На балконах устанавливали оградительные решетки, и голубой огонек сварки весело помигивал в проеме дверей, потрескивали искры. Сергей, набрав взаймы у Бори стопку кирпичей выше головы, запнулся о кабель, кирпичи с грохотом посыпались на пол.
- Ты, печеклад. Поосторожней. Иди-ка лучше прижми, арматура перекошена. О-о, летун! Приветик.
- Клавка? Ты откуда взялась?
- Поветрием занесло.
Клавка. Но почему на ней серые суконные брюки? Мужская футболка. Сбоку на проволоке через плечо круглая коробка с электродами, похожая на колчан со стрелами, на голове поднятым забралом щиток. И струистые волосы из-под платка. Клавка и в спецовке Клавка.
- Ну как, подержишь?
- Что, арматуру?
- Можно и меня. Или теперь не отважишься?
- А ты… замужем?
Клавка ни "да", ни "нет", только посмеивается глазами.
- Сергунька! И где ты долго? Кирпичиков.
Сергей, поглядывая на Илюху, медленно собирал с полу кирпичи. Клавка с иронической улыбочкой пододвигала их носком ботинка.
Поговорить бы, порасспрашивать о том, о сем. О чем? У него жена и ребенок, она тоже, конечно, не одна. А если одна? Да, жизнь - это не та дорога, по которой можно вернуться назад.
* * *
Сергей выбежал за высокий забор с козырьком над дощатым тротуаром, прищурил левый глаз, как прицелился, сосчитал, на сколько рядов подрос дом, перевел ряды в метры, разделил в уме высоту двух этажей на эти ноль целых метра - получились дни.
- Порядок! К сентябрю въедем. Ты смотри-ка: арифметику помню, этак можно и в институт поступать.
Он повернулся и зашагал вдоль улицы. Пекло солнце, цвели клумбы. Июнь. С тополей хлопьями валил пух, щекотал ноздри, льнул к ресницам, лез в уши, оседал сугробиками у стен, запорашивал лужицы. Июнь.
- А там июль, август. - Сергей оглянулся, не идет ли кто следом, и продекламировал:
Раз - этаж, два - этаж,
Три, четыре - мы в квартире.
"Ага, так я еще и стишок из "Книги для чтения" за второй класс знаю. Конечно, надо учиться. Все, завтра же напишу заявление. А что: правда напишу".
Сергей остановился около магазина "Учебники". Наклонился к трехгранной витрине. Сколько их, разных! Все учатся. Киреев на днях или раньше трудовой стаж выработает - тянется. Нет, без диплома нынче никуда.
По стеклу скользили смутные отражения людей, круто поворачивали на стыке граней и уходили в раскрытые на титульном листе тома. Люди шли в учебники философии, химии, высшей математики, механики.
"Как здорово! - поразился Сергей. - Вот это символика! Нет, надо учиться".
Чьи-то ладони сжали голову, пальцы закрыли глаза. Сергей давнул запястья и не очень любезно разнял руки: что за детские фокусы! Он резко повернулся - перед ним стояла Клавка.
- Букварь ищешь?
- Хотя бы.
- Я тоже. Тебе в какую сторону? Налево?
- Налево не хожу. Кстати, а как твоя учеба, Клава?
- Как? Да никак, - она пожала плечами, - не получился из меня воспитатель. Как говорят, не мое призвание…
Город спешил с работы, и тротуар кипел. Под колеса машинам наискось легли тени; здания, казалось, расступились, вытянулись, сколько могли, чтобы занимать меньше места, и, чуточку наклонясь над улицей, с опаской и удивлением провожали окнами этот хлынувший вдруг, бурлящий людской поток. Пройдя еще немного, Сергей и Клавка, не сговариваясь, свернули с главной магистрали в узенькую улочку, где Клавка облегченно вздохнула, оглянулась и привычным движением головы рассыпала по спине струистые волосы.
- Так, говоришь, не твое призвание? - Сергей опустил ее локоть и тут же ощутил почти забытое чувство лишних рук. - Расскажи, если уж заикнулась, кто отсоветовал. Муж, да?
- Была нужда.
Получилось в рифму, и они оба рассмеялись.
- Так бы я и послушалась мужа. Заведующая родительскую заботу проявила. А началось, как и у тебя: с ничего. Сергей Ильич, но от кого мы бежим?
Сергей смутился, резко затормозил, взял девушку под руку и смутился еще сильнее.
- Был у меня в группе мальчонка один, - принялась рассказывать Клавдия. - Коська Сурин. Смугленький, кругленький, щечки налитые. Колобок. И такой фантазер! Играем однажды: мальчишки - в моряков, девочки - кто в больницу, кто в магазин, а он притащил из раздевалки ботинок и возит его за шнурок. Что видел мой Коська в этом ботиночке, не знаю, только увлекся - не замечает никого. А заведующая вот она. "Это что такое, Клавдия Ивановна? Игрушек вам мало? Сейчас же заставьте мальчика отнести вещь на место и накажите его. Надо приучать детей пользоваться предметами по назначению". Отнесли мы ботинок. Коська в углу горючими слезами уливается, я тоже чуть не плачу. "Ну, - говорит начальница, - с вашим характером вам в детсаду будет нелегко. Подумайте об этом…" Вот так все и получилось, Сережа. Правда, глупо?
* * *
Юлька поджидала мужа на верхней ступеньке крыльца. Отдавало земле остатки тепла поблекшее солнце, ползала с лейкой между грядок крохотного огородика бабка Саня.
- Ты почему поздно?
- Знаешь, что я придумал, Юла? В институт поступить!
- Ты мне институтом зубы не заговаривай, туда с восьмилеткой не принимают.
- Подготовлюсь. В училище кое-что проходили за десятый класс…
- Я спрашиваю: где ты был до сих пор?
- Задержался. Понимаешь, знакомую встретил.
- Вот, вот, вот. Идем-ка в избу…
Юлька поднялась, отряхнула платье, пропустила вперед себя Сергея, грубо втолкнула его в комнату, как в ловушку, захлопнула дверь, встала возле качалки, руки под грудь.
- Та-а-ак, муженек. Значит, жена - с лялькой, ты - с…
- Юлька!
- Не ори, ребенка разбудишь.
- Извини, пожалуйста, но чего в том преступного, что я с кем-то прошел рядом?
Перед окном зарябила черным горошком старушечья кофта.
- Ты что прицепилась к парню? А? Да разве до свиданок ему, от кирпича к железу мотается. Походя спит.
- А вы, бабушка, - начала Юлька и, не договорив, расплакалась. - Вы… поливайте свои помидоры.
Она швырнула на пол пальто, телогрейку вместо подушки.
- Жестковато штелешь, дочка, - покачала головой бабка Саня.
- Ему за его разгулы и этого лишку.
"Развод", - кисло усмехнулся Сергей, устало опускаясь на отведенное ложе.
Заломил руки за голову, смотрит в потолок, как будто на нем можно прочитать, с чего у них начался разлад. А с той дождливой ночи, когда он предложил Юльке стать его женой. По любви он это сделал? Вряд ли. Любовь что-то, должно быть, другое… Это когда одними глазами на все смотришь. А они? Они когда-нибудь видели мир одинаково? Нет. Нет, не любовь у них, а так: должны люди жить парами - вот и сошлись. Сошлись - жить надо. Мало ли что бывает между супругами…
Но ведь семейная ссора - не проходит без следа. Осадок все равно остается…
На строительство дома бросили людей с других участков: сдаточный объект. На нижних этажах окна стеклят, стены обоями оклеивают, рамы, двери красят, а Сергея это уже особенно и не радует. В семье разлад.
Обедали вскладчину. Располагались компанией в холодке, вытряхивали из кузовков всяк свое на лист фанеры - налетай, кому что нравится. По свертку с едой на мужчину можно поланкеты заполнить: социальное положение угадать, холост он или женат, как жена к нему относится, определить, и Клавдия подсаживалась туда, где Сергей, косила глазом, когда он доставал из авоськи газету с провизией, смахивал в общую кучу ломтик колбасы, пару картофелин, пучок редиски да коробок соли, не то жалеючи, не то со злорадинкой: дескать, так тебе и надо, - ухмылялась и сводила пальцы в замок.
- Тощевато кормит тебя женушка… - зашептала она однажды, сделала паузу и повернулась к Квасову: - Илья Степанович.
- Эх, девка, у меня же язва желудка. Язве и этого жалко, - ничего не понял Квасов.
Он расправлялся с едой, как с работой. Пока другие готовятся к трапезе, Илья уже отобедал. Поддержит компанию, воткнет в самую середину "стола" бутылку кефира, чтобы все видели, положит на горлышко сайку, тут же заберет все обратно, сайку - в зубы, бутылку донышком - об колено, сколупнул ногтем крышку - пьет.
Сергей жует не жует: семейные ссоры не только сна и аппетита лишают. Ну, вот за что Юлька вчера накинулась на него? Уставился на Илюхины ботинки - не мигнет. Носки ботинок в крапинках раствора, как носы в конопушках.
- Нравятся? Купи, продам. - Квасов вытянул ноги и причмокнул: - Товар!
- Объемистую обувку носите, Илья Степанович, я смотрю.
- Просторную, - уточняет Квасов.
- Что просторную, то просторную, - подхватывает Боря. - Идешь, идешь - выпадешь из них.
- Понимал бы ты… Технику безопасности соблюдаю, хочешь знать. Вот ты урони кирпич на ботинок - ноги нет. А тут он позамимо угадает.
Боря доел, что осталось от общего стола, растянулся, гладит живот.
- Сейчас бы пивка полдюжины. С пива, говорят, кровь густеет.
- Х-хэ, чего захотел. Тебе ж нельзя, Боря-борец.
- Уже не борец, бросил.
На кран матросом на мачту полезла крановщица. Квасов вскочил.
- Зиновья! Деньжата будут, нонче?
Зинка поискала глазами, кто спрашивает, еле нашла.
- Не знаю. Что я, пророк?
- Пророк, не пророк, а к небу ближе. - Поддернул полукомбинезон, снова сел. - Ты, Сергуня, я гляжу, загрустил чего-то. Уж не Клавдия ли туману на тебя напустила?
- Я? Что вы, Илья Степанович! Он человек женатый.