Порывшись в кармане ватника, Лаурис вытащил узелок. В нем были два ломтя ржаного хлеба и толстый кусок жареного мяса. Разделив все пополам, он одну половину протянул мальчику:
- Бери, Луди, закуси.
- А ты сам?
- Мне неохота… Я… дома сытно поел.
При упоминании о еде Алексис тоже вытащил свой узелок и откусил кусок хлеба. Лаурис долго смотрел на свой ломоть и, отломив кусочек, принялся его жевать, затем завязал остальное в узелок и спрятал в карман. Заметив это, Алексис тоже прервал еду.
- Это правильно, Алекси… - кивнул Лаурис на мальчика. - Уж мы-то как-нибудь обойдемся.
Алексис утвердительно склонил голову.
- Теперь мы должны заботиться о нем.
Отойдя немного в сторону, они тихо разговаривали.
Лаурис: Мы еще кое-как выдержим несколько дней. Если не станет подмораживать, нас разыщут.
Алексис: А можем и судно какое-нибудь встретить.
Лаурис: Да. Течение несет нас к судовому фарватеру. На худой конец ведь у нас еще есть тюлени. Можно и их есть.
Алексис: Конечно. Голод не тетка.
Лаурис: А жажду утолим снегом.
Алексис: Нам нужно сгрести снег в кучу посреди льдины, чтобы волны не насолили его.
Лаурис: Это ты хорошо придумал. Займемся, пока есть время.
Отломив от салазок две доски, они тщательно сгребли снег в кучу. Ночью льдина опять покрылась слоем снега.
Алексис: Знаешь что? Ведь мы можем построить из снега стену защиты от ветра.
Лаурис: Материала здесь хватит на целую лачугу.
И они усердно принялись за работу. Построили три стены высотой в четыре и толщиной в полтора фута. Получилось отличное укрытие. Туда они перетащили салазки с тюленями. Дейниса положили на лед с наружной стороны стенки, покрыв мешком. К вечеру в глазах Лудиса опять появился голодный блеск, и Алексис отдал ему половину своего хлеба, оставив вторую половину на следующий день. Поев, мальчик почувствовал себя совсем хорошо, а мужчины решили закурить, чтобы заглушить голод. У Лауриса кончились папиросы. Тогда они поочередно потягивали трубку Алексиса. От курения натощак закружилась голова. Чтобы прогнать тошноту, они сосали снег.
Весь день в море не показалось ни одно судно, ни одна лодка. Насколько можно было окинуть глазом, всюду расстилалось водное пространство, среди которого пестрели плавающие льдины. Тусклое солнце и зеленоватые волны. О том, в каком направлении находился берег, они могли лишь гадать.
"Вот мы несемся во власти моря, - думал Лаурис. - Люди на берегу беспокоятся о нас, думают неизвестно что. Она убеждена, что я уже что-то сделал с Алексисом. А я сижу и курю с ним из одной трубки. И все, как в доброе старое время, когда мы были друзьями. Он думает, что все по-прежнему. Однажды он спас мне жизнь, я ему тоже. Но тогда еще не было Аустры… Мы даже не знали о ее существовании. Как сейчас спокойно, хорошо! Все правильно, честно… Мы друзья. Если б так могло остаться навсегда…"
Бывали моменты, когда ему становилось стыдно, было даже и так, что в нем пробуждалась злоба к женщине, толкнувшей его на преступление, но эти моменты скоро проходили, и он опять мечтал об Аустре, и у него появлялось страстное желание жить: "Я и она - мы будем счастливы. Прекрасная жизнь, которая нас ожидает, достойна, чтобы бороться за нее".
Чтобы хоть на время уйти от своих дум, Лаурис обращался к действительности, хлопотал, стараясь заполнить время работой: поправлял стены, укрытие, сгребал снег. Они с Алексисом делали все возможное, чтобы облегчить положение мальчика. Они отдали ему шарф, рукавицы. Глотая слюнки, радовались, с каким аппетитом Лудис уничтожал их припасы.
"Все-таки порядочный парень Алексис", - думал Лаурис, слушая, как Зандав пытался веселыми шутками развеселить Лудиса. Впоследствии, когда их положение еще более ухудшилось, Алексис, притворяясь веселым и беспечным, поддерживал в товарищах бодрость.
А вечером они совещались тайком от Лудиса.
- Без сна нам не выдержать, - сказал Лаурис.
- Ты прав, - согласился Алексис. - Но всем спать нельзя, замерзнем. Да и потом в темноте на нас может налететь какое-нибудь судно. Один должен постоянно дежурить и следить за спящими.
- Я тоже так думаю. Но если дежурный почувствует, что не в силах побороть дремоту, он должен разбудить товарища.
Так они и поступили. Первым уснул Алексис. Лаурис в это время, изо всех сил противясь сну, прогуливался возле спящих, следил, чтобы они не раскрылись, и не спускал глаз с темнеющего горизонта. Потом он распластал одного из больших тюленей и, превозмогая отвращение, съел кусок мяса. Передавая дежурство Алексису, Лаурис показал ему на тюленя, и Алексис отрезал себе кусок мяса.
Так они, по очереди сменяя друг друга, дремали и дежурили. Ночь тянулась бесконечно долго.
6
Рассвело туманное утро. После бессонной ночи наконец-то Аустра услышала за стеной шаги Рудите. В это пасмурное утро, какого еще не было никогда в ее жизни, так хотелось почувствовать возле себя живое существо и узнать, каким ей видится окружающий мир. Этой ночью что-то случилось, роковое и ужасное. "Скоро вернется Лаурис, его взгляд загорится страстью: "Он остался в море. Теперь ты моя"".
Одевшись, Аустра вышла в кухню.
- Еще не вернулись? - спросила она.
- Они, наверное, ожидали рассвета, - ответила Рудите. - Благоразумнее всего было бы выехать утром. Что ночью увидишь?
- Теперь уж скоро должны бы прийти, - Аустра взглянула в окно на дюны.
- Я схожу на берег, посмотрю, не видно ли, - сказала Рудите.
- Сходи. Я пока растоплю плиту.
В трубе завывал ветер. С треском загорелась сухая лучина. В это воскресное утро поселок еще спал. С окаменевшим лицом и скорбно сжатыми губами расхаживала Аустра, прибирая кухню. Голова не болела, но была тяжелой; веки покраснели, только не слезы были тому причиной. Она поминутно заглядывала в окно. На дюнах было безлюдно.
Наконец послышались торопливые шаги. Вздохнув, Аустра наклонилась над плитой. Хлопнула дверь.
- Произошло несчастье! - закричала с порога Рудите. - О боже, зачем они пошли!
- Значит, все же… Что случилось? - нашла в себе силы спросить Аустра.
Сейчас она услышит страшное… Нечеловеческими усилиями она заставила себя поднять глаза на Рудите и не отводить взгляда, пока это не будет сказано. И Рудите прокричала;
- Лед унесло в море! За третьей отмелью нет льда. Их нигде не видно!
Кровь прилила к щекам Аустры.
- Ты думаешь… с ними что-нибудь случилось? - спросила она. - Разве это опасно… в море на льду?
- Их может спасти только чудо, - заплакала Рудите. - Если бы у них была лодка. Такой ветер… Льдина разломится на волне… Как они об этом не подумали?
- Нельзя ли, Рудите, им помочь?
- Не знаю, надо посоветоваться с мужчинами.
…Это был тревожный день. Всполошился весь поселок. Братья Лауриса позвонили по телефону в город и во все соседние поселки. Две моторки отправились в открытое море и до вечера искали охотников. В полдень о случившемся сообщили по радио. Плачущая Байба с причитаниями ходила из дома в дом и рассказывала о пророческом сне, который она видела прошлой ночью. Но беда коснулась не только ее, поэтому она зашла к Зандавам и громкими воплями и причитаниями еще больше расстроила и без того угнетенных Аустру и Рудите.
- Что мне теперь делать, как жить! Господи боже, теперь моя жизнь кончена. Люди милые, подумайте только, что будет, - плакала Байба.
Она ждала успокоения и сочувствия от тех, кто сам нуждался в этом. И, как всегда в подобных случаях, искала виновника несчастья. Но это был не Дейнис, о нет, он только пошел и рассказал. Алексис с Лаурисом сманили его на эту охоту. Где у них был ум?
- Не говори так! - возразила Рудите. - Это все затея Дейниса. Да что теперь судить! Этим дела не исправишь.
- Разве вы не знаете Дейниса? - стонала Байба. - Разве можно его слушать? Пусть бы он тут болтал сколько влезет, зачем было ему верить.
Дом Зандавов наполнялся соседями. Их сочувствие и любопытство, запоздалые советы не облегчали положения. И они пытались выяснить, кто виноват: одни обвиняли Алексиса ("Рассудительный человек, неужели он не понимал, что собирается буря?"), другие - Лауриса ("Ему не впервые охотиться на тюленей, и он мог бы подумать о том, что не след ночью идти на лед"), большинство все-таки винило Дейниса.
Аустре хотелось спрятаться куда-нибудь и переносить свои страдания в одиночестве.
К вечеру люди стали расходиться. Последней ушла Байба. Оставшись наедине с Аустрой, Рудите дала волю своему горю.
- Как ужасно, если это случится… - шептала она. - Вы с Алексисом только начали жизнь, все впереди… У нас с Лаурисом весной ожидалась свадьба. Они оба были такие хорошие, я даже не знаю, кого мне больше жаль… - Ее душили слезы.
- Успокойся, Рудите! Еще ничего не известно. Может случиться, что они вернутся…
Искреннее горе Рудите точно острым ножом кололо сердце Аустры: "Это я во всем виновата, из-за меня все это случилось".
Уже около полуночи по радио передали: "Поиски рыбаков из поселка Песчаного до настоящего времени безуспешны". Рудите и Аустра разошлись по своим комнатам, легли, но заснуть не могли.