- С такой девахой рай и в палатке, - заметил мониторщик, отставая.
Люба подбежала к ним, разбрызгивая грязь. Груди ее вздымали свободный мужской плащ. Щеки горели, словно созревающая брусника, а челка разделилась на две половины, прилипнувшие к вискам.
- Что случилось? - выдохнула Люба.
- Ничего особенного, - отозвался Митька. - Ногу подвернул, тайга моя глухая.
- А я уж думала, под взрыв попал. - Люба подхватила Игоря под руку с другой стороны.
Митька рассказал ей, как встретил Игоря в тайге, на границе их участков.
- Надо же, - заговорила Люба. - По такой погоде! Кто заставляет?
- Жила в палатку сама не придет, - отозвался Игорь сквозь зубы. - Сколько можно вхолостую работать? Поисковики, называется...
- Ладно тебе ворчать, - ответила Люба. - Нога долго не заживет с таким настроением.
- Стоит тебе раз прикоснуться - и заживет как миленькая, - заметил Игорь.
- А кто кричать будет на перевязке? - спросила Люба.
- Не буду, - поклялся Игорь.
Куликов рысцой подбежал к ним.
- Что такое, Игорь Петрович? - начал он с ходу. - Травма ноги? Как случилось? Один ходил?.. Почему один ходил?
Игорь объяснил, что промывальщика отпустил в баню на прииск, сам пошел взять несколько проб недалеко от поселка. Нога подвернулась, когда перескакивал с камня на камень.
- Зачем же так рисковать, - проговорил Куликов и укоризненно поиграл желваками, будто в углах рта у него были длинные зубы мудрости. - Из-за одного безрассудного маршрута неделю теперь потеряешь.
- Неделю? - Игорь опустился на подножку автофургона и тупо уставился на мокрые свои сапоги. - Целую неделю!
Куликов не слушал его. Он сдернул сапог с ноги Игоря. Размотал тряпку, пахнущую спиртом, и ощупал ногу. Щиколотка вздулась и покраснела. Пальцы Куликова казались Игорю крабьими клешнями. В глазах зароились черные точки, их становилось все больше.
- Дайте я сама, Матвей Андреевич! - вмешалась Люба.
Куликов тряхнул капюшоном, отпустил ногу Игоря и сказал:
- Перевяжи, Любушка, а мы с Митей перекурим пока.
Люба наклонилась к Игорю, провела пятерней по опухоли и стала тщательно обматывать щиколотку тряпицей.
- Не страшно, - успокоительно заметила Люба. - Растяжение, наверное. Я-то испугалась, думала, как у папы... В этом месте перелом очень опасен. Хотя, конечно, жить можно, даже в геологии работать... Папа сейчас расходился, как молодой по тайге носится. - Она осеклась и забормотала, что надо сходить в палатку за бинтом.
- Аптечка во вьючном ящике, - объяснил ей Игорь холодным тоном.
Люба убежала в палатку и долго не выходила обратно. Игорю даже показалось, что она там плачет. Он напряг слух, но из-за фургона доносились более явственные звуки. Игорь тут же переключился на Куликова и Митьку: оттуда тянуло не только сигаретным дымком, но и острым разговором.
- Надо точно узнать, не оставил ли какого плана ей брат, - говорил Куликов. - У меня сильное подозрение, что есть у Фени бумага с указаниями, где искать...
- Разве ее поймешь, чокнутую? - вздохнул Митька. - Своими путями надо подбираться к жиле, Матвей Андреевич.
- Нельзя никакими приметами брезговать, Митя, - заявил Куликов.
- Я понимаю, тайга моя глухая, - ответил Митька. - Только трудно расколоть Феню. Ласковая она, да и твердая, кварц и кварц!
- А ты ей объясни, Митя, - убеждал Куликов, - какое это преступление - удерживать тайну, как необходимо нам сейчас рудное золото, как мы бьемся здесь, и все безрезультатно!..
- Да с чего вы взяли, что она знает про жилу, Матвей Андреевич?
- Интуиция мне говорит, понимаешь, - ответил Куликов. - Должен был ей братка план оставить.
- Если оставил, то она не выдаст, - сказал Митька. - Такие дела у старателей под семью замками...
- Говори, теперь мало вероятности, что жив он. Убеждай крепче!
- Попробую, Матвей Андреевич, - буркнул Митька, - слово-олово!
Игорь забыл про боль в ноге. Опомнился, когда Люба снова притронулась к его щиколотке. Она приложила кончик бинта к тряпичной намотке и стала медленно бинтовать ногу белоснежной лентой.
Игорь заметил, что веки Любы припухли, ноздри покраснели. Она плакала на самом деле. У нее были слабые нервы. Если бы ему плакать от каждого своего промаха, слез бы не хватило. Не плакать надо, а думать, изобретать, перестраиваться на ходу, если неудача! Вот сейчас он понял, что надо делать дальше. Раз Куликов сомневается в удаче, то надо стать на более надежный путь. Надо усилить научную часть поисков. Если Куликов с Митькой пошли за открытием к Фене, то Игорь выберет более достойный азимут. Он возьмет азимут на науку, на тесную дружбу с Журкиным!
- Пожалуй, поеду я в Витимск, - сказал Игорь. - Все равно до снега на ногу не встать, чую.
- Конечно, - обрадовалась Люба, - лучше отлежаться дома, а там видно будет...
- Будет виднее, - согласился Игорь, - продолжить на этом уровне или на другом...
Учитель поднял авторучку, и Люся уставилась на блестящий наконечник, словно на палочку гипнотизера.
- У меня вопрос, - сказал Гарий Иосифович, - почему вы не пригласили Любовь Дмитриевну?
В ответ раздался тонкий свист - это Слон выпучил губы, изображая безнадежность.
- Здесь особая статья, - объяснил Борис Петрович этот уличный жест Слона. - Люба у нас в камералке будто сам Шаман-камень...
- Она в себе все вынашивает, - поддакнул Женя. - Свой у нее суд, про себя...
- Пробовали ее притянуть к защите? - спросил учитель.
- Бесполезно, - ответил Женя, - глядит на нас, как на пустое место...
- Может, это так и есть, - вставила Люся.
Кресло скрипнуло под Слоном, и хозяин пробурчал:
- Ты на себя много не бери, Люсьена! Мы в твоей юриспруденции не разбираемся, но совместными усилиями что-нибудь еще сварганим в пользу Игоря.
Люся снисходительно покивала, отвела ручейки волос со лба за уши и произнесла морозильным голосом:
- Вот сейчас я вам напомню, что вы сварганили в Рудногорске совместными усилиями...
18
Когда начались лекции третьего курса, Игорь объявил ребятам, что собирается съездить летом на практику с Журкиным. Он объяснил, что дела на Витиме плохи, никаких признаков золотого оруденения не обнаружено, хоть были проведены планомерные поиски большей части долины золотоносной речки Шаманки. "Надо как следует подковаться на известном месторождении, парни, - заявил Игорь. - В общем, жалею я, что не поехал с вами сразу... Надо наверстывать!"
И третью зиму своей учебы Игорь посвятил Рудногорскому месторождению. Теоретически он знал к весне о Рудногорске не меньше, чем Женя, Слон и даже Борис. Только одна мысль не давала покоя: он отдалял встречу с Любой на неопределенный срок. Саднило сердце от этой мысли. Но Игорь не давал разгуляться слабости. "Уехал от Любы, чтобы не потерять ее, - с горькой иронией думал он, садясь за очередное письмо. - Не потерять веры в то, что родные, заброшенные богом края преобразуются в конце концов!"
"Здравствуй, Люба.
Вот я и на практике, на Урале, в городе Рудногорске. По величине этот город равен Витимску. Но Рудногорск новый и весь каменный. Четырехэтажные коробочки белеют между холмами, очищенными от тайги. В нижних этажах магазины, кафе, аптеки, парикмахерские, библиотеки. А на верхних живут люди этого красивого современного города.
Утром жители дружно расходятся на работу, вечером они отдыхают у телевизоров. Нет здесь такой грязи и пыли, как в Витимске. Деревья подстрижены по-европейски. На улицах не увидишь куриц и поросят, нет огородов. В таком городе все наводит на мысль о культуре, вежливости, образованности. И все это за счет рудного золота.
Мы с доцентом Журкиным спускаемся в шахты, ходим по разведочным штольням, осматриваем отвалы, изучаем геологическую документацию. Да, Люба, если бы у нас открыть пару жил!
Я представляю, как преобразился бы сразу Витимск. Зацементировали б разрушающийся наш берег. На горе построили бы Дворец культуры! Все домишки, все старье снести бульдозером в Витим. А вместо них поставить многоквартирные каменные дома. В конце концов и у нас появится телевидение. Люди по вечерам смотрели бы телевизор и просвещались.
Я понимаю, что быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается. И надо немало, наверное, потратить нам энергии, чтобы найти коренные источники в нашей тайге. Но я, надеюсь, не зря изучаю геологические условия Рудногорского месторождения, морфологию, генезис и вещественный состав кварцевых жил. У Журкина не глаза, а какие-то рентгеновские аппараты. Он видит там, где мы ровно ничего не замечаем. Вот бы перенять весь его опыт! С такими познаниями мы быстро б нащупали у себя руду.