которой уже юные дети… и чем чаще я задумывалась, чем реже молилась, чем реже ходила в церковь и слушала нотации батюшек, тем я точно прозревала, точно видела лживость не только поведения духовенства, но и самой религии.
На самом деле – религии богатых!
Однажды я привела на причастие своего младшего сына. Передо мной шел мужчина с полуторагодовалым мальчиком на руках. И когда страшно отекший дьякон и не менее отекший священник (верно от долгого поста, их так развезло– подумала я) влили в рот мальчику ложку вина, то есть крови Христовой, то ребенок очень расстроился, заплакал, так как это таинство совершается насильственно. Ребенок даже не сглотнув то вино-кровь, уткнулся в плечо отцу да вытер о его свитер губки… Но мальчик понятно почему расстроился, ведь не всякому нравится, когда его насильственно поют, да еще и кровью… вернее вином. И меня не удивило поведение ребенка. Меня, помню, потрясло поведение священника, потому как он прямо-таки рассвирепел на несчастного отца мальчика. Он не просто рассвирепел, он зарычал, а лицо его исказила недовольно-злобная гримаса, и в грубой форме он высказал прихожанину правила поведения на причастие… и недостойность вытирания губ после крови Христовой о свитер.
Мне тогда впервые захотелось уйти из церкви, навсегда, уже и не знаю, почему я себя пересилила и осталась. Я посмотрела в ненавидящее все и вся лицо священника, который учил нас главной заповеди "Возлюби ближнего своего, как самого себя", и подумала только об одном: "Это же надо так ненавидеть самого себя". Я подумала про себя, и сдержалась, вслух ничего не сказала…
Но после того случая перестала приводить детей на причастие…
Я уже не буду вспоминать сколько раз приходилось наблюдать, как духовенство не уважительно, наплевательски относилось к самим службам, разговаривая во время них, посмеиваясь, хлопая дверьми, ведущими в алтарь.
Однозначным, для меня стало одно – эта вера богатых, а не бедных, и Иисус Христос любит тех у кого есть деньги… если он вообще есть такой Иисус Христос – Спаситель …, если он такой вообще был, такой Человек ли? Бог ли?
Моя вера началась в храме, и там же, в храме закончилась…
И последний раз также, как и тот первый, я очень хорошо запомнила!
В наш город привезли стопочку Андрея Первозванного, того самого который жил когда-то в Капернауме, который уверовал и ушел со Спасителем, который стал апостолом и проповедовал учение Христа. И согласно тексту в составе Повести Временных Лет "побывал в землях словен, где позднее возник Новгород, подивился местным обычаям и отбыл в Рим" Еще писалось в том же тексте, что он поднявшись вверх по Днепру, благословил место будущего Киева, и даже поставил деревянный крест где-то там, вроде предсказывая, что в этой стране будет сиять вера в Христа.
Вот к его святой стопочке, я и пришла приложиться, словно надеясь на последнее чудо… оправдание веры и глухоты Христа!
Когда же я увидела эту стопочку, то на пару минут неподвижно замерла… Мне стало не хорошо, потому что, как оказалось я не в состоянии была не только целовать, но даже смотреть на эту высохшую, мумифицированную часть тела. Однако меня подталкивала толпа верующих, шедших позади, а женщина в сером платочке, охранявшая святыню так на меня глянула, будто солдат на заедавшую его вошь, что я, наклонившись уже даже, и не помню, приложилась ли я к той стопочке или просто протянула вперед губы.
Не успела я тогда покинуть храм, как сразу подумала, что– это кощунственно разрывать тело усопшего на части, а после их вот так хранить, и выдавать за святыни, заставляя прихожан прикладываться к тому в чем уже нет ни света, ни жизни… лишь тлен… И мне простому человеку, который иногда думает, та мумифицированная часть тела не показалась святыней и кроме брезгливого трепета ничего не вызвала… Хотя я и пыталась воззвать к своей душе!
Покинув храм навсегда, я все же решила узнать, как разорвали на части апостольское тело, кто, когда и где?
Оказывается Андрей Первозванный умер около 67 г. нашей эры (так принято считать) в Патрахе (Греции) и там его тело и хранилось.
Где хранилось? Кем? У кого?
Но то не суть важно, потому как нас волнуют другие вопросы… В 357 г. н. э. по поручению императора Констанция II мощи апостола были перенесены в Константинополь и помещены в основание церкви. В VI веке их вновь потревожили и перенесли в новый храм Святых Апостолов. А в 1208 г. кар. Петр Капуанский увез мощи в итальянский город Амальфи. Но мощи Андрея Первозванного хранятся не в целости, потому как глава его хранится в Патре (Балканы). В афонских монастырях в Великой лавре Афанасия хранится– рука, в Андреевском скиту– частица главы, в Пантелеимоновом монастыре– стопа, а в Богоявленском соборе Москвы– ковчег с его десницей.
Когда я это узнала и представила себе, как тело этого, и, впрямь несчастного мученика, Андрея Первозванного разрезали на части, вроде бы те самые которые почитали и верили, то меня не просто передернуло… Я поняла, что передо мной, мягко так скажем, неправильная религия и вообще, как говорится все ли там у нее с головой или главой в порядке?
Приведу простой пример… Та самая десница Андрея Первозванного оказывается в 1644 году была преподнесена в дар М. Ф. Романову иноками монастыря св. Анастасии Узорозрешительницы близ Фессалоники.
Кошмар – вот это дар!..
Ну, я понимаю, дар– это меч, перстень, цепь, книги, кони, верблюд… но не людская же плоть, давно почившего человека!
Разве то нормально, отрубить от несчастного страдальца и мученика: ногу, руку, палец, а после дарить ее, и поклоняться, да еще и чего-то выпрашивая… вот у той сухой части плоти!
И неужели Христос именно так и учил своих учеников верить, учил так неуважительно относиться к праху мертвого и рвать его на части… лобызая… раздаривая.
"Да и потом, – еще так я подумала. – А где и вовсе хранились те мощи вплоть до 357 г. н. э…. то есть почти триста лет? Кто их оберегал? Укрывал? Кому передавал и чего при этом говорил? Ведь тогда в 67 г. нашей эры апостол Андрей проповедовал веру в Христа, и шел по землям где правили другие Боги, и он был врагом не только тех Богов, тех правителей, но и простых людей. Он принял мученическую смерть на кресте, затем был снят…. А дальше? Кем-то храним? И где-то… и триста лет?… Ну, не дурь ли… Ложь… все ложь," – подумала я.
Вот я так подумала и перестала ходить в церковь…
А чего мне там делать, на что смотреть?
На духовенство, которое оплывает за счет нашего подаяния, и смеется на службе?
На пустые нарисованные красками иконы, которые проси не проси ничего не слышат и не помогают, оттого, что тех, кто там изображен и вовсе никогда не было на свете?
Или на эти сухие, истлевшие части тел… чьи они и кто их туда положил?
Нет, я после долгих мытарств, пришла к выводу, что вера та мертвая и ходить в церковь не стоит!
Молиться тоже бесполезно, потому как некому слушать ту молитву!
Слушать духовенство и вовсе опасно, потому что, как может сам грешник, да еще и злобный, и лживый, наживающейся на твоем труде учить тебя безгрешно и правильно жить!
И когда я пришла к такому окончательному выводу, я сняла с себя крест и убрала иконы.
Я поняла, мои предки, когда-то тоже перестали верить, основываясь на двух народных истинах:
Молился, молился, а гол, как родился.
Богу слава, а попу кусок сала.
И еще мои умозаключения свились к главному, коли не мои руки, которые могут все: и таскать, и рубить, и копать, и доить, и мыть, и готовить, давно бы и я, и мой муж, и мои дети с голоду попередохли….