Борис провел взглядом по лицам людей, набившихся в столовую, и его удивил блеск в глазах молодежи. У Яшеньки вон даже нос лоснится не то от напряженного внимания, не то от восторга. И на лице Марфы играли не только кровь и здоровье, но и волнение. И лежавшие на коленях руки старого Кроха-лева то сжимались в кулаки, то разжимались, совсем как перед дракой. Что их так взволновало? Ах, да, Садыков рассказывал о танковом броске через Судеты.
А завгар, все еще не севший, кричал, сердито обводя шоферов болезненно пожелтевшими, шальными от бессонных ночей глазами.
- А по текущему моменту у меня всё! Теперь говори, кто испугался! Что?.. Прямо говори! В глаза смотри!
Но все молчали. Лишь Костя Непомнящих бросил неопределенно, отводя глаза:
- Дорожка для смелых, ничего не скажешь.
- Тут так: либо рыбку съесть, либо раком сесть, - тоже глядя в землю, сказал водитель с крупными рябинами.
- И сядем, - негромко, но слезливо откликнулась жена Крохалева, стоявшая в дверях кабинета. - Сядем раком на горах этих. Завез, старый бес! - покосилась она на мужа.
- Тетя Дуня, не по существу! - остановил ее, привстав, Воронков.
- Как раз по существу! - крикнула Тоня, тоже стоявшая рядом с матерью в дверях кабинета. - Завезли, пусть и вывозят! - повела она дерзкими глазами на сидевшее за столом начальство. - Поворачивать надо! Пропасти да горы, разве это дорога?
Отец Крохалев багрово покраснел и толкнул локтем сидевшего рядом сына: выручай!
Виктор вздохнул:
- Эх, дурак я, не пошел с нашими, с тракторной колонной. Был бы уже в Жангабыле, пахал бы, а не сидел бы вот так…
- А ты зачем на целину поехал? - Борода отца задрожала, а веселые глаза его озлились. - Девок брюхатить или государственное задание выполнять?
- Папаня, да вы что? - испуганно посмотрел Виктор на отца.
Воронков стучал по столу какой-то тайкой, недовольно глядя на Ипата, а тот, не обращая внимания, кричал зло и обиженно:
- Молчи, щенок! Взялся за настоящее дело, держи его крепко в руках! Хозяином будь, а не пассажиром! Он, вишь, пахал бы! Без тебя напашут! А ты вот теперь помогай, не умом, так горбом! - Он неожиданно замолчал и добавил обычным, ровным голосом: - Я, конечно, извиняюсь.
- А может быть, Витя прав, - обвела всех Лида умоляющими глазами. - Телеграмму нельзя послать? Бульдозер, что ли, вызвать? Хоть бы немного нам дорогу подровнять.
- Тю! Одна думала? - набросился теперь Виктор на девушку.
- Трусы! Неужели здесь одни только трусы? - соскочил с подоконника Неуспокоев. - Нас к подвигу зовут! Вы часто и много говорите о подвигах на целине, я слышал. Но вы оригинально понимаете подвиг. Как съемку у базарного фотографа. Просунь только голову в прорез декорации, а вздыбившийся конь над пропастью, или разрывы снарядов, или там лодка на бушующих волнах - это все заранее нарисовано. А вам остается только геройское лицо сделать?
- Это надо еще доказать! - высунулась из двери прихожей голова Зубкова и тотчас скрылась.
- Вот вам подвиг! - указал Неуспокоев на окно, за которым виднелись горы. Борис заметил вдруг, что прораб дрожит от необыкновенного возбуждения. - Сейчас у нас эпоха подвигов. Великолепная, роскошная эпоха для смелых людей! Дерзайте! И, черт возьми, когда же и выскакивать в генералы, в маршалы, если не сейчас, не сегодня? Родина зовет нас к подвигам, товарищи!
Он медленно, с видом превосходства обвел всех умными, властными, жадными глазами. Он ждал горячего одобрения, громких аплодисментов, может быть. Видимо, он привык, что его последние слова всегда заглушались аплодисментами. А люди смотрели на него равнодушно, разве что с любопытством.
- Не понял я вас, товарищ прораб, к чему же нас родина зовет? - обычным, будничным тоном, каким на всех собраниях задаются вопросы, спросил Грушин. - Вот вы лично, значит, приехали на целину ордена хватать?
- Совершенно верно, - спокойно, но задрожав нехорошо ноздрями, ответил Неуспокоев. - Я уже и дырочки в пиджаке провертел.
- Приехали подвиги совершать, а на колхозника казаха кулаками замахиваетесь! - ломая голос, стараясь, чтобы он был спокойным, звонко сказал Яшенька.
Неуспокоев откинулся назад, будто его дернули сзади за плечи, попятился и сел на подоконник.
Борис улыбнулся и начал рисовать летящего сокола.
- К делу, к делу ближе, товарищи! - постучал по столу пальцем Егор Парменович. Он ни разу не взглянул на прораба во время его речи. - Давайте о дороге говорить. Ну-с, как на это старые степные волки смотрят? - улыбнулся он сидевшим на диване водителям. - Ваше решающее слово, мастера дальних рейсов.
- Подождите, Егор Парменович. Не с того конца начинаете, - шепнул ему Грушин и громко сказал сидевшим на полу молодым шоферам: - Мы вашего слова ждем, ребята. Партия большое дело молодежи поручила. Она сказала: молодежь - хозяева на целине! Ну и вот, хозяйствуйте.
Ему долго никто не отвечал.
- Долго хозяева думают, - насмешливо покачал головой Ипат. - Долгонько!
- Зачем молчишь? - вскинул Кожагул на молодежь единственный глаз. - Овца язык отжевала?
Вадим, сидевший у самых ног Бориса, внимательно слушал всех говоривших, задумчиво постукивая по зубам шерлокхолмской трубкой. И вдруг лихо крикнул:
- Чего там балакать? Дочапаем! Одно колесо здесь, другое там!
Он вскочил и бросил руки по швам.
- Товарищ директор, истребители бензина на-скрозь целинной, непромокаемой, совхозно-жан-габыльской автоколонны к выполнению боевого задания готовы! Разрешите выполнять? - Он сунул трубку в зубы и молодцевато откинул голову.
Егор Парменович зашевелил усами.
- Ты мне брось петрушку ломать, - сказал он опасным голосом. - Ты трёп не разводи!
- А если это трёп, пусть начальники думают, - обиженно сел Вадим. - Чего они за нас прячутся? А наше дело телячье.
- Телешок! - с веселым презрением сказал кто-то в прихожей. - А свой ум в тряпочку завязал? Серьезно говорить надо.
- Серьезный разговор у директора имеется, - не глядя на Корчакова, старательно наматывая на палец поднятый с пола проводок, сказал Садыков. - Он за молодых шоферов боится. Молодая, говорит, травка, зелень! Это серьезный разговор.
- Да, это меня смущает, - открыто, не тая, заговорил директор. - Много у нас молодняка! Только что с курсов. Настоящую трудную дорогу вы еще не видели, - опустил он глаза на сидевших на полу молодых шоферов. - Мы можем на вас опереться? Не подведете? Голову с нас не снимете? Что голова! Партийные билеты не заставите выложить? - медленно и тихо, загустевшим голосом закончил Егор Парменович.
Молодые шоферы автоколонны, выпускники садыковских курсов, справляли медовый месяц. Наконец-то они мчатся на упругих шинах по степи, наконец-то они познали волнующую власть человека над мощной и умной машиной. Они как-то сразу повзрослели, эти, в сущности, мальчики еще! И вот им открыто не доверяют! Сказаны были такие слова, на которые надо ответить. И ответить по-настоящему!
- Вопросик, - тихо сказал Непомнящих. - Молодежь - хозяева целины, а хозяев вроде просят в сторонку отойти. Не годны к употреблению.
- Ребята, комсомольцы! - страдающе крикнул Воронков. - Неужели нам нечего сказать товарищу директору?
С пола поднялся забившийся в угол маленький, хрупкий мальчуган с нежным девичьим лицом и сердитыми серыми глазами под растрепанными бровками. Его не знали ни директор, ни Чупров. Мальчишку всунули в огромные валенки, оклеенные по низу ярко-красной автомобильной резиной, запеленали в добротный полушубок и вложили под мышки большие рукавицы.
- "Мужичок с ноготок", - шепнул улыбаясь Борис Корчакову.
Тот дернул левым усом.
- Давайте тогда я скажу, - начал неуверенно "мужичок с ноготок". И голос у него был тоже девичий, грудной, негромкий. - Очень вы нас сбили с толку, товарищ директор, когда о партбилете заговорили. Нам вроде неловко призывать вас рисковать партбилетом.
Корчаков не ответил, вычерчивая что-то пальцем по столу. Воронков решил выручить его.
- И не призывай! Тебе отвечать не придется!
- Почему мне отвечать не придется? - обиделся и удивился "мужичок с ноготок". - И мы тоже за все в ответе, за все, что было и что будет. Мы ведь не кирпичи или доски, которые везем.
- Комсомолец? - строго спросил Воронков.
"Мужичок" ответил так же строго:
- Ясно! А если коммунист будет бояться ответственность на себя брать, то кто же ее будет брать? Я свой партбилет, если получу, в сейф запирать не буду. Нет, вот здесь, в карманчике, пусть лежит. - Он дотронулся до груди против сердца. - Пусть со мной работает, а если ошибемся, пусть со мной и отвечает.
- Один - ноль в нашу пользу! - высунув голову в столовую, громким шепотом сказал Зубков.
В столовой засмеялись.
- Да подождите вы, ребята! - укоризненно покачал головой Ипат Крохалев. - Человек красивую инициативу проявляет. Ишь какой огневой паренек, хоть спички об него зажигай. Давай дальше, сынок!
"Мужичок с ноготок" улыбнулся ему и заговорил, все так же не в такт размахивая руками, то и дело оттягивая вниз верхнюю губу. У него, оказывается, был маленький недостаток - щербинка на верхнем зубе, и он, вспомнив об этом, смущался и натягивал губу на изъян.
- И почему бы вам, товарищ директор, не опереться на нас, молодых? Может быть, и не подведем. Нет, не подведем! - с тихой уверенностью и застенчивой гордостью сказал "мужичок с ноготок". - Крутые подъемы, крутые спуски, повороты крутые? А велика ли честь по гладкой дороге машину вести? Мы эту трудную дорогу за честь себе будем считать. А честь свою кто захочет замарать? - обвел он водителей гордым, суровым взглядом.