Этот вопрос остался у нас невыясненным со вчерашнего дня, когда Никита был подробно посвящен мною во все мои планы и намерения.
- Ежели в Алябьево, так скоро влево сворачивать надо будет!
- Да говорят, что в Алябьеве нет ничего, что мне нужно?.. крюк ведь туда большой?.. - ответил я.
- Крюк, это как есть!.. - отозвался Никита. - А кто сказывал вам, что там ничего не найдете?
- Варвара Павловна.
- Знакомая хорошая она, стало быть, ваша?
- Нет, в первый раз видел ее.
- Что же, купить здесь чего ни на есть думали?
Мне показалось, что возница мой держался как будто настороже и задавал свои вопросы неспроста. Я решил выведать от него кое-что в свою очередь и для этого отчураться от знакомства и с Анной Игнатьевной.
- Да.. - сказал я. - Только не продали ничего; зря время потерял!
Никита усмехнулся.
- Чего захотели!! нетто в эдаких палатах что продают? Тут мельоны в сундуках позасыпаны!!! На что им продавать? А с молодой с барыней знакомые были?
- Нет. Знакомый был бы, разве на телеге от них я уехал бы?
Этот довод сразил Никиту и разом покончил с каким-то подозрением, таившимся в нем.
- Это конешно!.. А вы не из духовных будете? - вдруг быстро добавил он; в глазах его мелькнули веселые искорки.
Я удивился. - Нет! Да разве я похож на духовного, что ты спрашиваешь?
- Да не то что похожи, а так это я… не потому ли, мол, коней вам господа не дали, что из кутейников вы?
- А разве Дашковы духовных не любят?
Никита махнул рукою и засмеялся.
- Беда!..
- Почему?
- Да уж так!.. По евангелию, сказывают, надо жить!
- А попы по-каковски живут?
- Попы грабители: с живого и с мертвого берут!
- Да и мы с тобой не даром работаем; тоже за все деньги берем!..
- Оно что говорить…
- Ну, а в хоромах в таких жить - это тоже по евангелию указано?
Никита сдвинул картуз на лоб и слегка почесал затылок. Он, видимо, еще не знал, как ему со мною держаться.
- Оно конешно… на то господа…
- С жиру ваши господа бесятся, вот что!.. - продолжал я. - В евангелии что сказано - раздай все имение свое нищим! Вот бы они и роздали его, да тогда и плясали бы - босиком да в сарае! А то, небось, вместо раздачи-то - пару бревешек на починку избы из десяти тысяч десятин лесу дадут, да еще требуют, чтобы в Бога верили, как они хотят; радуются, ах, мол, какие все дураки, а мы христиане!
- Верно… - отозвался Никита. - И мы так же вот про себя смекаем!
- А почему ж молчите?
Никита оборотился ко мне. - А вы вот у них были - сказали им так-то?
- Да какое мне дело до них? Меня они не учили, как надо жить, а вас учат!
- Э!!! - возразил Никита. - Бог-то эва где, за облаками, а своя шкура вот она! Покрыть да пропитать ее тоже чем-нибудь надо! Вы их, своих расчетов, им не сказываете, а мы, стало быть, по своим: все на одной веревочке ходим! Я так полагаю: умный думай, а дурак говори!
Ответ был житейски правильный и возразить на него было нечего.
- А у них и теперь собрания бывают? - спросил я.
- Нету, давно покончились; как старый барин помер, так и шабаш! Еще старая барыня, бывает, обмолвится когда с кем придется словом-другим, а уж чтобы по-прежнему - того нет; теперь строго, урядник в оба глядит!
- А молодая? она тоже вас учила?
- Ну, где же, нету! При свекре она и рта не раскрывала. Молодые ни при чем - старые тут всему заводчики были!
- А уважали старика мужики, скажи по правде?
Никита помолчал.
- Человек хороший был, - ответил, - добрый! худа про него не скажешь… а так дурашный только… по душам ежели открыть.
- Чем дурашный?
- Ну да ведь как же: попа не надо, в церковь не ходи, заместо обедни стих пой! А без попа человеку ни тпру, ни ну: Рождество, скажем, или Паска придет - как тут без попа обойтись? бабы загрызут. Опять же по человеческому естеству - родится кто, помрет ли, - как попа не звать? Не окрести, попробуй, младенца - сейчас к тебе урядник шасть: а когда, мол, друг милый, на крестьбины в гости к себе звать будешь?.. И старика огорчать опять же невмоготу было: вот тут и крутились мы: к попу с задворков лазили да в сумерки, чтобы до господ не довел кто! Греха да смеху было - не обобраться!
- Надували, стало быть, барина?
- Зачем надували? Для него же старались, уваженье ему сказывали!.. - убежденно ответил Никита. - Что ж ты с ним сделаешь, коли расслабел человек? Говорить, бывало, на собранье зачнет, а у самого под носом мокро, слезы по щекам текут. Пустяки самые говорит, а в три ручья плачет!
- И хорошо говорил?
- А кто ж его знает? Руки к грудям прижимал, должно быть хорошо, с чувствием…
- Ну, а плясали на собраньях? Я слыхал, будто как у хлыстов раденья у него бывали?
- Слыхали и мы, а только сам не видывал… с господами, сказывают, поскакивали!..
Никита вдруг затпрукал и остановил лошадей: мы были у перекрестка.
- Ежели в Алябьевку - сворачивать надо?.. - произнес он.
Я огляделся. Влево расстилались всхолмленные, зеленые поля; местность почему-то показалась мне неприглядною.
- Нет, едем прямиком в Кручи!.. - решил я.
Никита соскочил с телеги и оправил шлейки на лошадях. - А я вот что надумал, барин, - сказал он, взобравшись опять на свое место. - Заедем мы наперед всего к батюшке к здешнему. Только, смотрите, нашим господам не сказывайте! Он нам дело распределит настояще! А что барыни вам наши насоветовали - на то плюньте: нешто они могут понимать, что нужно?
Я успокоил своего возницу насчет своего молчания и осведомился об имени священника.
- Отец Спиридон… - ответил Никита. - Он всю округу, как свою церковь, знает: примечательный поп!
- Дело!.. - обрадовался я. - Валяй к Спиридону!
Мы тронулись дальше.
- Чем же этот отец Спиридон примечателен? - спросил я, немного погодя.
- У-у!!. - Никита потряс головой. - Муха где пролетит - уж он знает. А насчет того, что у кого в доме есть, - окромя его спрашивать некого! Умнющий поп!.. неужели не слыхали про него?
- Нет.
- Чудно!.. Супротив староверов он здесь первый. Режет их а-ах как!
- Как же? Все из писания?
- Чего там из писания! Умом берет. В сенате бы ему заседать, ей-Богу! Однова супротив него староверы такого начетчика выставили, что и не бывало еще такого: все книги как есть назубок отшпаривал! Схватились это они, значит, на собеседовании. Отец Спиридон учтет из книги, а тот ему из целых трех жарит; поп отмахнется, а тот того пуще - ну в угол загнал, забил, как есть! - до того договорились, что пар от обоих валил, ей-Богу! Наш-то послабже, поменьше, голосу у него настоящего нет, сдал, а тот здоровенный, морду не обхватить, такую наел, голосина что труба!.. Отца Спиридона и не слыхать стало. А народу кругом - что вербы в ящике под вербное воскресенье: руки не поднять - полная церква! Раскольников тьма, радуются, гомонят - видят, их сторона верх берет. Смекнул отец Спиридон, что, значит, как топор по воде плывет. А начетчик чешет, начетчик сыплет, - и из евангелия, и из апостола, и шут его знает из какой еще требухи! Вдруг это наш как вскричит, как замашет руками - стой, стой! Что ты, грит, зря книги святые тревожишь? С умом надо из них честь; чти их подряд, а не надергивай откуда пришлось: это тебе не хвост конский! Так я тебе что хошь докажу!
- Что ж ты мне докажешь? - это начетчик спрашивает. И гордо так, руки в боки упер - посрамил, думат, попа вчистую!
- Да все! Хошь по евангелию докажу, что ты сейчас удавиться бежать должон?
Удивились все.
- Я? - начетчик это фордыбачит: - а ну-ка, грит, попробуй?
Ухватил поп Спиридон евангелие, чик-чик листы, нашел место и чтет: - "пошед Иуда и удавися". - Потом чик-чик опять листами: перекинул их с полсотни назад да и чтет: - "И ты сделай такожде!" - Что тут сталось - и-и! смех, грохот: как быки ревели, ей-Богу! Начетчику рожу ровно фуксином облили; лопочет что-то, да уж чего тут лопотать! Он из церкви ходу… драть поскорей, а ему вслед кричат - торопись, торопись, брат, не опоздай, гляди, удавиться-то!
Никита залился смехом.
- Вот он каков отец Спиридон! А из себя мозгля, - дунь на него - перекувырнется.
Что может быть лучше езды на лошадях по необъятному простору русской земли?
Дант не знал еще железной дороги, иначе он непременно на ней объехал бы свой ад и чистилище!
В экипаже вы вольная птица, в вагоне вы раб. В купе вы входите с тем же чувством, как в узкий коридор, где по обоим сторонам привязаны бульдоги; пробираетесь бочком, садитесь с опаской да с оглядкой, - не укусил бы сосед. Лица у всех злые; для всякого вы враг, приближающийся к границам владения.
Совсем иное дело экипаж. Там вы один или с избранным вами попутчиком. Везде вас встречают приветливо. Вы где хотите обедаете и ужинаете. Вам не надо, давясь пирожком, выскакивать с ополоумевшим видом из буфета и лететь, держа котлету в руке, вслед за тронувшимся поездом. Спите без всякого опасения, что вам наступит на нос слезающий с верхней полки пассажир. Встаете с зорькою, дышите свежестью…
Дружно подхватывают с места кони; вьется, бежит под голубым небом на край света дорога; звенит, поет под дугой колокол, заливаются где-то жаворонки… Катятся по ржи зеленые волны, несутся за ними Бог весть куда думы… А воздух? пьян от него человек без вина, рад без радости!..
Мы въехали в село и в одном из закоулков остановились у закрытых ворот небольшого деревянного, крытого железом домика, четырьмя окошками глядевшего на улицу; он был обшит тесом и выкрашен в кирпичную краску.