20
– Внимание... Огонь!
Секунда тишины – и нарастающий свист, постепенно переходящий в шелковый шелест.
Снаряд пролетел мимо цели и упал далеко в степи. На месте взрыва выросло пылевое облако, быстро сдутое в сторону ветром.
– Опять мимо! Вот паралитики! – крикнул майор Скворцов. – Теткин, черт тебя подери, руки у тебя или задние конечности шимпанзе?
– А я виноват? – огрызнулся Теткин. – Я по всем правилам наводил. Согласно теории.
– А как ты, великий теоретик, вводил поправку на ветер?
– Ясно как – по Сиверсу.
– Может, в обратную сторону отложил?
Теткин негодующе фыркнул.
– Такой ветер учесть нельзя, – вмешался Джапаридзе. – Он ни в какие правила стрельбы не укладывается.
– Сказал бы я тебе, кто ты такой, да при дамах неудобно.
Дамы – Лора Сундукова и Лида Ромнич – сидели тут же на снарядных ящиках. Лора с фотоаппаратом через плечо и штативом у ноги воевала со своим платьем, которое все норовило раздуться. Лида Ромнич была в брюках. Она сидела спокойно, сложив ладони между колен и слегка согнув длинные, мальчишеские ноги.
– Сраму-то! – продолжал Скворцов. – Приедет генерал Сиверс: "А ну-ка, братцы, что вы тут без меня сделали?" – "По тушканчикам стреляли, товарищ генерал". Нет, хватит. Следующий раз навожу сам. Тоже мне специалисты, интеллигенты занюханные.
Лида Ромнич медленно поглядела на него и опустила глаза. "Эх, сфальшивил", – подумал Скворцов. Впрочем, не беда. Впереди еще целых четыре дня, он еще исправится. Сейчас для него всего важнее было попасть в самую точку. Навести и попасть. Он попадет. Он всегда верил в свою удачу, и она его, в общем-то, не подводила.
– Готовить следующий, – приказал он.
Горячий ветер дул порывами, сохраняя направление, но меняя скорость. Под ветром бурьян в степи весь полег, прижавшись к земле, еле шевеля иссохшими пальчиками. Сквозь мутную мглу наверху солнце проклевывалось, как воспаленный, нехороший глаз. Невдалеке от стрельбовой площадки сидел на земле самолет-мишень, тупорылый и обреченный, черными крестами размеченный на убой. От ветра он был закреплен на расчалках. Расчалки натягивались и звенели, самолет рвался, как животное на цепи. Солдаты готовили очередной выстрел под наблюдением ведущего инженера – тощего верзилы с медным равнодушным лицом.
– Готово, товарищ майор, – доложил ведущий. – Сами наводить будете или как?
– Сам, – ответил Скворцов. – Тряхнем стариной.
Ну, теперь держись. Он посмотрел в окуляр прицельной трубки. В поле зрения отчетливо был виден перевернутый самолет с небом внизу, черный крест на борту фюзеляжа и паутинное перекрестие оптики. Надо попасть в черный крест, прямо в сердцевину черного креста. Взять поправку на ветер. Ветер по метео – тринадцать – пятнадцать метров в секунду. Он прикинул поправку в уме и стал осторожно перемещать перекрестье, попеременно вращая рукоятки горизонтальной и вертикальной наводки. Кажется, навел.
– Внимание... Огонь!
Опять нарастающий свист и шелковый шелест. Потом тупой удар. Снаряд попал в самолет. Взрыва не было.
– Тьфу ты, пропасть, взрыватель отказал! – крикнул Скворцов.
– Куда ж ты угодил, босяк? – спросил Теткин.
Скворцов взял бинокль. В районе черного креста пробоины не было. Куда же, черт возьми, делся снаряд?
– А вот он! – крикнула Лора.
На самом деле, у корня правой плоскости, в зоне топливных баков, торчал снаряд – маленький и черный, крестообразным хвостом наружу.
– Снайперская стрельба, – захохотал Теткин.
– А ну тебя, – отмахнулся Скворцов. Он внимательно вгляделся в точку попадания. Над ней потихоньку поднималось синее курящееся облачко.
– Горит, что ли? – спросил Теткин.
– А кто его знает. Кажется, горит.
– Отчего ему гореть, когда взрыва не было? – спросил Джапаридзе.
– При ударе иногда загорается.
– Не видал.
– Ты, брат, много чего не видал. Молодо-зелено, толсто-бело, – сказал Теткин.
Джапаридзе, сильно похудевший и загоревший за последнее время, обиделся и замолчал.
Скворцов смотрел в бинокль Облачко разрасталось. У его корня полыхнул крохотный оранжевый язычок.
– Похоже на пожар.
– Угораздило же тебя, – попрекнул Теткин. – В самые баки! Туда надо было в последнюю очередь.
– Благодарю за ценное указание.
Скворцов злился.
– А горючее в баках есть?
– Остатки. Опасно не горючее, а пары. При такой температуре...
– Да, разнесет всю плоскость к чертовой матери. Эх, жалко. Другой мишени-то не дадут.
– Не нуди.
Скворцов был огорчен и раздосадован. Он не привык к неудачам, а тут еще...
– Что же, рванет он в конце концов или не рванет? – нетерпеливо спросил Теткин.
– Только на нервы действует, – пожаловалась Лора.
Ведущий спокойно выбрал себе ящик, сел и закурил, искусно заслонив ладонями огонь.
Скворцов глядел в бинокль. Облачко рассеивалось и вскоре совсем исчезло. Снаряд торчал из обшивки, на вид совершенно безвредный. Огня не было видно.
– Пожар как будто самоликвидировался, – сказал Скворцов. – Все-таки еще немного подождать придется.
Прошло минут десять. Все смотрели на самолет как на кормильца. Он не подавал никаких признаков чего бы то ни было.
– Ну что же, товарищи, – сказала Лида Ромнич. – Надо принимать какое-то решение.
– Давайте ударим еще разок по фюзеляжу, – лихо предложил Теткин. – Я на этот раз наведу – пальчики оближете. У меня сформировалась новая теория.
– А обмер повреждений? – обиженно спросил Джапаридзе. – Как хотите, лично я обмерять не пойду. Снаряд в каждый момент может взорваться. Большое спасибо.
– Пойду извлеку его и обезврежу, – сказал Скворцов.
– Извлеки сначала себе голову, – сердито ответил Теткин.
– Пустяки. При точной работе – никакого риска. Я с каждым снарядом на "ты".
– Не советую, – сказал Джапаридзе. – Ничем не оправданное нарушение правил безопасности. Правильно я говорю, товарищ Мешков?
– Со своей стороны, санкционировать не могу, – ответил ведущий, – а впрочем, дело ваше. – Ему было все равно.
– Что же нам, по правилам безопасности, спать ложиться? – возмутился Теткин.
– Дело ваше, а то можно и по домам.
Теткин плюнул. Скворцов поправил фуражку, закрепил под подбородком ремень, бросил папиросу, взял ломик и зашагал в сторону самолета.
– Пашка, ты сдурел? – завопил Теткин.
Лора охнула и схватила за руку Лиду Ромнич.
– Сумасшедший, чего он делает? Останови, у тебя на него влияние.
– Павел Сергеевич...
Скворцов шел к самолету прямо и четко, держа перед собой ломик, как маршальский жезл. Лида следила за ним, сжав губы и руки. Он все шел. До самолета было не так далеко, а он все шел. "Что ж это такое? – думала она. – Что ж это такое?" Она укусила свой палец у самого ногтя, не чувствуя боли. В эту минуту Теткин захохотал, хлопнул себя по колену и ринулся вслед за Скворцовым:
– Пашка! Погоди! Я с тобой!
Лора вскрикнула. Скворцов шел не оборачиваясь. Теткин вприпрыжку догонял его и что-то кричал, размахивая руками. Они почти поравнялись с самолетом, когда произошел взрыв.
Сверкнуло пламя, и сразу же место, где стоял самолет, заволокло дымом и пылью. Из черного облака неправдоподобно медленно поднимались рваные лоскутья обшивки и столь же медленно падали. Лора закричала заячьим криком. Все побежали в ту сторону. В дыму появилась человеческая фигура. Она медленно, как бы колеблясь, задвигалась и стала на колени.
– Колюшка! – кричала Лора. – Колюшка мой!
Лида бежала впереди всех. Упругая степь словно подкидывала ее ноги. В горле было горько и горячо. Дым рассеивался. Стало видно самолет – он горел горизонтальными струящимися языками. На земле лежала одна фигура, возле нее на коленях стояла другая. Лежал Теткин, стоял Скворцов. Лида остановилась, дрожа от прерванного бега. Теткин лежал навзничь, с закрытыми глазами. На голубой рубашке сбоку растекалось красное страшное пятно.
– Ранен, – сказала Лида. – Серьезно?
– Не знаю, – отвечал Скворцов, повернув к ней чужое, испачканное землей лицо. – Я же его не звал.
– Вы-то целы ли?
– Вполне.
Подбежала Лора. Она упала на землю рядом с Теткиным.
– Колюшка, – кричала она. – Колюшка!
Тут Теткин открыл один глаз и сказал:
– Колюшка – это не человек, а рыба.
– Жив, дорогой мой, жив! – запричитала Лора.
Теткин закрыл глаз.
– Ну, хватит, – сказала Лида. – Надо его осмотреть. Давайте сюда нож.
Скворцов подал ей перочинный ножик. Она разрезала голубую рубашку Теткина сверху донизу. Шелк резался с противным скрипом. Теткин снова открыл один глаз, сказал: "Паразиты, моя лучшая тенниска" – и опять закрыл. Лида осмотрела рану. Небольшое отверстие под ребром – наверно, осколок снаряда. Крови много. Она вытирала ее косынкой, может быть, не надо было, но она вытирала, косынка намокла, пальцы склеились.
– Немедленно госпитализировать! – кричал Джапаридзе.
Ведущий инженер Мешков стоял тут же, руки в карманах комбинезона, с медным равнодушным лицом.
– А вы чего стоите? – закричала на него Лида. – Есть у вас, черт возьми, походная аптечка?
– Есть.
– Так давайте ее сюда, да поживее!
Мешков затрусил за аптечкой. Кровь все текла. Принесли аптечку. Лида зубами распечатала бинт и сделала перевязку. Лора помогала ей и все приговаривала:
– Осторожней, ему же больно.
Теткина понесли к машине. Перепуганный Тюменцев помог устроить раненого на заднем сиденье. Ноги не укладывались.
– И я с ним, и я! – кричала Лора.