Просторный, залитый солнечный светом танцевальный зал дрожал от частого стука молотков и хора бессловесно распевающихся голосов, выводивших одну ноту за другой, все выше и выше - в веселую какофонию органично вплетался топот ног, грохот сваливаемых на наборный паркет досок и еле различимая нежная мелодия клавесина. В дальней части зала громоздилось угловатое сооружение, уходившее под высоченный потолок и наполовину обшитое досками. Как Либертина не приглядывалась, она так и не поняла, что же в итоге призвана изображать и символизировать сия махина. К тому же груде досок предстояло двигаться - иначе зачем к ней приделаны здоровенные колеса?
Мимо Либертины прорысила стайка галдящих девчонок и мальчишек, старательно взмахивавших трехцветными ленточками. Старший над кавалерией сбился с такта и сурово окликнул глазевшую танцовщицу:
- Гражданка, тебе чего тут надобно?
- Гражданина Фабра, он…
- Туда! - мальчишка махнул зажатым в кулаке пучком лент за рукотворную гору. - Вон, ширма в углу. Он за ней сидит.
Стараясь никому не попадаться под ноги, Либертина двинулась в обход зала, поражаясь царившей сумятице. Одновременно в разных концах зала репетировалось несколько номеров, упражнялся хор и танцоры, грохотали молотками и азартно переругивались рабочие - удивительно, как в этом гаме люди еще умудрялись слышать друг друга?
За китайской ширмой с бескрылыми усатыми драконами прятались здоровенный стол, заваленный бумагами, несколько стульев, диванчик и клавесин с облупившимся перламутром. В этом уголке спокойствия расположилась черноволосая девушка, годами немногим старше самой Либертины, и старательно скрипела пером по бумаге. Заметив гостью, девица, не прерывая своего занятия и не поднимая взгляда, буркнула:
- К Фабру? Садись вон туда и не мешай. Он меня прибьет, если к его возвращению не будет готово.
Либертина плюхнулась на продавленный диванчик, украдкой разглядывая деловитую барышню. И с сожалением признавая: незнакомка весьма хороша собой. Только носик подкачал - длинноват, да еще и с заметной горбинкой. Зато - новомодное платьице с трехцветной каймой, кружевная косынка и иссиня-черная коса с вплетенной белой ленточкой. Интересно, кто она - очередная подруга Шиповника?
Девица исписала лист, несколько раз с усилием сжала и разжала пальцы, и только взялась за следующий, как за ширму влетел живой вихрь, рявкнувший:
- Суламита! Третье действие - где?!
- Найми переписчика за казенный счет, - хмуро посоветовала чернявая Суламита. - Или впредь пиши так, чтобы можно было разобрать, а не как курица лапой. Не загораживай свет, пожалуйста. Кстати, к тебе пришли.
- А-а, Юность пожаловала, - обрадовался гражданин Фабр, кивая Либертине. Вместо того, чтобы сесть на стул, он небрежно раскидал бумаги и по-юношески легко запрыгнул боком на стол. Суламита неодобрительно покачала головой и в очередной раз обмакнула перо в чернильницу. - Давай знакомиться, Юность. Это Суламита…
- Леопольдина, с твоего позволения, - проворчала чернявая, вглядываясь в каракули на обрывке писчей бумаги с золотой монограммой под коронеткой. - Леопольдина Фрей, можно Лина, а вовсе никакая не Суламита.
- "Леопольдина" - слишком длинно и скучно, - отмахнулся Фабр. - К тому же ты выходишь замуж за истинного Соломона, и быть Суламитой тебе к лицу.
Суламита, которая на самом деле была Линой Фрей, поджала яркие губы. Либертина решила, что здесь, в шумном и наполненном голосами, пронизанном осенним солнцем Павильоне, гражданин Фабр выглядит моложе своих лет - но каким-то слегка усталым и встревоженным. А в густых растрепанных кудрях запуталась рыжина.
- Фабр или д’Эглантин, называй, как будет удобнее, - наконец-то представился толком бывший супруг Николь Гетри. - Ты у нас Либертина, верно? Что умеешь, на сцену хоть раз выходила?
- Роли без речей и танцы, - честно перечислила свои скромные достижения Либертина. - В сентябре… ой, в вандемьере прошлого года я закончила королевскую… ну, бывшую королевскую Академию Танца. Пятнадцатое место в общем списке.
Фабр присвистнул. Лина-Суламита оторвалась от переписки и взглянула на тощенькую девчонку с оттенком уважения.
- Повезло, - заявил Фабр. - У нас будет танцующий Гений. Штуковину в зале ты, безусловно, видела - трудно ее не заметить. Так вот, когда это чудовище достроят, - он сморщился, потому что в зале особенно рьяно загрохотали молотками, - то получится здоровенная катящаяся скала. Тебе придется неоднократно перышком взлетать на вершину, махать факелом, изображать живую аллегорию - и при этом не рухнуть вниз и не сломать себе шею, а то все мы будем опозорены.
- В особенности устроитель празднеств, - подпустила шпильку Суламита.
- Молчи, неразумная женщина, твое дело рукописи переписывать… Справишься?
Эглантин сидел на столе, легкомысленно качая длинной, стройной ногой - Либертина заметила, что пряжки на его туфлях серебряные, несмотря на строжайший декрет о борьбе с роскошью - и терпеливо ждал ее ответа. Суламита отложила перо и помахала исписанным листком в воздухе, чтобы чернила поскорее высохли. В зале уронили что-то тяжелое, мелко и тоненько зазвенели стекла. Либертина растерялась, неожиданно поняв, что и боится предстоящего испытания, и не хочет уходить отсюда. И что ей нравится смотреть на этого человека, пусть он невесть на сколько старше ее и вообще годится ей в дедушки.
- Я постараюсь… справлюсь, - она постаралась выговорить это как можно увереннее. Фабр кивнул, словно и не ожидал иного ответа, хотел сказать еще что-то - но рядом затопали. Неустойчивая ширма качнулась, ввалились двое - темно-серый плащ-крылатка и светло-голубой, трехцветные розетки, гладкие черные волосы и напудренный парик. Тот, что в светлом, по сравнению с высоким и грузным спутником казался изысканной живой статуэткой, а высокий немедля затрубил:
- Фабр, сколько еще раз тебе повторять: моя невеста не нанималась к тебе переписчицей! Лина, опять ты потакаешь его стремлению эксплуатировать окружающих!..
- Потакаю, - кротко согласилась Суламита, выбираясь из-за стола. Привстав на цыпочки, она поцеловала оратора в краешек губ, и тот мгновенно смолк. Даже, кажется, слегка покраснел. - Прости. Я больше не буду. Эглантин, держи свою третью часть, и обращайся, если опять надо будет срочно что-то переписать.
- Вот так прелестные создания крутят нами, как пожелают, - грустно заметил обладатель парика. Либертина без колебаний прозвала его "Аристократом" и подумала, что Эмилия помчалась бы за таким без колебаний, изволь он хотя бы разок глянуть в ее сторону. - Фабр, появились новости, требующие обсуждения в узком кругу. Дамы, прошу прощения.
- Лина, сделай доброе дело, пусть нашу Юность устроят… ну, и покажи ей тут все, - распорядился Фабр, нехотя спрыгнув на пол. Чернокосая Суламита кивнула, поманив Либертину за собой.
- А эти двое - они кто? - немедля поинтересовалась маленькая танцовщица, когда девушки под негромкие реплики мужчин покинули уголок за ширмой, и направились в дальнюю часть зала. - Ты и правда выходишь замуж за того, черненького?
- Выхожу, - с достоинством кивнула Лина Фрей. - Это Шабо, депутат Конвента. Красавчик, на которого ты так рьяно облизывалась - Эро де Сешель, из Комитета Общественного Спасения.
- Вовсе я не облизывалась, - вяло запротестовала пойманная на горячем Либертина, поднимаясь следом за Суламитой вверх по лестнице - оказывается, над огромным танцевальным залом имелась надстройка, ныне разделенная перегородками на множество комнатушек. Гул стоял - как в переполненном улье. - Ой, если он из самого Комитета, почему тогда - "де Сешель"?
- Попробуй, назови такого - "гражданин Сешель", - хмыкнула барышня Фрей. Огляделась по сторонам и решительно потащила Либертину с ее лупящим по ногам кофром за собой, искать коменданта, распоряжающегося расселением участников празднества. Будущего Гения Юности сдали с рук на руки, передав строжайшее распоряжение Фабра "позаботиться". Суламита ушла вниз, а Либертина осталась в крохотной пыльной комнатке с косой крышей и окном, выходившим на облетающие сады Тюильри, смятением в душе и множеством вопросов.