И он представил, каково им без сына. Получалось, если уж быть до конца честным, не так плохо: с матери сваливалась ежедневная забота поить и кормить его, и шить ему, и штопать его вечно разодранные штаны, и плакать от его двоек в дневнике, и бояться за него, и многое, многое другое; отцу можно было бы меньше работать и вообще перестать отвечать за него. Отец очень боялся отвечать. "Отвечай теперь за тебя!" - кричал он обычно перед поркой. Словом, выходило, что без него они зажили бы припеваючи. На это мальчишка не мог согласиться. "Я им нужен!" - завопил он и рванулся к берегу.
И тут случилось такое, чего мальчишка предположить не мог. На берегу погас свет. Редкие лампочки на набережной мигнули и пропали. Туман еще с вечера заволок небо, и звезд не было. Черное море, берег и ночь слились в один непроницаемый космический мрак. Стоял мертвый штиль. В такую ночь на берегу спали даже сторожевые псы.
Мальчишка заерзал в воде. Впервые он чувствовал себя неуютно. Вода жутковато светилась и фосфоресцировала. Медуза вяло лизнула его в щеку и пропала. Мальчишка вздрогнул от отвращения и сломя голову бросился плыть к берегу.
Но уже спустя минуту он остановился и с сомнением посмотрел в темноту. "А на берег ли я плыву?" - подумал он и вдруг понял, что потерял ориентировку. Он не знал, куда плыть, берег мог находиться в любой из четырех сторон света. "Только спокойнее…" - сказал себе мальчишка и лег на спину. Он лежал, широко расставив руки, и отдыхал. Теперь главным было не паниковать и дождаться, пока на берегу не починят проводку. "Хоть бы собака какая залаяла", - тоскливо подумал мальчишка. Но вокруг было тихо.
Море сообщалось проливами с другими морями и океанами и знало, что оно главное на земле, оно большое, больше, чем суша. От этого морю было приятно и спокойно, оно мирно спало в своей выемке и ни за что не волновалось.
На берегу в семье мальчика никто не спал. Мать и отец обежали все улочки поселка, будили в темноте людей и спрашивали: "Где мальчик?" - "А что, пропал мальчик?" - удивлялись люди и тоже принимались искать. Так постепенно весь поселок, как растревоженный муравейник, проснулся, зажег фонарики и высыпал к морю. Люди привыкли ждать беды от моря и в случае тревоги всегда прибегали на берег. Отец мальчика метался по песку, спотыкался о топчаны и хватал всех за руки. На него было жалко смотреть. Наконец нашли одежду мальчика. Люди сразу загалдели, замахали фонариками в сторону моря и стали спускать баркас.
Мальчишка, увидев огни на берегу, зачарованно смотрел на них и не верил. "Это пароход плывет в Турцию…" - думал он. Тело его постепенно немело и наливалось холодом…
Мальчика высветили прожектором с баркаса и подняли на палубу. Матросы говорили потом: "Мы думали, это дельфин, он на дельфина был похож, - и, встретив мальчишку на улице, хлопали его по плечу: "Ты, брат, плаваешь лучше, чем рыба!" Мальчишка смеялся, щурил глаза и гордо смотрел в море.
В лесу
Всю ночь с реки дул сильный ветер. К утру ветер стих, пошел дождь и так сладко барабанил по крыше, что мальчишка проснулся только в полдень. Как каждый поздно вставший человек, мальчишка хмуро и недовольно оглядел пустую комнату, крепко почесал голову и спустился с кровати. Чистый пол успел нагреться от солнца, и приятно было идти По такому полу до стола с молоком и хлебом. Побелив только губы молоком и откусив от хлеба, постоял, жмурясь от яркого солнца, и торопливо стал собирать сбитые за ночь яблоки. Поработав в саду, он вошел в дом, открыл дверцу шкафа и вытащил брезентовую куртку и старое, со стершимся лаком и обколотым во многих местах деревом, духовое ружье.
"Пойду на охоту!" - решил он и достал коробку с пулями, похожими на маленьких свинцовых мух. Засунув ружье в чехол от удилища и надев куртку, мальчишка вышел и неторопливо зашагал к лесу.
Миновав разбитую грузовиками дорогу, он вступил на глинистую сырую тропинку и заскользил по ней, скатываясь все глубже в глухой, таинственный, с журчащим по дну ручейком овраг.
Со скрипом продирался мальчишка сквозь лопухи, трубки бузины и чащобу папоротника. На самом дне оврага тропинка потерялась, мальчишка достал из чехла ружье и зарядил его. Скосив глаза, он огляделся, сгорбился и, выставив вперед ствол ружья, неслышно нырнул в заросли. С этой минуты он превратился в следопыта-индейца. Припадая к влажной земле, проваливая коленом гнилушки, сталкиваясь нос к носу с поганками и мухоморами, вихляясь, точно ящерица, он прополз несколько метров и нашел тропинку. Вскочив на ноги, он крикнул: "Ура-а-а!" - и весело побежал вперед. Тропинка поднималась вверх и, уходя из глубины, становилась все шире и суше. Наверху, на воле рос путанный ветром кустарник, краснели толстые стволы сосен.
В лесу было тепло, вкусно пахло смолой. Мальчишка решил сделать привал и испечь яблоко. Ладонями разгреб песок, выкопал ямку и набил ее сушеными иголками, сверху он положил несколько крепких и тяжелых, как топоры, сосновых щепок. Иглы, почуяв спичку, жадно втянули в себя огонь, над костром стеклянными струйками задрожал воздух. Мальчишка достал яблоко и кусок серебряной фольги. Туго завернув яблоко в фольгу, он дождался, пока костер прогорит, разгреб угли и положил в ямку серебряный шар, сверху он оставил тлеть несколько щепок. Посидев у костра, мальчишка не вытерпел и побежал смотреть вывороченный грозою ствол огромной сосны.
Берлога под корнями выветрилась, высохла и превратилась в большую яму. На одной из стен ямы, в ровном откосе глины виднелось множество отверстий. У каждой норки вились и зудели в воздухе осы.
"Вот он какой! Осиный улей! - подумал мальчишка и придвинулся ближе. Одетые в желтые разбойничьи тельняшки осы, свирепо перебирая лапками и зло тряся крылышками, мгновенно исчезали куда-то, вновь яростно появлялись и снова исчезали. - Чего злятся-то? - удивился мальчишка. - Меду им не хватает, что ли? А может, они падалью питаются? - подумал он и, поглядев с сомнением на ос, побежал назад".
Разворошив угли, мальчишка вытолкал в сторону почерневший серебряный шар и засыпал костер песком. Терпеливо подождав, пока остынет яблоко, мальчишка взял ого в руки, подул и надорвал фольгу. Сразу очень приятно запахло сладким терпким воздухом запеченного яблока. Мальчик открыл складной нож, пошевелил внутри яблока и черпанул горячую мякоть.
"Чуть-чуть сахару недостает!" - решил он и съел яблоко.
Два муравья, рыская по барханам песка, наткнулись на кусочек яблока и, закусив его жвалами, потащили. Огромный рыжий муравей набросился на них из-под обгорелой спички, и началась насекомья драка. Три муравья, сцепившись, печально ходили вокруг кусочка. Между тем набежали другие муравьи и быстро утащили добычу. Мальчишка рассмеялся.
Мальчик встал, задвинул за спину ружье и, чувствуя, как оно больно приколачивает его по заднице, побежал дальше. С вершины одного высокого холма он увидал реку и крошечную луковку церкви на том берегу. По реке шел колесный пароход. С его пути, медленно спеша, подтягивался к берегу набитый грузовиками паром. Пароход окутался белым облаком и засвистел. Мальчик надул щеки и тоже свистнул. Пароход опять окутался паром и свистнул еще пронзительней. Мальчик взял два пальца в рот и засвистел так, что с ели стали падать шишки. Пароход замолчал и поплыл дальше, а мальчишка побежал вперед.
Налетел порыв ветра, дрогнули, медленно гладя друг друга ветками, сосны. Мальчик поднял голову и увидел в брызгах хвои пеструю и немо глядящую на него сову. Зашелестел новый порыв ветра, и сова утонула в хвое. Мгновенной спиралью мелькнула по стволу белка. Тревожно запели птицы, и на солнце надвинулась вечерняя тучка. Мальчишка поглядел на реку и рысцой припустил с пологого, долгим склоном сходящего к берегу холма.
На зеленом речном песке у самой воды он увидел ворона. Тщательно прицелившись, выстрелил. Окаменевший, столетний ворон равнодушно посмотрел в сторону мальчишки, поскреб костяной ногой тину, скучно сказал: "Кар-р-р", - и, уронив шею, полетел умирать в заброшенную церковь.
Мальчик подошел к реке и напился теплой, пахнущей рыбой воды. Внезапно река у его ног забурлила, произошла какая-то подводная возня, и на берег выбросился толстый подлещик. Мальчишка схватил рыбину. Хвост у подлещика был почти начисто отгрызен и измочален, да так, будто его трепала дворняжка. В бок впился щучий зуб.
- Вот это да! - сказал мальчишка и, размахнувшись, далеко забросил рыбу в реку.
"Эх, поторопился! - решил он через минуту. - И теперь никто не поверит…" - но дело сделано, и мальчишка был доволен, что спас подлещика.
"Теперь у меня лучше ловиться будет!" - тайно подумал он и легко побежал к парому.
Старенький паром подпрыгивал и трясся под шинами огромных ярко окрашенных грузовиков. От машин пахло бензином, резиной и горькой стенной пылью другого берега. Бревенчатый скат парома был залит жирным мазутом.
- Не курить на пароме! Не курить! - кричал надтреснутым голосом старик паромщик и звонил в бронзовый трясущийся колокол. Последним с парома съехал открытый армейский "газик". Газанув, он с места рванулся на дорогу, но вдруг остановился.
- Эй! - крикнул из кабины офицер. - Эй! Ты что это здесь околачиваешься? А ну, марш в машину! Обедать, обедать поедем домой! Быстро!
Мальчишка оглянулся на лес и понуро залез в машину.
Весь день он шел к парому, а до дому они домчались за пять минут.