* * *
Человек никогда не скажет: хватит, у меня все есть. Людская потребность бесконечна. Сергей уже и так подолгу стоял у раскрытого шифоньера, собираясь в театр, но Ее Величество Мода заставляла искать, спрашивать, где ты достал, толкаться в очередях. Чем он хуже других?
- Вовка, ты не знаешь, где можно пуловер купить?
Шрамм растерялся: очень уж какой-то неподходящий к обстановке вопрос: кругом груды железа, искры веером и… пуловер.
- Это который свитер без рукавов?
- Ну, - подтвердил Сергей.
Вовка глянул из-под рукавицы в нагревательную печь, не пора ли подавать заготовки на штамп.
- Холодноватые еще. Завтра у нас что? Воскресенье? Вместе поедем.
- Куда?
- На барахоловку. Подкову надо купить.
- Какую подкову? - раскрыл рот Сергей.
- Обнаковенную, лошадевую.
- На барахолке?
- О-о, там в конце месяца атомную бомбу можно купить…
Барахолка бурлила. Вовка скоро отстал и потерялся. Потеряешься, столько миру. Люди тискались в обнесенном забором квадрате, трясли штанами, лифчиками, пуховыми шалями, зонтиками, полушубками, чулками с черной пяткой, босоножками, валенками, рядились за каждый рубль, бились по рукам, не сходились в цене и расходились, чтобы сойтись, божились, ругались в бога, хаяли и расхваливали товар, роились, как пчелы вокруг ульев, около автолавок с зеленым трафаретом на кузовах "Росглавшвейторг", просили, требовали, приценялись к обновкам. Конец месяца.
Где-то у забора отчаянно заверещал милицейский свисток.
"На помощь зовет!"
Сергей, оставив очередь, запродирался на выручку.
Бойкая баба в плащ-накидке поверх полушубка и армейской шапке-ушанке с полудюжиной веретен шерстяной пряжи в поднятом кулаке шла на милиционера, как со связкой гранат на танк.
- Ты кого щупаешь? - на всю барахолку кричала она. - Нет, я спрашиваю: ты кого лапаешь? Ровня я тебе?
Милиционер пятился, циркал сверчком и водил глазами по сторонам, ожидая подкрепления.
"Так это ж Юсупов!" - узнал его Сергей.
- Гражданочка. Гражданка! - Он схватил тетку за руку и давнул книзу, но торговка вырвалась, крутнулась к нему и снова занесла над головой связку веретен.
- Ложись, мина! - крикнули из толпы и загоготали.
- Сережка, будь ты холера проклятой! - Она медленно, будто жалея, что даром замах пропал, опустила руку. - Здорово, Демаренок!
- Тетка Агафья? Ты чего воюешь?
- Пескулянт он, твой Агафий, - осмелел Юсупов. Он махнул рукой и ушел.
- А ты замолчи, если не отличаешь спекуляцию от товарообмена.
Агафья воровато поозиралась, подступила вплотную к Сергею и зашептала:
- Я ведь зачем здесь, Сереженька-батюшка? Стыд сказать: за детским приданым. Ойкнула не вовремя дура старая, теперь рожай в сорок-то пять лет. А? Милиционер-то думал, у меня под полушубком вещи натолканы, а у меня там будущий человек. Чего стоим? Веди в гости. Женился, поди-ка, уж? Да что я? Так видно: холостяк, - тараторила Колесиха, успевая следить, чтобы ее не толкнул кто нечаянно. - А пряжу эту вместе с веретешками меня сватья продать попросила: тонкую работу вязать - глаза не берут, толстая из моды вышла. Зажила деревня, лоскутным одеялом ее не удивишь, так вот приехала за атласным.
Легко с Колесихой беседовать: молчи да молчи, она и спросит, и ответит. Агафья, замолкнув на полуслове, втерлась с передней площадки в подошедший трамвай, упала на свободную скамью, поставила рядом все шесть веретен, попробуй сядь кто, и заоглядывалась, поджидая Сергея.
- Место на тебя заняла, айда сюда.
Она сняла накидку, двинула со лба шапку. Одно ухо торчком, другое обвисло. В сером полушубке и в этой шапке Колесиха походила на зайца русака, только что ушедшего от погони.
- Чем там старики мои занимаются?
- А всяк своим: папаша в хлебе копается, Анна - в коровьем навозе. Не живется тебе с ними. Поклон-то передать?
Сергей не ответил.
- Ух, какой ты настырный. Вылитый Илья Анисимович. Видно, серьезно кось-накось пошло у вас с ним. Бутылек возьмем для встречи?
- Можно красненького.
Агафья нетерпеливо вошла в Сергееву комнату и остановилась: две койки, две тумбочки, два стула, стол и шифоньер на двоих. Около дырки в плинтусе дремал котенок, уткнув мордочку в пустое блюдце.
- Вот ведь что-то есть же, мои матушки, - умилилась Колесиха, - корыстный ли зверь, а уже промышляет. И ведь не отходит.
- А он привязан.
Агафья всплеснула руками:
- Да будь вы холеры, чего придумали. Холостежь, вы, холостежь несуразная. Съедят вас мыши без нас. Ты не стой, не стой, готовь угощение, если пригласил.
Сергей убежал на кухню и пока возился там, соображая закуску, Агафья подмела пол, заправила постели, протерла окно.
- Чего опешил? Думаешь, номером ошибся? Давай, что у тебя на сковородке.
Выпив, она раскраснелась и обмякла, уставясь на недоеденный пластик колбасы.
- Дожили: хлеб - не хлеб, мясо - не мясо. Не сказывала я тебе, Абросим-то мой оклемался, людей чураться перестал.
Колесиха попыталась встать, рассмеялась над своим бессилием, щелкнула пальцами и запритопывала валенками в галошах:
Я спецовочку носила,
Он винтовочку носил…
- Маленький у нас будет, Сережка! А на Петьку ты не серчай: время такое было. Которая твоя кровать? Помоги добраться. Через ча… Через часик разбудишь, я по… погоди, дай сказать, уни-вер-ма-гам порыскаю еще. Ни черта на вашей хваленой барахолке нету. Давненько у меня такой заботы не было. Х-хэ! Вот жизнь…
25
- Давай, Серега, вставай скорей на ноги, да оженим тебя. - Яша подсел рядышком.
Смена вечерняя, начальства нет, заготовок тоже. Кури.
- На ком, если не секрет? - нехотя поддерживает беседу Сергей: пробовал он тут недавно жениться, больше не манит.
- Найдем, невест в нашей деревне много. Юла, замуж хочешь?
- Не мешало бы, - притворно вздохнула Юлька. Притворно ли?
- Обручальных колец нет, - отшучивается Сергей.
- Во! Загоревал. Штамп свой, скуем - трактором потом вас не разъединишь.
Яша пошуршал шершавыми ладонями.
- Эх и гульнем. Громче меня "горько" никто не кричит.
- Во! На свадьбу напросился уже.
- Мы вятские хватские.
- Яш, Яш, - заерзал Вовка, - я слыхал, болтают, будто у вас в Вятке вредительство открыли.
- Ка-кое? - насторожился Яша.
- Семь миллионов пар лаптей на одну ногу наплели.
Яша запустил в Вовку рукавицей, Шрамм поймал ее, зачерпнул из корыта воды, зажал устье, давнул, из дырочки на большом пальце циркнула струйка, Яша заотплевывался, Юлька по-детски взвизгнула и прижалась к Сергею.
- Играемся? - вывернулся из-за штампа Киреев. - Так, так. Смотри мне, бригадир.
- Что бригадир? Что бригадир? - загорячился Сюткин. - Сперва работой обеспечьте, потом спрашивайте.
- У нас как в отсталом аду: смола есть - дров нет.
- Ты мне, Шрамм, такие разговорчики оставь, поймаешь. В чем дело?
- Заготовки кончились.
- Должны снабжать. По скользящему графику…
- По скользящему графику одна Исакова рекорды ставит, она на коньках, а мы на подшитых валенках не в ту степь можем усклизнуть, Матвей Павлович.
Киреев задумчиво почесал темечко через кепку.
- М-да. Дайте-ка закурить, я свои все сжег.
Яша в поисках кисета хлопнул по оттопыренному карману, из кармана брызнула вода: Вовка когда-то успел варежку туда тихонько опустить.
Ну, теперь курева долго ждать: первый подручный кинулся ловить второго. Матвей Павлович, набирая скорость, помчался к заготовителям выяснять, в чем дело.
- Собачья должность у нашего Киреева. Начальник маленький, участок большой!
- Конечно, - соглашаются с бригадиром. - Рабочему легче. Отзвонился - и с колокольни. У Киреева план: ни сна, ни покоя.
- Меня тоже в мастера агитируют…
- В бригадирах оно спокойнее. Киреев с Доски почета не слезал, пока штамповщиком был. Ну, воткнул он в кармашек эту хитрую линейку… как ее…
- Логарифмическую, - подсказал Сергей.
- Во-во. А дважды два на бумаге множит.
- Глядите, глядите! Заготовку везут. Выколотил.
Мимо них, обгоняя кран, метеором пронесся Матвей Павлович. Начальник маленький, участок большой.
Но смена все равно пропала. Пока загрузили печь, да пока она нагрелась. Не столько сделали, сколько испачкались. Начало месяца. Ополоснулись в душе - и домой.
- Ты, друг сердечный, жениться думаешь когда-нибудь? - ни с того ни с сего спросил вдруг Вовка.
- Тебе что за печаль? Вы что, сговорились, что ли, все об одном.
- Пора бы вроде…
- Ищи невесту.
- И найду. Герка Два-с-гаком и тот, пишет, женился.
- Дашь адрес?
- Принесу завтра. Чем Юлька плоха?
- Юлька? Нагревальщица? Да ну-у…
- Чего "ну". Ты ее в гражданском не видел.
Вовка, покачивая пропуском, как остановившимися часами, боком-боком запротискивался мимо вахтера. Тот поймал его за подол пиджака.
- Ну-к, ну-к, ну-к. Ты чегой мне кажешь?
- Пропуск.
- Пропуск? - И Сергею: - Вы, молодой человек, проходите, не задерживайтесь. Так пропуск, говоришь? Чей? Почему женское обличие на карточке?
- Спрашивайте у фотографа, я при чем?
- Дай сюда.
Вахтер протянул руку за пропуском, Вовка крепко пожал ее - и наутек. Вахтер за ним.
- Держи его! Эй! Кто там? Я тебя запомнил! Шпиен.
"Шпиен" помахал ему рукой из трамвая, показывает Сергею, чтобы тот оглянулся. Оглянулся - Юлька.