Глава 5
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Дядя Егора как-то обмолвился, что двадцать второго июня у Федора Ильича день рождения, и ребята решили устроить ему сюрприз. Долго ломали голову, что подарить, и Муру наконец осенило купить "живой ветер" - полые трубочки, которые так чудесно звенят при малейшем дуновении воздуха… Они продавались в киосках с разными восточными благовониями, душистыми маслами, пирамидками, фигурками и всякими разностями, и Степ обещал сгонять за ними в Москву. Сговорились, что девчонки займутся съестным, а ребята купят хорошего пива. Еще решено было взять большой торт и торжественно поднести имениннику вместе с зажженными свечками, чтобы он загадал желание и задул свечи.
Составили список, кому чего купить, и долго считали, по сколько придется скидываться. Получалось, по пятьдесят рублей - меньше никак не выходило… Боб при этом заметно приуныл, а Степ эдак небрежненько бросил: "Не кисни, старик, я за тебя заплачу…" Боб вспыхнул, дико завелся и заорал, что подачки всяких папенькиных сынков ему не нужны, пускай Степ подавится этим полтинником… Потом понял, что выглядит идиотом, сплюнул сквозь зубы и сказал, что полтинник - это вообще не деньги!
Решили собраться во флигеле вечером часов в семь, а до этого все подготовить. И началось - метались, высунув язык, от одного к другому, тащили купленные продукты на дачу к Таше - её бабушка вызвалась помочь с готовкой. Девчонки строгали салат, бабушка пекла пирожки с капустой, а ещё с луком и яйцами, ребята вертелись возле, облизываясь, пока их совсем не прогнали.
Двадцать второго с утра девчонки принялись прибирать в зале - хорошо, что этот день был свободен от репетиций, выходной. Они подмели зал и сцену, водрузили на ней роскошное старинное кресло, которое для этого случая пожертвовала тетя Оля, по сторонам от него поставили две высокие вазы с цветущим жасмином, и сладкий, волшебный его аромат сразу заполнил все помещение.
Все жутко волновались, - уж очень хотелось, чтоб учителю понравилась их затея. При этом топали и горланили так, что могли и мертвого разбудить не то что Федора Ильича, у которого был тонкий слух… Он спал наверху - об этом доложил Коста, посланный на разведку.
Заперли дверь в зал, и Коста остался его сторожить на случай, если вдруг имениннику вздумается туда заглянуть - у него ведь были свои ключи. Степ с Егором поехали в поселок за пивом, Юля вызвалась ехать с ними, чтоб выбрать торт, а Таша с Мурой отправились на дачу за пирожками и всякой-всячиной, приготовленной со вчерашнего вечера.
День выдался жаркий, душный, и девчонки еле передвигали ноги - так с утра набегались из-за всех этих суматошных приготовлений. Таша накануне пол ночи лепила пирожки с ветчиной из слоеного теста и ещё приготовила огромное блюдо селедки под шубой, так что почти не спала и чувствовала себя совершенно разбитой. Странно, такого с ней прежде не было: могла, зачитавшись, не спать всю ночь и потом нисколько не уставала…
"Наверное, просто перетрудилась вчера на репетиции - ахилл потянула, нога ныла всю ночь, вот и теперь болит…" - подумала она, едва поспевая за Мурой, которая шла гораздо быстрей, а теперь исчезла в кустах за поворотом. Таша уже почти миновала кусты, когда оттуда вдруг послышался жуткий глуховатый вой, и что-то прыгнуло Таше сзади на плечи. Она вскрикнула, не удержалась и упала в пыль на дорогу… а позади раздался звонкий веселый хохот подруги.
- Что, здорово я тебя напугала?!
- Мур, ты с ума сошла, что за шуточки идиотские! - Таша поднялась, отряхнулась и возмущенно покрутила указательным пальцем у виска.
- Извини, я не думала, что так получится… Перестаралась! Ну и здорово ты струхнула, признайся, а! - Мура опять залилась смехом, глядя на растерянное и бледное лицо подруги. - Ну прости меня, глупую, сама не знаю, почему мне взбрело это в голову. Таш, ну Ташенька, не обижайся, а? Миленькая, я же тебя так люблю! - Мура кинулась у ней на шею, зацеловала всю…
- Ладно, только больше, пожалуйста, так не делай. Погляди, у меня все ноги в пыли!
- Пошли искупаемся! Жарища жуткая, так что окунуться совсем не помешает…
Они как раз вышли к реке. Та от жары совсем обленилась, текла неспешно и тяжело, а от воды тянуло каким-то неприятным резковатым запахом.
- Чтобы я в эту гадость влезла! - возмутилась Таша. - Да ты что?!
- Да нет, не в реке же купаться, пошли на пруд. Ну, тот, в парке… там вода более или менее ничего…
- Ох, ну ладно, пошли.
Они прибавили шагу и минут через двадцать очутились у ворот парка. В нем было на удивление пусто: обычно в заросших аллеях попадались мамаши с колясками или влюбленные парочки, а тут ни души… Прежде они бы не обратили на это внимания, но теперь, увлеченные странной пьесой, во всем видели что-то загадочное, необычное… Игра в театр подхлестнула воображение, и широко открытыми глазами они старались читать жизнь между строк, надеясь разглядеть такое, чего на простой обыденный взгляд в ней нет. Ждали: вот-вот увидят, почувствуют, а что - и сами не знали. И от постоянного напряженного ожидания душа уставала. Ныла душа.
Девчонки брели в сонной зелени, окутанные летучими облаками тополиного пуха. Хотелось лечь в траву и уснуть… Какая-то тяжесть лежала на сердце, хотелось стряхнуть, отогнать её, но не было сил.
Мура оттого и стремилась к воде, что знала: вода даст силы, поможет очиститься. Эта душевная смута последних дней уже не на шутку сердила её. Под сарафаном у Муры оказался ярко-розовый блестящий купальник, она, не раздумывая, кинулась в воду и поплыла, а Таша осталась на берегу. Скинула босоножки, потрогала воду ногой, нахмурилась и села у берега, обхватив руками колени.
- Ой, Таш, так здорово! Плыви ко мне!
- У меня купальника нет, - буркнула Таша, нехотя вошла в воду, прошлась вдоль берега и вернулась назад.
- Ф-фу, кайф какой! - Мура вылезла из воды и с наслаждением растянулась в траве, глядя в небо. - Таш, ты чего киснешь, сегодня же день такой… праздник все-таки. Я прямо как заново родилась, водичка - это все-таки здорово!
- Да, наверное, но мне что-то не хочется, - Таша кусала травинку. Так ты будешь альбомы эти читать?
- Про Комиссаржевскую? - Мура уселась по-турецки. - Так их дядя Федор только тебе доверил. Под честное слово! Ты у него любимица, он на тебя возлагает большие надежды.
- Глупости, он на всех возлагает. Вон, слыхала: вчера сказал, что хочет с нами работать в Москве, официально зарегистрировать студию… Мур, ты чего?
Та вдруг закрыла лицо руками, а потом вдруг прыгнула к Таше и спрятала голову у неё в коленях.
- Мурка, перестань, мне щекотно!
Мура подняла голову, глаза её засияли.
- Таш, ты никому не скажешь? Клянись!
- Нет, ты просто ненормальная! Ну, клянусь.
- Ой, Ташка, я, кажется, влюбилась! - Мура обвила шею подруги руками, прижалась к ней горячей щекой.
- В кого?
- Только помни, ты поклялась! В Федора Ильича! Я просто с ума схожу! Ой, Ташка! Он обалденный… и вообще… я буду актрисой! Ох, просто сдохнуть можно!
- Мурка, так чего с ума-то сходить, это же здорово - будь! У тебя талант…
- Нет, талант у тебя. А я… у меня не получится, - она сникла и отвернулась.
- Почему это?
- Я несобранная. А Ильич говорит, нужно силу воли иметь, и работоспособность, и ещё много чего… а я перепрыгиваю с пятого на десятое, сама не знаю, чего хочу, и вообще…
- Но теперь-то ты знаешь… - успокаивала её подруга, чмокая в лоб и приглаживая растрепавшиеся волосы.
У Муры на глазах заблестели слезы, она вся дрожала то ли от холодной воды, то ли от волнения.
- Знаешь, у меня сердце, кажется, выпрыгнет! Это так сложно все… он же старый и он на меня ноль внимания… Я для него просто маленькая сумасбродная дурочка!
- Ну, это ты выдумываешь. А потом, почему же старый? Ему всего сорок три - это ещё не старость. Сейчас такие браки в моде.
- Вот, глупая, при чем тут брак?! Не надо мне никаких браков… или надо. Сама не знаю. И потом замуж меня никто ещё не зовет…
- Так позовет… Вот будет у нас в Москве своя студия, ты в ней будешь первой актрисой, он режиссер… Так всегда и бывает, что они женятся.
- Нет, я об этом не думаю. Просто… никогда не встречала такого человека, как он. Он же гений, Ташка! И он… ну, не знаю, самый умный, самый талантливый, самый классный из всех! Разве эти сопляки с ним сравнятся?!
- Нет, не сравнятся конечно. Слушай, ты мне вот что скажи: а чего это ты вздумала, что актрисы из тебя не получится… Я вот читаю и думаю: знаешь, ты ужасно похожа на Комиссаржевскую!
- Я?! Совсем ты поехала!
- Правда, вот почитай - сама увидишь. У меня ещё два старинных журнала есть: "Галерея сценических деятелей" и "Вера Комиссаржевская" - Федор Ильич мне дал. У неё такие письма - обалдеть можно! Вот прочла - и хочется куда-то бежать, лететь… сделать чего-то особенное… Ой, Мурка… ты тоже клянись, что никому не скажешь!
- Клянусь!
- Я… давно мечтала актрисой стать. Только это была просто мечта всерьез никогда не думала… А теперь думаю иногда: а вдруг получится? Ведь говорят, что ничего случайного не бывает. А тут, как снег на голову, эти наши репетиции, спектакль, студия… А вдруг моя мечта - не мечта? То есть, ты понимаешь, вдруг она настоящая?!
- Ташка, конечно, настоящая, тут даже думать нечего… дура, она ещё сомневается! Он же говорит - у тебя талант, тебе в ГИТИС поступать надо. Ты поступишь, я ни секундочки не сомневаюсь…
- Но я же совсем не красивая. И толстая, как бревно!
- Идиотка, совсем ты не толстая. И гляди, как похудела - килограмма на три, наверное…
- На четыре.