- Помнишь, когда ты сказал, что взор твой обращен к Амударье, - вдруг грохот раздался, где-то недалеко снаряд шлепнулся?..
И в это время, словно напоминание о войне, до них донесся с юга громовой раскат.
- Начальник, артиллерия! - закричал Нуры.
Бабалы засмеялся:
- Без паники, Нуры-хан! Это мы наступаем!
Он знал: там, где почва была не по зубам даже экскаватору, ее взрывали аммоналом.
Повернувшись на бок, упершись локтем в песок, Бабалы обратился к Мухаммеду:
- Перейдем-ка от воспоминаний к сегодняшнему дню. Как тут у вас дела?
Тот поскреб пальцами за ухом:
- Условия тяжелые…
Он не любил жаловаться, распространяться о трудностях, потому так односложно ответил на вопрос Бабалы.
Но Бабалы не отставал:
- Тяжелые, говоришь? Так ведь на то она и пустыня. Тут песок с головой тебя может засыпать, да солнышко прижжет.
- А, нам не привыкать! Мы родились в песках и росли среди песков. И уж коли взялись за такое строительство, то плевать и на жару, и на пыль.
- А говоришь: тяжело.
- Я - о трудностях, так сказать, внутренних. Больно пестрый народ на стройке собрался. Трудно сбить бригаду, которая была бы - как одна душа, одно тело. Ну… как наш взвод. Сорняка многовато… Одни приехали за длинным рублем, только у них и заботы - любыми путями карманы набить. Другие слишком уж вольную жизнь любят, выставили их откуда-то - они сюда подались. Есть и проходимцы, и хулиганье…
- Таких надо гнать в три шеи!
- Прогоним, - а с кем тогда работать? С дайханами, которые лишь кетменями умеют махать, а экскаватор издалека видели?
Бабалы нахмурился:
- Это ты верно… С кадрами туговато. Проблема кадров На ближайшее время, пожалуй, главная. Что ж, придется людей и воспитывать, и учить. А пока нужно довольствоваться тем, что есть. Как молвит пословица, коль не запасся дубинкой, бей кулаком. Мне, кстати, сообщили, что в Мары и Чарджоу уже открыты курсы по подготовке механиков и экскаваторщиков. Понадобится - расширим их. И уже через три месяца на подмогу нынешним придут новые специалисты. Так, какие еще будут пожелания?
- С запчастями - зарез. То одного, то другого нет. Возьми трос - мелочь, а попробуй найди ее. Почва кое-где такая твердая, что зубья ковшей быстро стачиваются. Надо их менять - а где они? Вот и простаиваешь целыми сутками без дела. Ох, Бабалы, сердцу больно!
- Будем решать и эту проблему. А как с питанием?
- Это дело десятое.
- Не скажи. На пустое брюхо много не наработаешь.
- Бабалы, ты сам знаешь - давно минули времена, когда у рабочего человека урчало в животе от голода. А в пышном застолье мы не нуждаемся, нет мяса - обойдемся чаем с чуреком.
- А мяса - нет?
- С ним бывают перебои. Зато консервов - навалом.
Пока Бабалы и Мухаммед разговаривали, Нуры бродил вокруг с мрачным видом, краем уха прислушиваясь к их беседе. У него-то как раз сосало под ложечкой от голода. Мысленно он торопил Бабалы: "Долго ты еще собираешься язык чесать с этим трудягой, словно вылепленным из пыли? Ну, спросил о здоровье, пожелал успеха в работе - и довольно с него. Если бы он, конечно, угостил нас своим чаем с чуреком - тогда дело другое, можно было бы устроить небольшой привал…"
Не вытерпев, он подошел к Бабалы, с ехидцей спросил:
- Начальник, если мы собираемся тут ночевать, может, мне выгрузить вещи из машины?
Бабалы глянул на него снизу вверх:
- А они крепко увязаны?
Не чувствуя подвоха, Нуры похвалился:
- Крепче некуда!
- Вот бы ты язык свой так привязал!..
Нуры ошеломленно заморгал глазами, а потом улыбнулся во весь рот:
- Ай, начальник, купил меня!.. Однако со своим языком я ничего не могу поделать - это ведь не комок засохшей глины. Камыш на берегу арыка и тот шевелится. А язык на то и создан…
- Чтобы болтать лишнее? - закончил за шофера Бабалы и посоветовал: - А ты прикуси его.
- Не могу, начальник!.. Волк, напавший на овцу, захлопывает свою пасть лишь тогда, когда зубы его вопьются в ее тушу. Вот и я не в силах закрыть рот, пока не окажется у меня в зубах ишлекли * или кусок вареного мяса.
Мухаммед, догадливо усмехнувшись, громко крикнул:
- Саша-а-а!..
Бабалы замахал руками:
- Да не утруждай ты себя, Нуры у нас любит пошутить. Он сыт, и мы сейчас дальше двинемся.
Нуры сердито заворчал:
- Ну, конечно, у Нуры брюхо лопается от сытости!.. - Он мечтательно закатил глаза: - Вах, отведать бы сейчас жирной лукмы *!..
К ним уже приближался Саша - рыжий, длинный, нескладный.
Мухаммед, пока тот еще не подошел, скороговоркой аттестовал его своему другу:
- Все бы на стройке были такими, как Саша! Чудо-джигит!.. Врать - не умеет. Если что пообещает - в лепешку расшибется, а сделает. Для него хуже смерти - доложить, что он не выполнил задания. Дважды одно и то же повторять ему не надо, на лету все схватывает. Я бы тебе еще десяток его достоинств перечислил, да при нем не хочу, парень он стеснительный. В общем, в жизни - честен, в работе - спор. Необученный еще, правда… Приехал он в Байрам-Али из Пензы, в гости к сестре, да так домой и не вернулся, решил потрудиться на строительстве канала. Ну, мы его тут поднатаскаем, он технику быстро освоит - парень старательный. Уж если за что возьмется - не отступит, пока не добьется своего!
Когда Саша, со смущенной улыбкой, остановился возле них, Бабалы и Мухаммед поднялись, и экскаваторщик представил его:
- Знакомься, Бабалы Артык, - Саша Мурулев, мой ученик, будущий механизатор!
Парень покраснел до кончиков ушей. Бабалы крепко, с уважением, пожал ему руку, а Мухаммед сказал:
- Будь другом, Саша-джан, организуй-ка нам какую-нибудь еду. Гости проголодались с дороги.
Бабалы хотел было запротестовать, но Мухаммед поднял руку и предупреждающе покачал ладонью:
- Тебе я слова не давал. Надеюсь, ты не забыл, что гость - раб хозяина!
Нуры, не сводивший с Мухаммеда и Саши выжидающего взгляда, сглотнул слюну.
Саша ушел, и тут Бабалы и Мухаммед заметили еще одного человека, направлявшегося к ним от трассы.
Мухаммед с досадой поморщился:
- Только этого типа не хватало…
- Кто это?
- Сам увидишь. Если Саша - работник, то это… р-работничек…
"Работничек" оказался крупным мужчиной, с жирным загривком и рыхлым, испитым лицом, на котором выделялись пышные черные усы. В свинцовых глазах стыло выражение и наглости, и подобострастия.
"Такому палец в рот не клади, - подумал про себя Бабалы, окидывая мужчину оценивающим взглядом. - Да, верно подмечено, что могучее течение несет с собой и грязь, и мутную пену… Кого только не принимает стройка, были бы руки".
И поскольку Бабалы не раз приходилось встречаться с такими, как этот усач, и знал он, что никуда от них не денешься, то и поздоровался с ним вежливо, даже дружелюбно.
- Исаков, Иван Филиппович, - хмуро отрекомендовал усача Мухаммед. - Экскаваторщик, из моей бригады.
Разгладив пальцами свои усы и в упор глядя на Бабалы, Иван Филиппович воинственно заговорил:
- Послушай простого труженика, начальник. Мы тут вкалываем день и ночь, успели перекидать через себя горы песка. Так? Глаза нам ест пыль, жжет солнце, так?
- Да, вы большое дело делаете.
- Товарищ начальник! Мы люди или нет?
Бабалы даже не нашелся что сказать в ответ, а Иван
Филиппович продолжал на него напирать:
- И республика твоя ведь не из бедных, так?
- Ну… так.
- Почему же тогда нас голодом морят?
Ошарашенный Бабалы повернулся к Мухаммеду:
- Ты же говорил, продуктов вам хватает?
- Так продукт продукту рознь, - ухмыльнулся Иван Филиппович. - Нет, сметаны там, сливок, птичьего молока мы, конечно, не требуем. Но почему и обыкновенного молока не видим?
Мухаммед остановил его:
- Не бери грех на душу, Иван Филиппович! У нас же полно сгущенки - хоть купайся в ней!
- А я, может, желаю пить по утрам свежее горячее молоко!
- Поедешь в отпуск - твоя мать досыта тебя им напоит.
- Погоди, Мухаммед, - сказал Бабалы и повернулся к Ивану Филипповичу: - Какие же у вас еще претензии?
- У него только претензии и есть…
- Погоди!..
Иван Филиппович опять разгладил усы:
- А где свежее мясо, начальник? Я уж и не помню, когда в последний раз ел шашлык.
Нуры, который прогуливался в сторонке, не выдержав, подал ехидную реплику:
- Может, для тебя здесь ресторан построить? Или, на худой конец, хрустальный дворец со всеми удобствами?
- Ты ступай к своей арбе, - отмахнулся усач. - Твое дело - мотор, а наш разговор тебя не касается.
Нуры только хмыкнул возмущенно. А Мухаммед, стараясь сохранить спокойствие, не без иронии пояснил Бабалы:
- Понимаешь, братец, есть люди, у которых потребностей значительно больше, чем желания работать и усердия в труде. Копнет разок землю - подавай ему жареную индейку, копнет еще разок - сооружай для него баню и кинотеатр. Таким наплевать, что кругом - пустыня и что товарищи их готовы идти на временные жертвы во имя большой цели!.. Им бы только требовать да жаловаться…
У Ивана Филипповича глаза налились кровью, он хотел что-то сказать, но Бабалы опередил его:
- Мухаммед верно говорит. Большинство наших людей - созидатели. Но попадаются среди них и потребители. Вы не помните, Иван Филиппович, анекдот про Ходжу Насреддина, где тонущий мулла знает лишь одно слово: дай, дай!.. А мы говорим нашей стране: возьми! Возьми все, что мы в силах тебе отдать!