VI
Представьте: человек, без малого в сажень, и все – в пропорции. Матово-бледное лицо, черная борода-красавица, нос орлиный, запавшие, острые, огневые глаза-сверла. Страшно худое лицо – воск тонкий. Высокие сапоги, офицерские штаны, боевая кожаная куртка с полковничьими погонами, и по груди – высокие боевые ордена. Взгляд такой, что связывает волю и может приказать все, до смерти.
Я привстал отдать честь, – и сел, словно меня прихлопнуло. На голове полковника был… медный тазик! Да, вроде плевальницы! Как шлем. Подвязан ремешком у подбородка. В руке – наган! И этот наган двигался, нащупывал нас черным, неотвратимым зраком.
Секунды… или минуты? Это длилось…
Я смутно слышал, как стучал над головой дятел, как тяжело сопел казначей, скрипел кожей подушки, сползая в ноги… стрекотала, – потыркивала нетерпеливо машина…
А наган все нащупывал… Поискал – и медленно, нехотя, опустился. Раздумчиво как-то опустился, словно подумал: "мы еще поглядим"…
Я снова привстал. И только хотел Сказать, как резкий приказ наганом:
– Сидеть!
Острый, бешеный взгляд полковника связал мысли. Я опустил глаза. Как сквозь сон, видел я ужас на лице казначея. Он хотел испариться. Он весь словно сложился, сморщился, мутным глазом высматривая из-за чемодана, и отмахивался: назад! назад!!
– С руля!
Как сталь по камню. Сашка руки с руля; раз-два! Сидим, как связаны.
Смотрю, – из-за полковника высунулся, как грибок из-за пня, тощий, вертлявый, бритый… человек-обезьянка, с сероватым лицом в кулачок, в долгополом гороховом халате, с синей папкой и карандашиком. Адъютант! Досиня бритая голова, узкий, заросший лобик мартышки. Он впивается в нас мышьими глазками, водит носом, крысенок, нюхает воздух, преданный раб, готовый на все. Часовые, как истуканы. И тишина, тишина… Только дятел стучит-стучит да тяжело сопит казначей…
И вот, с наганом у шва, с вытянутой левой рукой, идет полковник к машине. Лицо – тревожно-восторженное, как бы озаренное открывшеюся нежданно мыслью. В глазах – радостная тайна, своя тайна. И отрывисто, через зубы:
– Ждал… признал по звуку… консонанс! – и щелкнул по тазику. – Влияния слабеют с утра… Их опыты… – подмигнул он кому-то через наши головы, – напор-ролись на контрвлияния системы полковника Ба-букина! Мы почти спасены… зависит от солидарности! Имейте это в виду! Враги не спят!! Прохоров!..
Его пристальный, липкий взгляд усыплял, связывал мою волю: ложилась на глаза сетка. Писарек вытянулся и зачеркал по папке.
– Так точно, ваше вскородие! "Враги… не спят"!
Я понял. Далеко, конечно, не все. По телу пробежало мурашками, и сознание полной безвыходности связало остатки воли.
– Что же молчите, как мочало?! – резко крикнул полковник, дернув наганом. – Рапортуйте же, наконец, не бабьтесь! Как и что? Связь налажена?… Данные мне подайте! Что луна? как?.. Я вас спрашиваю, сношения установлены, черт возьми?!.
Что сказать?.. Но сказать было нужно. Взгляд полковника требовал и грозил. Усилием воли я прорвал липкую сетку оцепенения, привстал и, руку под козырек, отрапортовал первое что попало:
– Связь налажена, господин полковник! С луны… дают консонанс!..
– Ка-кой консонанс?! – крикнул, передернув лицом, полковник. – Вы что-то путаете!..
– Консонанс, господин полковник… – нащупывал я колеи его мысли. – Для нас это совершенно ясно! С луны поданы знаки, и…
– Ага! Дело идет на лад… Главное, – там известно, что мною приняты меры! Это должно ободрить… Перелом уже наступил! Влияния слабеют с утра, и уже вчера свет был ярче! Им не удалось окончательно погасить её! Она оживает и дает знать… Они таки напор-ролись! Из Пулкова?..
– Так точно! из Пулкова, господин полковник! Сейчас же должны обратно, но нам нужен бензин. Жду ваших распоряжений.
Я, как будто, попал в колею его больной мысли. Всего я не понимал, но главное было ясно: он здесь командовал.
– Бензин!?! Странно… – тревожно-невнятно протянул он, подозрительно вглядываясь в меня. – Вы, очевидно, не в курсе дела…
– Господин полковник! – уже решительно сказал я. – Мы спешим в… Пулково! И бензин нам нужен дозарезу… – И тут мне пришло на мысль ударить тревогу: – Имейте в виду, что и Марс не совсем в порядке!
Я не ожидал такого эффекта: полковник досера побледнел и взметнулся:
– Марс?! Как, и Марс также?!. О, дьяволы!! – погрозил он наганом. – Я это упустил из виду… Но… быть может, не опыты здесь? может быть… кометы близко прошли или… Как у вас думают? Да говорите же, не тяните!..
Игра захватывала меня. Безумие заражает, и я поддался ему безвольно. Во мне бешено бился смех, смех над самим собой, над этой проклятой жизнью, которую называют сутью. Мне хотелось прорвать эту грязную оболочку ее, в которой томился я, за которой мне мог открыться – и открывался уже намеком – новый, чудесный мир сказок и сновидений, пусть хоть из пустяков стеклянных.
И я поддался:
– Вы угадали, полковник. Вы, очевидно, чудеснейший астроном. Кометы прошли, я имел случай их наблюдать: Италия, Греция, Аргентина… Возможно, что они оказали на Марс влияние…
– Капитан, опомнись! – дошел до меня сдавленный шепот казначея.
Полковник что-то обдумывал.
– Возможно… но в данном случае нечего опасаться. Это не опыты! Все дело – в луне! Жизнь жива лишь ее тихим светом! Значение Марса совершенно ничтожно, нуль!
Прохоров повторил, с карандашиком:
– Совершенно… ничтожно-с… нуль-с!
Но я продолжал бороться:
– Господин полковник, прикажите дать нам бензину! Мы спешим продолжать опыты!
– Кто вы?! – в бешенстве закричал полковник, хватив кулаком по кожуху машины. – Подлец или сумасшедший?! Или вы, несчастный, не знаете, кто сейчас делает эти опыты?! Враги! Враги жизни и человечества! Они поставили аппарат… аппарат крови!!..
Он высверливал меня взглядом, подавлял бешенством. У меня дрожал голос, в этой "игре", когда я выговорил невольно:
– Я обмолвился, господин полковник…
– Обмолвился?!.
– Я не так выразился, господин полковник. Мы спешим продолжать исследования луны… по вашей системе…
– Странно…
Полковник издал неопределенный звук носом, – что-то злобно-насмешливое, – перекосил рот и отошел от машины. Стоя вполоборота, он быстро поправил в нагане и скомандовал часовым:
– Стража, открыть ворота!
Часовые – у одного оказалась палка вместо ружья – сейчас же ворота настежь. Сашка продвинул медленно, косясь на наган полковника. Момент был жуткий: полковник оставался за нами, и ему ничего не стоило нас убить. Наконец, за нами раздался командный окрик:
– За-крыть ворота!
Ворота захлопнулись с оглушающим грохотом. Мы попали в кошмар.