- Можете встать? - спросила санитарка.
Сумико кивнула головой. Санитарка помогла ей
встать. Сумико повернула голову. Мацуко, Ириэ и другие молча стояли вокруг лежащего на подстилке. Парень в комбинезоне, сгорбившись, сел на землю, опираясь на древко, и низко опустил голову. Ириэ и Мацуко тоже сели. Мацуко сложила ладони у груди и наклонила голову.
- Идемте, обопритесь на меня, - сказала санитарка и всхлипнула.
По ее щекам текли слезы. Она пошатывалась. Сумико обняла санитарку за талию, и они медленно пошли между рядами сидящих.
8
По дороге в лазарет Сумико отослала плачущую санитарку обратно на "передовую" и дошла сама. Раненые сидели и лежали под деревьями около палаток. Здесь им оказывали помощь. В палатки вносили только тяжело раненных.
Рана на голове Сумико оказалась легкой. Ей наложили новую повязку и смазали иодом ссадины на шее и плече. Из крайней палатки, перед которой стояла ручная тележка, выкрашенная в красный цвет, вышел Таками в белом халате, испачканном кровью и землей.
- А больше ничего не болит? - спросил студент, исполнявший обязанности врача. - Давайте посмотрим.
Сумико провела рукой по бедру и поморщилась.
- Я покажу Накая–сан, - сказала она.
Таками вошел в крайнюю палатку и, выглянув оттуда, позвал Сумико. Она вошла в палатку. На матрацах, застланных белой клеенкой, лежали раненые. Одному из них - с забинтованным лицом - Накая впрыскивала что–то в руку; он стонал сквозь зубы. В углу у маленького стеклянного шкафа лежал еще
один, накрытый с головой простыней. Около него сидели Хэйскэ и Инэко. Хэйскэ, опустив голову, тихо плакал, вытирая глаза кулаком, а Инэко, закусив рукав халата, неподвижно смотрела вниз. Она не сводила глаз с длинной пряди, выбившейся из–под простыни.
В палатку внесли на носилках еще одного раненого. Таками наклонился к Сумико и шепнул:
- Накая–сан сейчас осмотрит вас.
Один из раненых скрипнул зубами и заохал. Инэко сидела, опустив одно плечо, совсем не двигаясь и уставившись в одну точку, только иногда судорожно покусывая рукав. Хэйскэ продолжал плакать. Сумико сложила ладони у груди и застыла в поклоне.
- Что у вас? - спросила усталым голосом Накая и погладила голову Сумико.
У меня ничего…
Она закрыла лицо руками и заплакала. Таками помог ей подняться, и они вышли из палатки.
- Ясаку убилй из револьвера, - сказал Таками. - Привезли сюда уже мертвым.
Он отодвинул красную тележку от палатки и закурил сигарету. Пальцы у него дрожали.
- И еще двух женщин убили… дубинками. А Цумото ранили в шею.
Из–за деревьев до"несся хриплый голос громкоговорителя:
- Все, кто получил медицинскую помощь и в состоянии вернуться на линию, идите! Будем бороться до победы! Подкрепления беспрерывно прибывают…
Сумико встала.
- Отдохните еще немножко, - Таками вынул платок из кармана и стал счищать грязь с шаровар Сумико. - Малышей на сегодня сдал старушкам. Меня скоро сменят здесь, и я тоже… пойду туда…
На передовую?
Она посмотрела на него, подняв брови. Он опустил глаза.
- Вам кажется странным… Я много думал перед тем, как сделать выбор. Я понял, что жители Хиросимы и Нагасаки умирают до сих пор не потому, что на них печать пикадона, а потому, что их толком не лечат, потому, что многим не на что жить. Правительство не дает достаточно средств на лечение пострадавших от бомбы и на изучение мер борьбы против последствий радиации. Деньги идут на другое… на то, чтобы опять была война и пикадоны. Хиросимцы и нагасакцы умирают не столько от атомной горячки, сколько от военной горячки. А эту военную горячку раздувают аме, которые строят "Инолы" во всех частях света. Я буду сидеть на линии Мира во имя того, чтобы люди больше не умирали от пикадонов…
Таками–сан - хороший человек, - сказала Сумико и поклонилась.
Затем она поклонилась в сторону крайней палатки и пошла по дороге, слегка волоча ногу. Навстречу ей двигалась группа дружинников, держа в руках поломанные транспаранты и изодранные рогожные знамена. Она прошла мимо шалаша Ясаку. На ящиках перед шалашом лежали кипы газет и книжек, связанные веревками, их так и не успели распаковать.
У поворота дороги она присела у сосны поправить тесемки на лаптях. Из ложбинки поднимался отряд с красными нарукавными повязками. Они тоже несли поломанные транспаранты. Впереди шла Марико в кожаной курточке и синих штанах. За ней, прихрамывая, шел мужчина с фотоаппаратом на плече. Марико 'подбежала к Сумико и крепко обняла ее.
- Ранили в голову? Пулей?
Не пулей… не знаю чем.
Марико сняла роговые очки, и, прижав платок к глазам, произнесла дрожащим голосом:
- Икетани тяжело ранили. Вряд ли выживет. Стреляли с "джипов" какие–то в штатском, неизвестно
КТО.
- Наверно, кто–нибудь с базы.
Вряд ли. Командование базы сейчас не заинтересовано в раздувании дела. Может быть, это переодетые полицейские… но это тоже странно. Полиция знает, что после таких выстрелов сопротивление может только усилиться, потому что привлечет сочувствие всей страны. - Марико обернулась и кивнула в сторону девушки в свитере и штанах. - Вот эту репортершу газеты тоже чуть–чуть не убили. Она скоро выступит с разоблачением деятельности одной организации международных провокаторов. Она теперь будет заниматься здесь расследованием, кто стрелял с "джипов"…
Мужчина с фотоаппаратом окликнул Марико и постучал пальцем по своим ручным часам. Марико вытерла слезы и надела очки.
- Нас вызвали позавчера ночью из города, - сказала она. - Все время сидели на левом фланге. Сейчас идем отдыхать, потом вернемся.
Цумото–сан тоже ранили…
Его отряд дрался около Куротани. И Сугино тоже ранили… на него вчера вечером около школы напали фашисты и ранили ножом в руку.
Надо, чтобы Кантян… и другие были здесь, - сказала Сумико. - Они там разъезжают, а здесь так опасно…
У них тоже опасная работа. Могут схватить в любой момент. Старшего брата Ириэ уже арестовали в Ниигата, его так избили, что кровью харкает. - Марико встала. - Нас, наверно, пошлют на правый фланг. Увидимся там.
Марико и ее спутники пошли к питательному пункту, а Сумико поплелась к спуску. Ее нагнала восьмилетняя дочурка инвалида Кихати. Она несла глиняную чашку, накрытую деревянной крышкой, и бутылку с водой. Посмотрев на забинтованную голову Сумико, девочка нахмурилась и сказала:
- Я тоже иду туда… брату несу.
На той стороне ложбинки шли в сторону линии дружинники. Шагавший впереди обернулся и нетерпеливо замахал рукой, все пошли быстрее. Сзади ковылял щупленький дружинник, опираясь на длинную палку, с шляпой–зонтом на спине. Он был похож на паломника. Остановившись, он стал вытирать голову утиральником, висевшим на шее. Сумико остановилась, вглядываясь в дружинника.
- Это дядя Сумитян, - сказала девочка, - вчера сидел около моего брата.
Дя–ядя! Дя–ядя! - закричала Сумико, поднеся руки ко рту.
Но он не услышал: ветер дул в другую сторону. Надев шляпу–зонт на голову, дядя пошел дальше и исчез за темнолиловыми кустами диких азалий.
Больше атак не было. В ту ночь полицейские штурмовали не только линию Мира, но и пытались прорваться около стекольною завода и у подножия Монастырской горы. Полицейским помогали группы молод–чиков–громил. Враг хотел одним решительным ударом добиться победы. Но защитники линии отбили удар, нанесенный одновременно с трех сторон.
Выстрелы на линии Мира так же, как и залпы на дворцовой площади 1 мая 1952 года, прогрохотали на всю страну.
Ясаку похоронили на кладбище около Нового поселка, углежога - на кладбище за поселком Куга, а Икетани и других раненых увезли в город. Через несколько дней Икетани умер. Демократический союз молодежи и другие прогрессивные организации превратили его похороны в большую демонстрацию.
На линию Мира прибывали все новые и новые подкрепления со всех концов страны - те отряды рабочих и студентов, которым удалось пробиться через полицейские кордоны на железных и шоссейных дорогах. Отряд действий из трех юношей и двух девушек прибыл даже с далекого южного островка Амами–Осима. Из всех районов Японии приходили деньги, медикаменты и разные вещи, включая игрушки для детей дружинников, и лился поток приветственных телеграмм и писем.
Из этих телеграмм и писем, из газет и передач радиостанции "Дзию Нихон" защитники линии узнавали обо всем, что происходило в стране.
Коммунистическая партия опубликовала воззвание ко всему народу об усилении борьбы против превращения родины в иностранный военный плацдарм. "Поддержим линию Мира!" - так решили ряд крупнейших профсоюзов, Демократический союз молодежи, Федерация студенческих организаций, Демократическая ассоциация женщин и другие организации.
В Токио, Осака, Нагоя, Фукуока и других городах, а также на хоккайдских шахтах начались стачки в знак
солидарности с сидящими на линии Мира. Эти стачки проводились волнообразно: как только кончались в одном районе, начинались в другом, затем перекидывались в третий.
Эта "стачечная эстафета" распространилась и на американские военные базы. Начались стачки японских рабочих и служащих на военных базах Финкам, Иокота, Сёва, Сасебо и Йокосука. У пикетчиков на груди висели листы картона с надписью: "Hand off from Peace line!" - "Руки прочь от линии Мира!"
В адрес правительства поступали петиции с требованием пересмотреть решение о предоставлении американской стороне дополнительных участков для базы "Инола". Такие петиции уже подали Японский комитет защиты мира, большая группа видных ученых, писателей, публицистов, актеров кино и театра и адвокатов, Ассоциация японских врачей, Союз учителей и Лига буддистов–пацифистов.