- Ах, в Петербурге все дамы пьют! - воскликнула хозяйка.
- Кокнем поэтому по второй! - сказал хозяин, наливая водку.
Гостьи прикрыли ладонями свои рюмки.
- Уж это нет! - заявили они. - Будет и по одной!
- Да Господь с вами! - ужаснулся Лбов. - Что же вы, охрометь что ли желаете? Кто же об одной ноге ходит! Нет, уж будьте любезны, не нарушайте компанию!
Марья Мироновна отняла руку и покачала подбородком: в глазах ее блестел лукавый огонек:
- Ну, что ты тут будешь делать! - нараспев протянула она. - Опять ведь уговорил: такой уж у меня характер бесхарактерный!
Закусив и выпив стакан чаю, я поспешил на двор; двое хозяйских молодцов и Никита принялись вытаскивать из подвала книги и сваливать их на траву. Из кухни принесли мне табурет, и я начал просматривать том за томом, день был безоблачный, и этой операцией я мог заниматься под открытым небом без всякого риска.
Хозяин постоял около меня, потом засунул руки в карманы и, насвистывая сквозь зубы, обошел раза два вокруг все выраставших куч книг и удалился обратно.
Я быстро пересматривал свое приобретение и интересные книги откладывал особо; отдельными рядами, корешками вверх, выстраивались журналы и многотомные сочинения для проверки комплектов.
Стали часто попадаться экземпляры с настолько истлевшими листами, что, как только я разворачивал книгу, - из нее сыпалась труха. Я отбрасывал такие в сторону, и число их росло все больше и больше. Труха усыпала землю у моих ног, будто снег. Скоро каждая охапка, вынесенная из подвала, стала оказываться сплошным гнильем.
- Тамотка прель одна, и носить не стоит! - заявил Никита, подойдя ко мне. - Неужели за этот навоз деньги платить станете?
- Уж заплатил!.. - ответил я. Радостное настроение от счастливой покупки исчезло без следа.
- Много ли дали?
- Двести рублей.
Никита недоверчиво поглядел на меня. - Да вы вправду, что ль?
- Вправду.
- Ло-овко!.. - протянул мой спутник. - Дали бы трешку, либо пятишницу - и то бы ему кувыркаться надо было от радости! Эка, какое дело вышло!
Не отвечая Никите, я поспешил в подвал. Осмотр оставшейся большей половины книг окончательно угасил зародившееся было во мне самомнение о моих коммерческих способностях: вся масса книг оказалась слипшеюся, и при отдирании одной от другой расползались не только листы, но даже кожа переплетов. Спасти что-либо из этого гнилого, пропитанного насквозь водой пласта нечего было и думать.
Я остановил очистку подвала и вернулся к вынесенным ранее книгам. Неиспорченных оказалось всего 6775. Около пятисот из них были журналы; как я ни рылся в них, но неразрозненных комплектов подобрать не мог: в каждом году не хватало одной - двух, а то и более книг. Убедившись в этом, я бросил разборку журналов и перешел к другим книгам.
Из дома показался и направился ко мне хозяин.
- Ну, как дела? - весело произнес он, подойдя ко мне.
- Очень скверно!.. - отозвался я. - Весь ваш подвал одно сплошное гнилье!
- Да ну? - удивился он. - Скажите пожалуйста, какая неприятность! И шибко попрело?
Я молча взял за край переплета один из огромных томов и потряс его; из него, как из лукошка овес, посыпались кусочки листов.
- Ах какая штука-то?! не подвезло вам! - Лбов с соболезнующим видом покачал головою. - Всегда смотреть наперед надо! - в голосе его послышался даже укор мне.
Я опешил от такого оборота дела.
- Мне кажется, мое смотренье здесь ни при чем! - возразил я. - А вот вам такого добра продавать бы не следовало!
- Почему? - опять удивился Лбов. - Отчего же не продать? Да я все продам, - он обвел рукой всю усадьбу, - покупайте, что хотите!
- Да ведь я-то у вас книги покупал, а не труху?
- Ну вот вам, здравствуйте! Я-то почем знаю, что вам требовалось: и труху берут люди! Весь подвал покупали, на счастье, а там кто ж его знал, что у него внутрях; нам это ни к чему!
Оба малых и мой возница стояли неподалеку и внимательно слушали наше пререкание. Ничего не ответив Лбову, я подозвал Никиту и велел ему связывать и сносить в телегу только то, что было особо отделено мною - книг около двухсот: это было все, что стоило взять с собою.
- Сенька, веревочек тащи, живо! - скомандовал Лбов одному из подростков, и тот бегом пустился к дому.
- Книжки хорошие! - продолжал хозяин, развернув одну из них. Его, как мукой, обдало трухою, но это обстоятельство ничуть не смутило его спокойствия. - Книги первый сорт!.. - продолжал он, будто и не замечая ничего. - А эти не возьмете, что ль? - он указал пальцем на журналы и на груды испорченных.
Нет.
- Напрасно бракуете: в доме-то оно все, знаете ли, пригодится! Опять же и книжки, будем так говорить, совсем непорченые!
- Совершенно верно… очень хорошие! - отозвался я.
- Да уж верьте совести! Не так вы поступили, вот они и сыплются. Ведь ежели хоть человека, скажем, подмочить, что за вид у него будет? а ведь это же бумага! Бережненько надо было их из подвалу выносить, на солнышке просушивать, вот и шабаш, и окрепла бы, еще бы сто лет прослужила!
Шпагат был принесен, и мы принялись за увязку; Лбов, засунув руки в карманы, ходил кругом и поощрял и поучал двух своих парней, как надо обращаться с книгами. Наконец все было окончено; Никита подъехал с телегой, и мое приобретение было взгромождено на нее.
- Дорогая покупочка!.. - заметил я. - Ну-с, благодарю вас за выучку! - Я прикоснулся к шляпе и, не подав руки Лбову, стал влезать в телегу.
- Не на чем-с!.. Вы не обижайтесь - дело коммерческое. А насчет дороговизны тоже напрасно: дорогие книги не по подвалам, а особо стоят!..
Я снял с облучка уже занесенную на него ногу.
- Дорогие? Какие?
- Да разные имеются. Не пожелаете ли взглянуть?
- Покажите!
Лбов вытащил из кармана ключ и вернулся вместе со мной к амбару. Мы поднялись на крыльцо, он отомкнул большой висячий замок и отворил дверь. Мы попали в пустое помещение; множество овса, рассыпанного на деревянном полу, свидетельствовало, что в нем хранились кули с зерном. У противоположной стены, близ небольшого, высоко пробитого окна, стояла довольно порядочных размеров полка, сплошь набитая книгами, главным образом в старинных переплетах.
Я начал пересмотр их. Передо мной проходили церковные, старопечатные книги, Петровские издания и, наконец, весьма редкие книги по расколу середины XIX века.
- Это вы тоже огулом продаете? - небрежно спросил я, указывая на всю полку.
- Что вы! Да нешто это картошка?! - ответил Лбов. - Тут что ни книжка, то, можно сказать, золото. В подвале, конечно, всякий хлам складывался, а здесь все отборное!
Старопечатные и петровские книги меня интересуют мало, но, имея дело с таким жохом, как Лбов, заговорить прямо о том, что хотелось приобрести, было нельзя. Я стал прицениваться к петровским изданиям, которые покупать не собирался.
Лбов не моргнув глазом заломил цены, не слыханные даже питерскими антикварами.
- Да, дороговато!.. - протянул наконец я. - Видно ничего больше купить у вас не придется… разве что-нибудь из дешевенького? - Я снял с полки редкие книги.
- Ну, а за эти сколько возьмете?
Лбов взял их у меня из рук, и по одному тому, что он стал вникать в заглавия, я увидал, что в книжном деле он бредет наобум и руководствуется только годом издания.
- За этот пяток? - он закрыл книги и поглядел на корешок переплетов. - Четвертной билет! - решительно объявил он.
Я отмахнулся рукой: - Полноте! Пять целковых - это так.
Лбов принялся ставить книги на прежнее место: - Пущай стоят!..
Я смотрел на другой конец полки с самым равнодушным видом.
- Ваше дело!.. ну, до свидания, когда так!..
- Всего доброго…
Я направился к двери.
- За две красненьких можете получить! - произнес позади меня Лбов.
Я остановился. - За красненькую - это еще туда-сюда! Ведь это по два рубля за книжку выходит!
- Да нипочем не достанете их нигде! Давно все пораспроданы! - он снял одну, раскрыл и щелкнул по дате. - Шестьдесят лет назад тому издано, где же ей в продаже быть? Опять же с рисуночками… берите, господин, за пятнадцать; ей-Богу, только за вашу симпатичность уважение делаю!
- То-то вы меня подвалом уважили!
- Да ведь помилуйте, на то коммерция! Ну, однако, чтобы вы не обижались - извольте: берите! только чтоб вам удовольствие сделать, отдаю!
Он достал намеченные мною пять томов и подал их мне. Я взял и стал тщательно перелистывать каждый.
- Уж будьте благонадежны: все словно сейчас отпечатаны! В подвале, оно, конечно, дух посперт чуть-чуть, вроде банного, книжки и порасстроились маленько, а здесь воздух вольный!.. Простор! - Лбов широко распахнул руками.
Я расплатился, подержал предупредительно протянутую мне хозяйскую руку и, крепко прижимая к себе новокупленные книги, поспешил к Никите.
Лбов вышел из амбара вслед за мною.
- Будьте знакомы! заезжайте опять!.. - сказал он, когда я уселся в телегу. - И окромя книг у меня разные оказии из вещей случаются. На днях барина одного надо будет выручить: покупочку у него сделаю!..
Никита зачмокал на лошадей, и телега тронулась.
Из окна второго этажа дома, этого наблюдательного поста хозяйки, высунулись и замахали две длинные руки: между ними чернели кудерьки. - До свиданья! до свиданья!.. - долетел до меня голос мадам Лбовой.
Я приподнял в ответ шляпу, и мы выехали на площадь.