Он растворился в ночи, и скоро они услыхали победный писк: "Нашел!"
Сеня с Мамукой поспешили на зов, и в самом деле возле заросшей сорняками грядки с клубникой обнаружили проржавевший ломик, который, как видно, так долго здесь пролежал, что врос в землю.
Мамука без особых усилий выворотил лом из земли и, отдуваясь, потащил его за калитку к люку, возле которого Сеня пританцовывала от нетерпения. Оказалось, что её новый друг был довольно силен - с двух попыток ему удалось подцепить край тяжеленного люка и своротить его на сторону. Вдвоем с Сеней они сдвинули его подальше от края - так, чтобы круглое отверстие оставалось свободным. Перед ними зиял провал. Оба, стоя на краю, переминались с ноги на ногу, заглядывая внутрь. Оттуда доносился приглушенный шум воды и тяжелые душные испарения…
- Я полезу первая, - заявила Сеня, - я там уже раз побывала. У тебя нет фонарика? - без всякой надежды спросила она у Мамуки.
- Знал бы - захватил, - пробормотал он, вглядываясь в кромешную тьму под ногами. - Слушай, у бандитов же есть фонарик! Они его ещё чем-то прикрыли, чтоб света снаружи не заметили. Давай я сгоняю, а? Они же спят как убитые, а я по быстрому: раз, два - и в дамки!
- А если проснутся? Тогда все пропало…
- Я сгоняю, - пропищал Лапекак. - Они меня даже и не заметят. А фонарик того - тю-тю…
- Ты же - тень, - с недоумением изрек Мамука. - Как же ты фонарик возьмешь - он же, ну, как это… потный, материальный… У него - вес!
- А ты думаешь, у меня нету веса, что ли? Еще какой! Только чего бестолковым объяснять - все равно не поймете. Хоть я и неприкаянный дух, но все ж таки в вашем мире кое-какой навык имею… Стойте тут - я мигом.
- Ну и дела-а-а! - только и смог вымолвить Мамука и сел, где стоял - у самого края подземного хода, свесив ноги вниз.
Не прошло и минуты, как Лапекак вновь замаячил у них над головами, торжествующе потрясая фонариком, который плотно, как щупальцами, обвивал своими отростками.
- Теперь скорее вниз! - скомандовала Сеня. - Там в стенке колодца железные скобы вроде ступенек. Нащупывай их ногой - и за мной!
Когда луна, вдоволь налюбовавшаяся этим зрелищем, скрылась за облаком, в поселке по-прежнему не было ни души… Только какой-то сутуловатый очкарик мчался на велосипеде по направлению к станции - мчался не разбирая дороги, подскакивая на рытвинах и ухабах, съезжая в канавы и с разгону влетая на горки… Он гнал так, точно за ним гналась свора собак. Он торопился на станцию - туда, где люди, туда, где милиция, где можно позвать на помощь! Самые близкие люди на свете попали в беду! Это был Костик. Сене вовсе не показалось, когда она заметила голову брата, мелькнувшую над забором. Он все видел, все понял и спешил им на помощь!
Между тем, благополучно завершив спуск в колодец, Сеня с Мамукой двигались по дну туннеля по колено в воде, освещая себе путь пляшущим светом фонарика. Сеня совсем не помнила, как оказалась в жилище Проши, она тогда была как бесчувственная, и до места её благополучно доставил домовой. Теперь их вел Лапекак, порхая впереди бесформенной неуклюжей бабочкой. Идти им пришлось недолго: за очередным поворотом - четвертым или шестым, Сеня сбилась со счета! - показалось небольшое углубление наподобие ниши в стенке туннеля. Оно было занавешено знакомой драпировкой, похожей на гобелен.
Она решительно оттеснила Лапекака, откинула ткань и шагнула внутрь. Оба её спутника - мальчик и неприкаянный дух, последовали за ней.
В Прошином прибежище было знобко, сыро и полутемно. Только слабо мерцал холодный зеленоватый свет. Вся мебель оставалась на своих местах, только хозяина нигде не было.
- Проша! - тихонько окликнула Сеня. - Прошенька, где ты?
Ей было не по себе. Ведь где-то тут Сам! Если он может даже с домовым сладить, то уж с ними-то…
- Тут он, чую я, - так же тихо, каким-то не своим голосом сообщил Лапекак. - Похоже… точно, он в кресле. Да, не в том - а в своем! Он всегда в нем сидит.
Сеня на цыпочках приблизилась к креслу, склонилась над ним, протянула руку… Никого. Ничего!
- Да он же невоплощенный! - завопил Лапекак. - Ты его и нащупать-то не сумеешь!
- А как же быть? - обернулась на его голос растерянная Сеня. Лапекак так резво заметался из угла в угол, что трудно было за ним уследить.
- Слушай, ты… Лапекак! - прикрикнул Мамука. - Перестань мельтешить и говори толком как его отсюда вытащить.
- Как-как… не знаю я. И потом, зачем вытаскивать-то, не пойму? заныл Лапекак. - Ему тут покойно… тихо… И бандитов тут нет. Они сюда ни в жизть не пролезут! И вы пересидели бы тут. А там, глядишь, чего-нибудь переменится.
- Ну, ты и гнида! - сквозь зубы процедил Мамука. - Сам же говорил, что ещё немного - и он развоплотится. Совсем! Что ему помощь нужна…. Что ж нам: сидеть тут и ждать?
- Мамука, да не слушай ты его, что с него взять - с бесформенного? Надо отсюда срочно сматываться, не нравится мне тут. Того и гляди - Сам явится.
- А кто такой этот Сам? - поинтересовался Мамука. - И нельзя ли его по голове чем-то тяжелым?
- Боюсь, что нельзя, - с сожалением сказала Сеня. - Он ведь тоже… того. Дух! Только он ещё хуже… Он темный - бес, то есть. Да ещё шишка среди этих бесов большая… Сильный он очень - так Проша говорил. Ох, Проша, Прошенька, как же быть?
Она рухнула в кресло напротив Прошиного и уронила голову на руки.
- Эй, хорош нюни распускать! - рассердился Мамука. - Свяжешься с девчонкой, потом только и будешь, что сопли ей вытирать…
- И ничего ты не будешь! - Сеня вскочила. - Мамука, это ты правильно… ты меня зли, потому что, мне кажется, Сам начал действовать. Он меня усыпляет, что ли, или вроде того. Ведь наверху мы уже все решили что и как делаем… Так ведь?
- Угу, - откликнулся Мамука, разглядывая старинный буфет. - Только вроде решили мы, что надо действовать быстро, а ты тут…. - он раскрыл дверцы буфета, и оттуда градом посыпались грецкие орехи.
- Так! Все ясно, - по-боевому воскликнула Сеня. - Лапекак, ты Прошу чуешь?
- Ну, чую… - нехотя ответил тот.
- Ты его нащупать можешь? Ну, взять на руки, - понукала она расклеившегося служку.
- Ну… могу. А дальше что?
- А то! Мамука, снимай майку!
- Это ещё зачем?
- Затем, что мы Прошу в неё обернем, чтобы от него духом человеческим пахло, и Сам его не учуял.
Мамука покачал головой, но майку снял. Сеня передала её Лапекаку, и тот, шевеля отростками, накрыл ею пустоту над креслом, подоткнул со всех сторон, и дети увидели нечто вроде продолговатого шарика неровной формы, обернутого в синюю майку с надписью "Пума".
Мися перехватила у Лапекака этот сверток, склонилась над ним и тихонько шепнула:
- Прошенька, это я! Ты меня слышишь?
Майка еле заметно пошевелилась, и Сеня услышала звук, похожий на слабый шорох листвы: "Сслышшшу-у-у…"
Она просияла, кивнула Мамуке и по его изумленному лицу поняла, что и он услыхал этот шелестящий глас пустоты, обернутой в майку.
- Проша, держись, мы тебя выручим! Мы сейчас двинемся наверх - искать клад. Ты знаешь, где он?
Майка снова пошевелилась, и по этим слабым движениям, напоминавшим утвердительный кивок головы, она поняла: он Проша…
- Давайте-ка все наверх! - скомандовала девочка, прижимая к груди бесценный сверток.
И тут… Они услыхали как орехи, рассыпавшиеся по всей комнате, стали хрустеть под чьими-то тяжкими шагами. Хррым - хррым - хррым! Не нужно было томиться в догадках, чтобы понять, чьи это были шаги…
Это был Сам! Он был здесь - в подземелье. Он шел, чтобы уничтожить их!
Сеня завопила, вцепилась в Мамукину руку и дернула за собой к выходу. Как зайцы - в два прыжка они обогнули хрустящие под невидимыми шагами орехи и кинулись назад в туннель.
- Мамука, ты молитву какую-нибудь знаешь? - крикнула Сеня.
- Нет, не знаю… Только тетя моя… она повторяла… когда чего-то случалось: "С нами крестная сила!" - толстый парень на бегу совсем задыхался…
- Вот и ты повторяй, слышишь? Громко повторяй и крестись, а то у меня руки заняты!
Они неслись по проходу в сполохах света, прыгающих со стены на стену, - фонарик был у Мамуки. Позади, как спущенный флаг, болтался Лапекак. Мамука неуклюже подскакивал на своих толстых ногах, не привычных к быстрому бегу, и во весь голос орал: "С нами крестная сила!"
А Сеня… она изо всех сил прижимала к себе невесомый сверток, в котором был её друг, самый близкий и дорогой друг на свете, безгласный, бесплотный, полуживой, - друг, который доверился ей, который просил о помощи, а она… она со своими вечными девчоночьими терзаниями, не почувствовала, что он в беде! Все его на помощь звала, как будто ей одной может быть плохо!
- Господи, дорогой Господи, помоги нам! - про себя молила она. Помоги моей бабушке, Проше и папе. Помоги нам! Ты же все можешь! А я обещаю исправиться! Я больше не буду думать только о себе, не стану жухликом, Господи! Я хочу быть человеком!
В этой бешеной гонке не слышалось звуков погони. Они знали, что Сам неслышен, невидим, неощутим… только душа способна распознать рядом его присутствие. Но душа Сене сейчас ничего не говорила - она вся сжалась от ужаса! Девчонка запрещала себе думать о страшном - она старалась помнить лишь об одном: они должны выбраться отсюда и добраться до деревни, где поблизости, прямо за огородами протекал в овраге ручей.