С началом Первой мировой Борис Савинков стал французским волонтером несмотря на уговоры Плеханова, убеждавшего его в большом литературном будущем.
Февральская революция 1917 года немедленно вызвала Савинкова домой. Через Стокгольм - в Петроград.
Керенский вскоре направил Савинкова комиссаром 7 армии на Юго-Западный фронт. Здесь прямая параллель назначению Соболя, совпадающая и по времени.
Эсеры были тогда самой популярной партией. Число членов партии социалистов-революционеров составляло в 1917 году около миллиона. Во Временное правительство входили помимо Керенского ещё несколько членов этой партии. Она же получила и большинство голосов на выборах в Учредительное собрание.
Пропустим все последующие жизненные перипетии Савинкова после Октября, ясно одно: с первых же дней он - явный враг Советской власти. В отличие мятущегося Андрея Соболя.
Последний арест Савинкова произошел 16 августа 1924 г. После шумного судебного процесса и вынужденного признания им власти Советов Савинков находится в заключении, много пишет, публикуется в советской печати и погибает в начале 1925 года при невыясненных до сих пор обстоятельствах.
А в 1927 году в приложении к журналу "Огонёк" вышли серийной книжкой "Посмертные письма и статьи" Бориса Савинкова, скорее всего сфальсифицированные.
Перед этим, в 1922–1924 г., в России был страшный голод, в который погибли миллионы россиян. А амнистия эсеров, объявленная большевиками в 1919 году, - аннулирована.
В творчестве Андрея Соболя последних лет можно обнаружить отзвуки раздумий писателя о приближающейся неминуемой гибели. И его самого, и его любимых героев.
В 1924 году издательство "Круг" выпустило любопытный сборник "Писатели об искусстве и о себе", где собраны статьи одиннадцати писателей, в т. ч. и Андрея Соболя. Названия статей, скорее всего, даны бдительными редакторами или цензорами. Например, "Литературные ухабы. Мысли вслух", "Лоскутки мыслей о литературе", "Вредные мысли". Своеобразные самодоносы, самооговоры писателей. У Соболя статья озаглавлена - тоже символически - "Косноязычие".
Она так и начинается: "…Мы косноязычны. Если не все, то почти все".
И ещё через полстраницы: "Есть жизнь - огромная, необъятная; она одновременно подлая и светлая, грешная и святая. Есть Россия - наша жизнь. Есть революция жуткая и пламенная, своя и будто не своя, отталкивающая и притягивающая к себе крепче просмоленного морского каната. Есть искусство - наш крест и наша роза, наша радость и наше злосчастье, наш провал и наш взлёт, наша святая святых и наше проклятие".
Место не позволяет обильного цитирования. Но опять далее - по тексту: "Сладкий и горький наш плен. Каждый узник в плену - трус ли он или храбрец отчаянный - дни и ночи измышляет: как вырваться, как преодолеть высоту стен, крепость решётки, бдительность стражи.
В сладком нашем плену, в горьком плену нам не измыслить, как преодолеть слово, мысль, образ. Узник тюремный под кирпичом своей камеры тайно прячет пилочку, скрываясь от цепких глаз тюремщика, вяжет лестницу, ждёт не дождётся ракеты - условного сигнала друзей…
…Мы - узники - плохие теоретики: наша пилочка примитивна, ее мы оттачиваем о каменные плиты своей камеры, лестницу мы вьем из лоскутков. А друзья наши по ту сторону острожной стены всегда по части ракеты опаздывают, а когда она взвивается - уже поздно".
Этот эзопов язык был понятен не только единомышленникам, но и тюремщикам, новоявленным победителям.
Бегство в "голубой покой" было возможно только через вороненный зрачок пистолета.
Любимые герои А. Соболя - интеллигенты - выбирали для себя другие пути бегства, но чаще всего вместо самоубийства им предлагала "русская рулетка" только смерть в ГУЛАГе или в подвалах ЧК. В героях произведений А. Соболя - немало отличительных черт самого писателя. И как иначе. "Человек с обнаженным сердцем", искалеченный сначала "голубеньким вагоном" - "триумфальным поездом самодержавия", потом основательно перееханный "салон-вагоном" главкома Троцкого, не стал дожидаться таежной дрезины-мясорубки Сталина.
Он сам поставил точку в судьбе.
Этого ему не простили. Книги Андрея Соболя перестали выходить, пьесы его перестали ставить.
Однако его творческая жизнь не прекратилась. И я надеюсь, что удастся в ближайшее время вернуть читателю не только данный томик, но и другие его книги, отмеченные незаурядным талантом их автора.
Виктор Широков