И все случилось только потому, что на море начался шторм и моторка сбилась с курса: утомленный человек зол и несправедлив. Если ему не угождают, он озлобляется.
4
Прошло несколько недель. После Нового года установилась тихая морозная погода, и море почти до самого горизонта быстро затянуло льдом. Рыбаки вытащили на берег лодки и убрали в сараи сети, теперь о ловле рыбы нечего было и думать до тех пор, пока штормом не разобьет лед или он не сделается настолько толстым, что можно будет начать подледный лов. Лаурис на всякий случай держал наготове салачный невод, и в артели заранее было условлено, кто из рыбаков пойдет на лов, когда это будет необходимо.
Тем временем в ожидании благоприятного ветра и появления косяков рыбы, люди спешили управиться с домашними делами. Алексис заготовлял лес для стройки. Другие рыбаки разбирали и чистили моторы, конопатили лодки, чинили старые сети и вязали новые.
Во дворе Дейниса Бумбуля одиноко стоял каркас начатой лодки. В холодную погоду, особенно если шел дождь или снег, мастер не любил мерзнуть на открытом воздухе.
Ссылаясь на застарелый ревматизм, он в такие дни предпочитал дома курить трубку, постукивая долотом или орудуя скобелем, а то и просто, сидя у печи, болтать с Байбой. Вдоволь наработавшись летом, он мог позволить себе этот отдых, да и Байба, в свою очередь, тоже была не прочь побеседовать с мужем.
Однажды в субботу они вот так сидели вдвоем в кухне. Байба, поставив на огонь котел с путрой, изредка помешивала ее деревянной лопаточкой, а Дейнис, сидя у плиты, от нечего делать вырезал черпак для лодки. Их подхватила мощная волна фантазии.
- Так ты говоришь, что Пиладзис приобрел богатство нечестным путем? - спросила Байба.
- Ну, утверждать, что совсем нечестным, пожалуй, нельзя, - ответил Дейнис. - Просто он был немного колдуном и умел находить спрятанные клады. Однажды я сам видел (тогда я еще маленьким мальчиком был), как отрыли бочонок со шведскими талерами. Сколько до этого ни искали, как ни вынюхивали везде, все было напрасно. Пиладзис взял в руки тоненький прутик и обошел вокруг поля. Как он это учуял, не знаю, но вдруг остановился и говорит: "Копайте, здесь должно быть". Тогда у него никакого богатства не было, ходил штурманом на дровянике. Потом приобрел парусник, за ним - другой и построил себе самый большой дом в приходе. Перед японской войной у него было уже восемь судов, три дома и большой капитал в банке. Он еще много раз находил спрятанные клады. Государство разрешило ему заниматься этим, потому что он платил проценты. А когда Пиладзис умер, то в день его похорон разыгралась такая вьюга, что небо с землей смешалось.
- Значит, он был колдуном, - решила Байба.
- Кажется, путра пригорает… - напомнил Дейнис. - Да, одно время он даже считал меня за приемного сына, ведь у него были только дочери. Старик очень хотел, чтобы я женился на средней. Обещал дать в приданое самый большой дом и два корабля. Он сам проводил меня на конфирмацию и подарил золотые часы.
- Куда же ты их дел?
- Подарил сиротам и нищим.
- Совсем спятил! Зачем же нужно было отдавать чужим?
- Погоди, сейчас поймешь. Как я уже говорил тебе, в день похорон разыгралась ужасная вьюга. Через несколько недель пришло известие, что в тот самый день пошли ко дну два корабля Пиладзиса с людьми. На одном из них капитаном был сын Пиладзиса.
- Сын?! Ты же говорил, что у него были только дочери?
- Ну да, дочери. Разве я сказал, что это был его родной сын? Племянник. Он только называл его сыном. Да, так все они пошли ко дну. До весны потонули еще два корабля, сгорел дом. А дочери заболели чахоткой, и им ничего не могло помочь - ни лекарства, ни пластыри. И вот я чувствую, что и у меня с легкими не совсем ладно. Ночью вижу сон. Кто-то в черном подходит к моей кровати и говорит: "Дейнис, если хочешь остаться в живых, разделывайся с часами, которые тебе дал Пиладзис. Нечестно приобретенное имущество погубит тебя". На другой же день я пошел в волостной суд и пожертвовал часы бедным. Это меня и спасло. А семейство Пиладзиса и его богатство за два года развеялись без остатка. Все корабли затонули, скот передох, а после смерти последней дочери дом продали с молотка.
- Тебе ничего не досталось?
- Ну как же, старик в завещании указал, что судостроительная верфь и часть находящегося в банке капитала передается мне. Никто не мог понять, почему я отказался от всего этого.
- Как знать, нужно ли было тебе так поступать. Теперь был бы ты богатым…
- Ты думаешь, что и тогда ты заполучила бы меня в мужья? Да я бы давно лежал в сырой земельке. А теперь, как там ни говори, у меня кое-что есть - собственный дом, жена…
- И сын… - с гордостью заметила Байба. - Наверно, все-таки ты прав: нечестно нажитое богатство впрок нейдет. Потому-то и я не вышла замуж за трактирщика Звирбулиса. Он был моложе тебя и образованный человек. До войны сам барон останавливался в трактире, и они вдвоем ездили на охоту.
- Неужели?
- Я своими глазами видела. Два года жила хозяйкой в трактире. Между ними из-за меня даже вражда началась.
- Расскажи, как это было, - полюбопытствовал Дейнис.
- Понимаешь, барону тоже я приглянулась.
- Но ты ведь не знаешь немецкого языка?
- Да, но зато барон хорошо знал латышский. Он был еще холостяком. Если бы он не был таким некрасивым, я бы, наверно, вышла за него замуж.
- Ну да, я так и думал. Ведь ты хорошо разбираешься в мужчинах. А как же трактирщик?
- Тот совсем было уговорил меня. Я уже собралась ехать с ним к пастору, да заметила в конюшне кровь. А перед этим в трактире ночевал какой-то проезжий торговец и потом неизвестно куда исчез. Тут мне вспомнилось, что трактирщик подливал торговцу в вино какие-то капли. Мне сделалось страшно, и я, сказав, что поеду к матери за благословением, уехала совсем.
- Почему же ты не заявила в полицию?
- Ты в уме? Меня бы затаскали по судам как свидетельницу.
- Гм, да. Мне в России довелось быть на большой охоте, и я видел, как помещик застрелил своего соседа. А чтобы скрыть преступление, решил свалить все на медведя, который приближался к убитому. Но я расстроил замыслы помещика, застрелив зверя. За это меня наградили медалью "За храбрость".
В их рассказах, словно Феникс из пепла, возрождались сказочная красота молодой Байбы и мужество, ум, сила Дейниса. Они умилялись никогда не существовавшими достоинствами друг друга, сочиняли и не мешали сочинять собеседнику, уносясь в заоблачный мир фантазии, пока какая-нибудь прозаическая мелочь не возвращала их к действительности.
- Путра пригорела… - еще раз напомнил Дейнис.
- У тебя в бороде пепел, - сказала Байба.
В это время из школы вернулся Лудис, двенадцатилетний подросток, и внимание родителей переключилось на него.
Просматривая тетради, они довольно улыбались при виде пятерки и старались незаметно перевернуть лист, если отметка была посредственной.
- Что хорошего слышно? - спросил отец.
- Прошлой ночью двое из соседнего поселка ходили на тюленей, - рассказывал Лудис. - Семь штук убили.
- Ну и ну?! - удивилась Байба.
- Собираются опять пойти, - продолжал Лудис.
- Семь тюленей… - высчитывал Дейнис. - Одной только премии получат тридцать пять латов. Да еще шкура да жир. Это удачная охота. Я однажды убил шестнадцать штук, но тогда у меня было ружье. Можно, конечно, и дубинкой.
- Папа, ты умеешь охотиться на тюленей? - Лудис забыл о тарелке с путрой.
- Это дело не сложное. Надо только найти их и подкрасться незаметно. Гм, да… - Дейнис принял озабоченный вид - он, видимо, что-то обдумывал. - Если бы знать, что… Надо бы поговорить с Алексисом Зандавом и молодым Тимротом - они когда-то охотились на тюленей.
- Алексис только что пришел из лесу, я видел! - воскликнул Лудис. - Папа, если вы пойдете, возьмите и меня с собой.
- Ты еще мал, - не согласился Дейнис.
- Мне очень хочется посмотреть, как охотятся на тюленей.
Позабыв про обед, Лудис так неотступно упрашивал отца, что в конце концов Дейнис уступил:
- Ну, хорошо, можно будет, пожалуй, взять и тебя. Тюленья шкура, если ее выделать, хорошая вещь, - рассуждал Дейнис. - Жир годится вместо ворвани, а мясо - на еду, эстонцы употребляют его в пищу, а они не глупы.
Дейнис накинул на себя шубейку и заячий треух.
- Я схожу к Зандавам, потолкую. Это дело следует обдумать. Из тюленьей шкуры вышла бы хорошая школьная сумка для Лудиса.
Это опять было что-то новое и вносило разнообразие в скучные поселковые будни. Чтобы скрыть от окружающих приподнятое настроение, Дейнис, не торопясь, с достоинством, заковылял по дороге, словно вышел просто прогуляться.