"Одно из ее появлений, воплощений земных тебе ведомо, Светомире; то была Елена Троянская, признавшая в Парисе-соблазнителе суженого Жениха, и ставшая виновницею всех ужасов войны, разрушении, смертей. А вот моя Елена в поисках небесного своего Жениха, сиречь меня, тоскою любовною язвима, но плененная материей, попалася в блудный дом развратного Тира. И в то самое время как земная плоть ее терпела мнимые услады, небесная плоть ее испытывала невыносимые истязания. Все сносила она, многострадальная, терпеливо, меня ожидая. И вот я, обманув бдительность ангелов, ее стерегущих, неузнанно сошел на землю в образе смиренного странника и вывел ее и плена. С той поры стала она на земле моею верною спутницею.
"Она была отражением Премудрости в темных водах, и, отвернувшись (460) от ангелов, ею созданных и на нее восставших, она вернулася в Премудрость. Она и есть сама Премудрость - моя предвечная подруга, моя неземная Мысль".
- "Помедли, помедли, Симон", вскричал Светомир. "Ну как-же так, сразу, прямо из блудилища да в Премудрость?"
А маг и не слушает: "Елена-то моя", говорит, "блудница Тирская, поважнее будет ваших святых блудниц Марий Египетских да Магдалин".
Осердился царевич на слово кощунственное, перебил мага: "Наши святые блудницы, как ты их величаешь, не мечтали о себе, не превозносилися. Долгое покаяние творили, вожделея Христу сораспяться".
Волхв гордо возразил: "Я ее спас. К свету вернул белый луч, затерявшийся во тьме. Все светлое, мраком плененное, верну я ко свету".
- "Коли ты страдалицу спас, Симон, вестимо, то вменится тебе в праведность: лик добра зачастую представляется нам искаженным, потому что люди нечистыми глазами видят его искаженным. Но, вернуть свет ко свету - хорошо, да недостаточно. Луч ли белый самого себя спас, бегуном став, ты ли увел из мрака луч белый - тут нет еще ни милости, ни жертвы. Свет во тьму должен светить, должен мрак преображать. Иначе Христос напрасно умер".
Разбушевался волхв: "Вот еще! Злых духов, материю проклятую спасать- нашел достойную работу. Нет! Вредитель великий, вот тот, что в Библии вашей расписан, Иогова жестокий, он создал материю, человека и весь мир. А приспешники его, ему способствовали. Тогда Ум, Бог-Отец Добрый с ним в борьбу вступил. И борьба сия - борьба вечная. Мир во зле лежит".
- "Грешно так говорить, Симон. Ну на кого ты пеняешь? Мир лежит во зле не по вине Бога, а по вине человека: поврежден он был грехопадением. Но 'вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не токмо она, но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего'. Человек был убийцею Божьей твари в прошлом, он станет ее спасителем в будущем. О сем обетование".
Волхв ответил сердито: "Природа есть изделие дьявола. От нее надлежит бежать, улетать в высшие эоны".
Вступился Светомир: "А я вот одного знаю, который некогда в Цезарее поднялся от земли, обещался далеко улететь, и совсем было полетел, да вдруг упал и разбился на смерть".
- "Смерть на земле", возразил волхв надменно, "вовсе не всегда есть падение конечное. Вот я тоже одного знал, который крестною смертью умер - что же по твоему сие есть падение? Был он праведником и одним из эонов. Вы его за бога почитаете!" (461)
Разгневался Светомир: "Совести у тебя нету, Симон Маг, с Кем ты себя равнять вздумал! Христос, покорный воле Отца, Своею волею страдал и умер, а ты против воли своей, по воле апостола Петра упал И потерпел ты правое наказание. А главное: Он воскрес, а твоего воскресения верные твои и по сей день не дождалися".
- "Да", ответил маг гордо: "Христианские хулители ваши про меня такое сказывали. А ты так уж уверен, что меня нет. Стою же я перед тобою, значит и не умер. Коли меня упоминают, хотя бы и хулениями помнят меня, значит я еще жив. Вот, когда забудут, тогда значит умер. А скоро и больше про меня узнаете: в древней урне письмена сохранены, что упрятаны были от уничтожения. Ктому же в разных образах я и по сей день иным являюсь. Вот я и к отцу твоему, царю Владарю, и к тебе приходил. Оба вы не приняли меня; во благо ли себе - это еще вопрос".
И понял Светомир, что разумеет волхв Симона Хорса. Хотел спросить где пребывает ныне проважатый его в царство Иоанново, а волхв точно мысль его читая, уж отвечает: "Да, Хорс есть один из сих малых моих; в веках - ученик мой верный. А судьбу его тебе знать не подобает. Ибо ты его предал и привел к уничтожению".
Горько стало Светомиру от слов сих. Он сказал: "Не губил я его, я его почитал. А учение его отверг я, ибо он много заблуждался".
Волхв ответил злобно: "Отвергая его наставления, ты убивал его самого. Разве ты не знаешь, что муж, посланный архонтами на важное дело земное и дела этого не исполнивший, непременно будет отозван и наказан; силы он утратит даже до изнеможения.Хорс пришел к тебе с доверием, дабы в твое средоточие спасти для Девы свет. А ты все презрел и тем обрек его на мучения, толкнул на погибель".
Печально отозвался Светомир: "Ничего такого я тогда не знал, а кабы и знал - не мог же я ради помощи Хорсу истину предать".
Ехидно посмотрел на царевича волхв: "Истина? Возомнили вы, что познали ее. А между тем - старый вопрос вопрошавшего: 'Что есть истина' так и остался без ответа".
Светомир возмутился: "Истина стояла воочию перед Пилатом; потому пустой вопрос его будто и остался без ответа. Вопрошавший был духовно слеп".
Волхв усмехнулся: "Иди, иди, спускайся во тьму с благими вожделениями ее просветить. Тут-то она тебя и схватит, и закружит похуже чем мою блудницу. Коли свет во тьму сойдет, чтобы тьму обнять, то тьма его поглотит".
Светомир ответил истово: "Не запугаешь меня, волхв. Стрела моя золотая окрест себя свет излучает и меня из тьмы непременно вынесет, (462) да и не меня одного, а многих со мною, ежели будет на то Господня воля".
Симон злее прежнего ухмыльнулся: "А что ты венец отверг, который Хорс тебе сулил, то тут похваляться нечем. Ведь Кефир-Малхут стрелу твою к себе тянул. Без него она в руках твоих бездейственна, цепенению сидня подобна".
Гневно вскричал Светомир: "Не твоего сие ума дело. Стрела моя тянется не к печальному венцу, упавшему к ногам твоей унылой царицы а к венцу на голове Премудрости. Земному царю не ваша гордость пристала. А присвоить себе имя Божие, сказать: 'Я как Он. Я есмь Он' - сие есть дело сатанинское".
Волхв невесело, жутко рассмеялся: "Ваш 'начальник Жизни' однако нечто подобное говаривал".
- "Сгинь, ерезиарх, не кощунствуй", гнал его Светомир.
Симон Маг ответил спокойно: "Впрочем, не это важно. Важно вот что: ты со своей стрелой до Премудрости не дотянешься, а я самой Премудрости падший образ за руку вожу и спасаю. Поразмысли о сем. Смотри сам".
Волхв как и при появлении своем поклонился отменно учтиво. И сразу скрылся.
VI
И услышал царевич голос тихий, уветливый. По сошедшей в душу радости узнал он голос Иоанна. Пресвитер сказал: "Горе тому, через кого приходит искушение. Уступивший искусителю губит и его и себя. Отвергший искушение искупает тем грех искусителя".
- "Значит, не загубил я Хорса?", с надеждою спросил Светомир. "Неисповедимы пути Господа", ответил Иоанн. "Ты уберег Хорса от падения, но не в моготу тебе было повести его по пути праведному".
- "Праведному", повторил за ним Светомир. И вдруг вспомнил явственно думу свою перед появлением Симона Мага. "Праведно за кощунство Петр убил волхва. А, может, он и не убивал его вовсе. И то лишь - домыслы шаткие людской молвы ? Ведь не в священных книгах я про то читал.
Но вот ап. Лука рассказывает про солгавшего Анания: Петр сказал ему: 'Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому?... ты солгал не человекам, а Богу'. Услышав сии слова, Анания пал бездыханен. И Сапфире сказал Петр, когда часа через три (463) пришла она и повторила ложь мужа своего: 'Что это согласились вы искушать Духа Господня ? вот входят в двери погребавшие мужа твоего; и тебя вынесут'. Вдруг она упала у ног его и испустила дух.
"Петр не убил Ананию и Сапфиру; Апостол был лишь возвестителем и свидетелем Божьего суда. Но - почему не сказал он Анании то, что говорил не раз другим грешникам? "Покайся в грехе твоем и молись Богу: может быть отпустится тебе помысл сердца твоего'. Почему Петр которому дана была всяческая власть, 'так что выносили больных на улицы и полагали на постелях и кроватях, дабы хоть тень проходящего Петра осенила кого из них', - почему сам Петр не взмолился ко Господу о сих грешниках, о соблюдении тел их и душ?"
Раздался вновь голос Иоанна: "Аще кто узрит брата своего согрешающа грех не к смерти, да просит и даст Бог ему живот. Есть грех к смерти: не о том глаголю, да молится."
И унесся голос.