- Входите, входите! Грешно разговаривать у порога, когда все ждут за столом… Мы давно уже из аула и многих не узнаем сразу, но рады, очень рады землякам. Папаху можно положить здесь, на столик.
- Мать записала адрес, а я потерял листок. В городе дали справки на троих Сурхаевых… - продолжал объяснение новый гость уже в комнате.
- Садись, дорогой! Объяснительную записку потом подашь! Меседу, дай еще бокал. - Кузнец подвинул стул и крепко, с какой-то особенной признательностью пожал руку пришедшего: вот теперь, когда появился кунак из его родного аула Банава, пусть только попробует кто-нибудь усомниться в том, что анаровые рощи дают крупные плоды.
- Как твое имя?
- Бахадур!
Должен заметить, почтенные, на нашем наречии Бахадур означает: смелый, храбрый. Как правило, в горах первенцу дают имя или погибшего отца (что случалось в грозные времена былого не так уж редко: сын появлялся на свет, когда отца, сраженного в бою за свободу, за честь рода, уже унесли на кладбище), или нарекают именем деда. Есть у нас добрый уважительный обычай: давать имя пришедшему в мир человеку в честь кунака, посетившего саклю, где появилась яркая, расписная люлька для новорожденного. В день, когда родился Бахадур, в ворота дома его отца постучался старый верный кунак…
Шло время, Бахадур рос, и все чаще его отец говорил:
- Из этого воробья должен вырасти орел.
Для таких слов были основания: в мальчишке рано проступили черты упорства, воли к победе в спортивных играх, стремление защитить слабого.
Борьба - наш древнейший вид спорта, любимый и почитаемый не менее, чем джигитовка, стрельба на скаку, метание камня. Если первые два вида очень ценятся наставниками наших призывников, то метание камня - его проводят в дни празднеств первой борозды - сочетает в себе приятное с полезным: сколько полей очистили джигиты - об этом знают только груды валунов, сброшенные ловкими, сильными руками, да спелые колосья, выросшие на земле, освобожденной от каменной тяжести. Я так думаю: каждый вид спорта должен вместе с красотой иметь пользу, взрыхлять поле жизни. Вот только не могу додуматься, какое поле взрыхляют заграничные конькобежцы-прыгуны через пять, семь, а если чемпионы, то и через десять бочек, уложенных в ряд на ледяной дорожке?..
Ну, ладно, пока мы с вами толковали о разных видах спорта, наш воробышек Бахадур успел оглядеться и даже настолько осмелел, что отказался от штрафного бокала вина.
- Понимаете, ну никак нельзя… - Парень покраснел, но решительно накрыл бокал своей крепкой смуглой рукой.
- Почему не можешь? Болит что-нибудь? Врачи не велят?
- Понимаете, вызвали на сборы борцов и сказали… ни капли.
- То-то, я вижу, у тебя шея крепкая! - догадался мастер Максуд. - Слышали, интересные предстоят схватки. Ну, если режим, - не будем настаивать. За победу нашего приятеля! Дерхаб!
Бахадур был очень польщен вниманием к себе: первый раз пришел к родственнику и всех, можно сказать, светлым крылом задел, встретили, как родного.
Бахадур поднял бокал и чокнулся со всеми:
- Дерхаб! За вашу радость! Пусть она часто гостит в этом доме!
Кузнец, выждав, пока гость закусит добрым куском баранины, напомнил об анаровых рощах родного аула, где каждый куст - ростом с корабельную сосну, а каждый плод - не меньше арбуза.
Бахадур слушал кузнеца с недоумением, но быстро сообразил, что хозяин решил повеселить гостей и его, Бахадура, приглашает быть партнером в розыгрыше.
- Точно, дядя! - с ходу подхватил юный гость. - У нашего председателя именно такие рощи, если считать орешник за анар, орех - за гранат, а двухпудовую гирю - за штангу в шестьсот килограммов!
Мастер схватился за живот. Инженер поперхнулся так, что жене пришлось постучать своему супругу кулачком по широкой спине.
- Вот тебе и анары, Асхаб! - закатывался мастер Максуд, хлопая в ладоши.
- Что ты говоришь, парень, - вскипел кузнец, - ты что, не видел республиканскую газету, где рощи нашего председателя сравниваются с хвалеными цитрусовыми плантациями?
Бахадур и эту шутку оценил по достоинству:
- Верно, дядя! Это только здесь, в городе, не знают, что наш аул окружен райскими садами: ветви ломятся от плодов; одно дерево по-разному плодоносит: внизу - манго, наверху - бананы, справа - финики, слева - ананасы!
- Замолчи! - рявкнул кузнец. И тут же прихлопнул рот рукой: не следует так вести себя с гостем, хотя он и младше тебя. - Ты, парень, напрасно меня на смех поднимаешь…
- Я?! - изумился Бахадур. - Это вы, дядя, разыгрываете всех нас…
- Нет, ты вспомни, на всю первую страницу газеты был снимок: наш председатель в анаровой роще, - не унимался кузнец.
- Для славы чего не сделаешь, чтоб в газету попасть, наш толстяк мог и в чужой сад залезть…
- Как ты сказал о нашем председателе? "Наш толстяк"? Как это?..
- Да наш же, Мустафа, помните, дядя, пришел Мустафа с войны: самый худой и самый длинный. А теперь посмотрели бы: апогей с перигеем сравнялись, очень упитанный стал. Может, и от возраста?..
- Мустафа?.. Упитанный? А куда вы дели председателя Алибека? Маленький такой, рванулся в небо на метр сорок вместе с папахой!..
- Не было у нас Алибека… - Парень нахохлился, ну точь-в-точь воробей в дождливый вечер. - Я с детства помню только одного председателя - Мустафу. Толстяка Мустафу.
- Стой, стой, друг! Скажи-ка, ты сам из какого аула?
- Я?!
- Не я же!
- Из Гулебки…
Теперь за столом громче всех хохотал кузнец. Остальные усмехались, понимая, в какое неловкое положение попал воробышек. Кузнец поднялся со своего места, подошел и обнял парня за опущенные плечи:
- Я, дорогой, из аула Банава, есть такой, недалеко от Дербента. Ваш Гулебки - вон он где, в Сирагинских горах, а мой Банава - вон он где, у самого синего Каспия. Ясно?!
Бахадуру все стало ясно: ошибся, ох как ошибся он, сев за чужой стол. Он поднялся, поправил пояс и оглядел собравшихся:
- Простите-извините меня, почтенные. Я виноват и перед вами. Пусть всегда в этом доме будет так тепло и радушно, как сегодня. Мать сказала: не может того быть, чтобы ее брата из рода Сурхаевых не знали в городе; для нее город - такой же аул: все знают каждого, а каждый знает про всех. Вы так любезно встретили… я подумал… конечно, вы и есть мои родственники. Позволил себе шутить, как с односельчанами… Простите-извините, еще раз прошу…
- Ну, ну, пустое говоришь! - успокаивал кузнец гостя.
- Позвольте, я уйду…
- Нет, нет, - вмешалась Меседу. - Гость в такой день - счастье для нас, для нашего маленького. И… даже интересно, как ты здорово поддел моего Асхаба, - засмеялась она молодо, звонко.
- Спасибо. За все я благодарен… но лучше я пойду искать своего родственника. У меня еще два адреса…
- Э, нет, дорогой! Есть дело поважнее, чем анаровые рощи аула: надо моему сыну дать имя. Как можешь уйти?
- Почему это "моему" сыну? - вскинула тонкие дуги бровей Меседу.
- А как надо сказать? - не понял кузнец.
- Поглядите, люди! Работает на заводе, в коллективе, а дома ведет себя единоличником! Что ж, по-твоему, сын только твой? Я, значит, не принимала никакого участия?
- Правильно, Меседу! - поддержал мастер. - Так его, воспитывай, сбивай спесь.
- Хорошо, хорошо, пусть будет - наш сын.
- Пусть - совсем не хорошо! Что значит "пусть"?
- Опять не так сказал? Да, да - наш сын. Теперь довольна? Друзья! - Кузнец обратился ко всем и обнял Бахадура за плечи по-родственному, будто два аула - Гулебки и Банава - испокон веков стоят так близко друг от друга, что уже никто и не может сказать, идет ли он по тропинке Банава или уже спустился на землю Гулебки. - День этот запомним по двум событиям: встрече с нашим молодым кунаком Бахадуром и тем, что сегодня дадим нашему сыну имя. Мы тут с Меседу не только спорили, но успели обсудить и решили…
- Что же вы решили? - не дождался конца паузы инженер.
- …Не отступать от доброго горского обычая: в честь нашего юного кунака назвать первенца Бахадуром. Дерхаб!
Все подняли бокалы. Взволнованный Бахадур на этот раз забыл строгие наставления тренера. Да и чем угрожает один бокал вина, выпитый по такому торжественному поводу? Говорят, в одном ауле отец крепко проучил своего сына кизиловой тростью: не за первую рюмку и не за последнюю, а за все те, что были между, ними: больше десяти раз, говорят, прогулялся кизиловый сук по спине и бокам выпивохи. Синяки сошли, а память осталась. Так что, если кто не попадет к чародею-врачу, можем предложить курс лечения от пагубной страсти к вину у нас - в горах кизил растет повсеместно.
Первый и единственный бокал за всю свою жизнь осушил Бахадур. Он поблагодарил собравшихся, родителей новорожденного, дал клятву быть старшим братом мальчику, который с этой минуты носит его имя, и закончил свой тост добрым даргинским словом, смысл которого составляют самые светлые, самые сердечные пожелания:
- Дерхаб, Бахадур! Дарю тебе имя!
Перевод с даргинского Т. Резвовой