– Мы здесь временно, – объясняет девушка, – Через неделю поплывем обратно, домой.
– Зверя здесь бьете?
– Нет, мои родители спасают меня от старосты поселка.
– Замолчи, – ворчит старуха, – нечего посторонним в наши дела вникать.
– А что тут такого. Меня силком хотели за муж отдать, а я по жениху вдарила ружьем. Теперь спасаемся в тайге, благо места укромные знаем.
– Жениха не убили?
– Ну что вы, его убить надо медвежьей пулей, а от дроби еще не умирали.
Она вдруг засмеялась от такого радостного сообщения.
– Вернетесь, и раненый жених до вас доберется.
– Не доберется, он уедет на заработки в город.
– Слушай болтушка, – прерывает ее старуха, – принеси отвар с подоконника, дай парню.
Я отпиваю отвар из кружки и чувствую, что… засыпаю.
Проснулся от толчка.
– Военный, так куда тебе надо?
Передо мной стоит старик.
– В свою часть, на станцию Чупры.
Он качает головой. Я щупаю свои глаза и чувствую, что все в порядке, они не опухли.
– Не знаю такой станции. Но понял только одно тебе надо добраться до железной дороги.
– Да и хорошо бы покороче маршрут.
– Это невозможно, все равно делаешь большой крюк, хорошая дорога на юг в трех сутках пути, надо плыть по реке, вверх по течению, или другой путь – вниз по течению, до главной реки, а там ждать попутное судно.
– А по тайге? Можно пройти по прямой по тайге?
Старик качает головой.
– Это невозможно. Пойдем на улицу, я тебе на песке нарисую.
Я выхожу на улицу и замечаю, что комары и мошки старательно облетают меня. Девушка на реке стирает шелковые тряпки, мы подходим к ней и старик расчищает прибрежный песок.
– Смотри, вот здесь тайгой пройти можно, – он прутиком обозначает речку и от нее проводит наклонную линию на юго-восток, – Почему так провожу? Прямо опасные болота, засосет в них. Дальше опять речка, тоже впадает в главную. Ее обязательно пересечь надо только вот здесь. – Прутик чертит рогатку и упирается в острый угол. – Лет пятьдесят назад одна экспедиция пробила дорогу на север, потом ее забросили. Вот с этого выступа ты пройдешь строго на восток и найдешь эту дорогу, должен прямо в нее упереться, а там… до колонии, дальше – грейдерная дорога и к железной дороги.
– Сколько мне идти до колонии?
– Дней пять. Может передумаешь, все же поплывешь на восток? Я помогу.
– Нет. У меня времени мало. Уже день потерян, еще пять идти, а от туда до железки нужно еще четыре затратить.
– Почему четыре? Меньше. На попутке, за день доберешься.
– Хорошо если будет так. Меня, конечно, больше волнует участок до колонии.
Старик качает головой.
– В лесу опасности больше, чем в поле или на воде и потом, не зная леса, трудно по нему идти.
Солнце уже торчит почти над самой головой. На мои веки и на открытую кожу гнус почему то не садится. Я помылся в реке и добрая семья хорошо покормила меня мясом и рыбой. На прощание дали сумку с большим запасом еды. Старик решил, что переправит меня через реку его дочь. Он давал ей последние наставления.
– Ты, дура, смотри гостя не утопи. Да приглядывай за течением, а то унесет, потом ищи…
– Да, все будет в порядке, дед.
– Знаю я тебя. От одной беды спасешь, в другую влезешь.
– Не бойся. Переправлю гостя.
Я стал прощаться с хорошими людьми, подарил бабке шелк, чему она очень обрадовалась. За этот подарок она дала мне бутылочку с мутной жидкостью.
– Натирайся каждое утро, сынок, ни комары, ни гнус, ни звери к тебе приставать не будут. И вообще вижу твое будущее, ты пройдешь через многие препятствия и неприятности, но все потом будет хорошо.
– Спасибо, бабушка.
На берегу две лодки перевернуты вверх дном. Старик легко отволок одну к воде. Девушка протянул мне весло.
– Я спереди веду лодку, ты помогай сзади. Хорошо?
– Хорошо.
Лодка очень валкая.