Женя с Гарькой поравнялись с аккуратной полуземлянкой-полуизбушкой. Выкопал ее когда-то давно неудачливый приискатель, а жили в ней по сей день, и мачта антенны высилась рядом с выбеленной трубой. А рядом громоздился древний купеческий особняк в два этажа, с садиком и верандой для питья чаев. Дальше - крепкий и светлый под шифером дом. Украинская мазанка, выбеленная до синевы. Засыпной барак, что получил в народе солидную кличку "крейсер". Литовский дом с двумя острыми, как копья, башенками по углам. Избенка якута: во дворе олешки колышут кустами рогов и бренчат боталами. А вот шлакобетонный особняк, с мансардой, по типу подмосковных дач, будто пальма среди тайги. Далее темный провал - переулок Старательский. Потом плотный забор, оснеженные черемухи за ним, черные ставни Лукинского дома, против крыльца которого Женя стоял два часа назад. Рядом белыми стенами в глаза - Ванина мазанка. И как только она могла просочиться между лукинским и бандуреевским домами? Будто прошлое ужилось рядом с настоящим, а потом и перебралось в дом Бандуреевых.
Бывший дом Бандуреевых возвышался горделиво и справно. Ставни дома были закрыты, но в щелях серебрился иней от света. "Невероятно, чтобы и эти хозяева сказали нам что-нибудь, - подумал Женя с тоской, - если даже что и знают".
- Ну, что, - спросил Гарька, не глядя на Женю, - попытка - не пытка?
- Я должен удостовериться, - отозвался тот и свернул к крыльцу, - иначе замаюсь.
- Только ты не отмалчивайся, - попросил Гарька, - с двух флангов всегда лучше получается.
- Ладно, сам буду давить, - пообещал Женя, - здесь можно... Живут хорошо, успокоенно... Кому только ни продают свой овощ...
Крыльцо загудело под их ногами морозной утробой. На шум кто-то вышел в сени, отворил входную дверь.
- Кыто тута? - высунулась из проема стриженая голова на жилистой шее.
- Мы к вам по делу, - бодро начал Гарька.
- Кыкому тыкому делу? - загнусил Ваня.
- Понимаете, мы пришли кое о чем расспросить вас, - напирал Гарька.
- О чем рассыпоросить? - удерживал дверь Ваня.
- В связи с делом Игоря Бандуреева, - объяснил Гарька.
- Никаких таких дел мы не зынаем, - отрезал Ваня. - Картошка, капуста продаем, а других дел и зынать не хочем!
Он попытался захлопнуть дверь, но Женя отстранил Гарьку и удержал дверь перед самым хлопком.
- Дядя Ваня, пустите нас, - попросил он, - мы долго не задержимся...
Ваня высунулся опять и приблизил к Жене желтое сморщенное лицо. Глаза хозяина вдруг блеснули.
- Евыгений Ильич? - охнул он. - Ходите...
И дверь распахнулась перед всегдашним покупателем, который не мог обходиться без картошки и капусты.
Женя поймал Гарьку за руку и повел его за собой, словно Ваня мог все же остановить второго незваного гостя. Но хозяин мелким шажком догнал гостей и щедро распахнул перед ними дверь в свой большой дом.
Женя и Гарик перешагнули порог и будто очутились в зимнем саду. Вокруг них в ящичках, кадках, кастрюлях зеленела рассада, цвели комнатные цветы, наливались фрукты...
- Как зимний урожай? - кивнул Женя на апельсиновое деревце, выгнувшееся под тяжестью нескольких плодов-слитков среди глянцевой листвы.
- Хоросо урожай, - расплылся Ваня, - мало-мало свой витамин получать можно...
- Вот о чем в газету писать надо, - толкнул Женя Гарьку. - О таком чуде!
- Это потом, - охладил его Гарька. - Сейчас другая забота...
- Пырошу к столу, - Ваня повесил под занавеску пальто и полушубок и раздвинул пылающие портьеры. - Позы есть будем, чай пить...
Посреди стола, занимавшего полкомнаты, сиял бронзовый самовар с мятым боком, а в тазике белели китайские позы. Хозяйка в цветастом переднике пила чай из блюдца. Зайчик от блюдца дрожал на лице Фени, и глаза ее то высвечивались до родниковой ясности, то заполнялись зеленым мраком. Хозяйка была в хорошем расположении духа.
- Господи, сам Женечка к нам пожаловал! - затянула Феня грудным голосом.
- Добрый вечер, хозяюшка, - отозвался Женя. - Приятного аппетита.
- Садитесь с нами вечерять, - продолжала Феня. - Это из новых геологов, что ли, с тобой товарищ?
- Из школы это, учитель Гарий Иосифович, может, слышали... - стал объяснять Женя.
- Ах, так это учитель, который Семену Макаркину помог пензию выхлопотать! - оживилась Феня. - И Глотиха поминала добрым словом, что помог квартиру получить, и Нюра со своим Василием про твою участливость рассказывали, сынок, ведь чуть не разошлись они тогда.
- А сейчас мы к вам пришли за помощью, тетя Феня, - заявил Гарька с доверчивой улыбкой.
- За помощью? - замигала Феня. - За какой?
- Кое-что разузнать насчет Игоря и вообще тех дел, - объяснил Женя.
- Игоря?.. Тех дел?..
Феня поперхнулась чаем и долго откашливалась, бросая испуганный взгляд на незваных гостей.
- Зачем же вам лезть в нашу горькость? - спросила Феня наконец.
- Товарищ все же наш, - ответил Женя, - в ответе мы за него, понимаете?
- Сеть какую забрасываете? - задала еще вопрос Феня. - Что за рыбу ловите?
Тут уж Гарька опередил.
- Защите помогаем, - просипел он. - Игоревой защите, как сочувствующие...
- Кто теперь его защитит? - обронила веки Феня.
- Но вашего-то Василия удалось отстоять! - завладел Гарька разговором. - Благодаря защите!
- Посадили б, может, жив остался мой братка, - опустила Феня голову, словно под тяжестью углистых кос, уложенных вокруг головы. - А то ведь сам сгинул, Шмеля за собой уволочил, а теперь и самого Петра Васильевича, царствие ему небесное!
- Почему Петра Васильевича? - вкрадчиво засипел Гарька. - Почему вы приравниваете их?
- Хрустальное зимовье сгубило их, - Феня загляделась в чай, - хрустальным зимовьем они уравниваются...
- Хыватит таких разговоров! - Ваня схватил тарелку с позами и придвинул гостям. - Кушайте, пожалуйста, зачем говорить мыного?
Женя взял белый податливый поз и чуть не насильно затолкал в рот Гарьке. Тот скривился, но через минуту разжевал, и над верхней губой его выступили капельки пота.
Женя тоже съел поз. Терпкая мясная начинка, пропитанная чесноком и перцем, обожгла рот. Женя запил эту стряпню чаем и взял с тарелки еще один мясной вареник, как звал про себя позы.
- Выкусно? - спросил Ваня.
- Очень, - ответил Гарька, - надо же, никогда таких не ел... Вроде пельменей, только лучше.
- Ваня у меня мастер, - сказала Феня, улыбчиво огладывая хозяина. - Раньше и я хорошо готовила, когда у Бандуреевых работала, а потом все отрезало, когда братка пропал...
- Мы знаем отлично, тетя Феня, что вы прикидывались помешанной не от хорошей жизни, - воспользовался паузой Гарька, - но почему вы не отдали план жилы по прямому назначению, геологам?
Феня опустила глаза на блюдце с чаем.
А Ваня отставил свой чай, настороженно следя за выражением Фениного лица. А лицо ее покрылось крапивными пятнами.
- Не отдала, и все! - вскрикнула Феня, и в глазах ее уловах как бы заблестели рыбки. - Человек нужен был, а не геолог!
- Тетя Феня, - сказал Гарька, - если бы вы не дожидались, а сразу отдали план обыкновенному человеку, брат ваш живой был бы сейчас!
Феня застыла с полуоткрытым ртом, и туда покатились градины из глаз.
- И сейчас я бы советовал вам рассказать, почему вы не отдали план Куликову! - не унимался Гарька. - Это может обернуться в пользу Игоря!..
Но тут Ваня побагровел, кинулся к портьерам и откинул их с прохода.
- Не надо больше! Не зынаем ничего, не надо никого! Мир и покой надо, кушай, спи надо, витамины расти...
Гарька пытался протестовать, но Женя подтолкнул его в прихожую.
- Евгений Ильич!
Ваня догнал их на крыльце, сунул ему теплый слиток и скрылся за дверью.
- Парнишке Андырейке подарок передай, - раздался из сеней голос Вани. - Вкусный витамин!
Женя растерянно протянул Гарьке Ванин подарок: на ладони лежал полновесный спелый апельсин.
- Н-да,- поежился Гарька, - отделались витамином...
- Хорошо, кочергой не проводили, - возразил Женя, пряча апельсин в теплый карман.
- Не привыкать, - отозвался Гарька, - не первый раз за убеждения схватывать...
- И часто влетало? - улыбнулся Женя.
- Было не раз, - покривился Гарька, обнажая сломанные резцы, - в нашем дворе меня переросток один преследовал, по кличке Свищ, в школе "Колючку" выпускал - неприятностей нажил больше, чем надо, а сегодня от одного геолуха схлопотал!
- Я думал, ты специально сольцой все посыпаешь, для своей цели, - забормотал Женя, - литературной.
- Пока наше расследование не закончилось - никаких разговоров не может быть об этом, - отозвался Гарька.
- А потом?
- Жизнь покажет!
- Ну, а что про дело теперь будем думать?
- Ты пока можешь поуспокоиться до завтра.
- А ты?
- А я соображу что-нибудь за ночь!
Гарька бодро вскинул руку в прощальном жесте и зачапал вниз по сверкающей ленте главной улицы. Он шагал ровно, только надломленный козырек вздрагивал и дергался, точно ему передавалось состояние хозяина.
"Поуспокоиться? - подумал Женя и повернул к своему дому. - Как бы не так!" Он двинулся вверх, но не ощутил легкости в теле, какая бывала после удачных маршрутов. И тогда окончательно понял, что остался с тем же сомнением в душе.
Он стал размышлять о том, как выматывает человека следственная работа, как она опустошает его, - не хуже геологического маршрута с двумя хорошими гольцами на пути. И как геологи пропускают на своих линиях месторождения, так ошибаются, видно, и следователи. И Гарькины версии не такими уж фантастичными могут оказаться.