Глава IV. Попадья Дроздова
Бог знает почему, Иванов ли тут был виноват, или потому, что сенсационные известия передаются сами собой по воздуху, но только в гигантской кипящей Москве вдруг заговорили о луче и о профессоре Персикове. Правда, как-то вскользь и очень туманно. Известие о чудодейственном открытии прыгало, как подстреленная птица, в светящейся столице, то исчезая, то вновь взвиваясь, до половины июля, пока на 20-й странице газеты "Известия" под заголовком "Новости науки и техники" не появилась короткая заметка, трактующая о луче. Сказано было глухо, что известный профессор IV университета изобрел луч, невероятно повышающий жизнедеятельность низших организмов, и что луч этот нуждается в проверке. Фамилия, конечно, была переврана и напечатано: "Певсиков".
Иванов принес газету и показал Персикову заметку.
- "Певсиков",- проворчал Персиков, возясь с камерой в кабинете,- и откуда эти свистуны все знают?
Увы, перевранная фамилия не спасла профессора от событий, и они начались на другой же день, сразу нарушив всю жизнь Персикова.
Панкрат, предварительно постучавшись, явился в кабинет и вручил Персикову великолепнейшую атласную визитную карточку.
- Он тамотко,- робко прибавил Панкрат.
На карточке было напечатано изящным шрифтом:
АЛЬФРЕД АРКАДЬЕВИЧ БРОНСКИЙ
Сотрудник московских журналов -
"Красный Огонек", "Красный Перец",
"Красный журнал", "Красный прожектор"
и газеты "Красная Вечерняя Москва" .
- Гони его к чертовой матери,- монотонно сказал Персиков и смахнул карточку под стол.
Панкрат повернулся, вышел и через пять минут вернулся со страдальческим лицом и со вторым экземпляром той же карточки.
- Ты что же, смеешься? - проскрипел Персиков и стал страшен.
- Из гепею, они говорять,- бледнея, ответил Панкрат.
Персиков ухватился одной рукой за карточку, чуть не перервал ее пополам, а другой швырнул пинцет на стол. На карточке было приписано кудрявым почерком: "Очень прошу и извиняюсь, принять меня, многоуважаемый профессор, на три минуты по общественному делу печати и сотрудник сатирического журнала "Красный ворон", издания ГПУ".
- Позови-ка его сюда,- сказал Персиков и задохнулся.
Из-за спины Панкрата тотчас вынырнул молодой человек с гладко выбритым маслянистым лицом. Поражали вечно поднятые, словно у китайца, брови и под ними ни секунды не глядящие в глаза собеседнику агатовые глазки. Одет был молодой человек совершенно безукоризненно и модно. В узкий и длинный до колен пиджак, широчайшие штаны колоколом и неестественной ширины лакированные ботинки с носами, похожими на копыта. В руках молодой человек держал трость, шляпу с острым верхом и блокнот.
- Что вам надо? - спросил Персиков таким голосом, что Панкрат мгновенно ушел за дверь.- Ведь вам же сказали, что я занят?
Вместо ответа молодой человек поклонился профессору два раза на левый бок и на правый, а затем его глазки колесом прошлись по всему кабинету, и тотчас молодой человек поставил в блокноте знак.
- Я занят,- сказал профессор, с отвращением глядя в глазки гостя, но никакого эффекта не добился, так как глазки были неуловимы.
- Прошу тысячу раз извинения, глубокоуважаемый профессор,- заговорил молодой человек тонким голосом,- что я врываюсь к вам и отнимаю ваше драгоценное время, но известие о вашем мировом открытии, прогремевшее по всему миру, заставляет наш журнал просить у вас каких-либо объяснений.
- Какие такие объяснения по всему миру? - завыл Персиков визгливо и пожелтев.- Я не обязан вам давать объяснения и ничего такого… Я занят… страшно занят.
- Над чем же вы работаете? - сладко спросил молодой человек и поставил второй знак в блокноте.
- Да я… вы что? Хотите напечатать что-то?
- Да,- ответил молодой человек и вдруг застрочил в блокноте.
- Во-первых, я не намерен ничего опубликовывать, пока я не кончу работы… тем более в этих ваших газетах… Во-вторых, откуда вы все это знаете?..- И Персиков вдруг почувствовал, что теряется.
- Верно ли известие, что вы изобрели луч новой жизни?
- Какой такой новой жизни? - остервенился профессор.- Что вы мелете чепуху! Луч, над которым я работаю, еще далеко не исследован, и вообще ничего еще не известно! Возможно, что он повышает жизнедеятельность протоплазмы…
- Во сколько раз? - торопливо спросил молодой человек.
Персиков окончательно потерялся… "Ну тип. Ведь это черт знает что такое!"
- Что за обывательские вопросы?.. Предположим, я скажу, ну, в тысячу раз!..
В глазках молодого человека мелькнула хищная радость.
- Получаются гигантские организмы?
- Да ничего подобного! Ну, правда, организмы, полученные мною, больше обыкновенных… Нy, имеют некоторые новые свойства… Но ведь тут же главное не величина, а невероятная скорость размножения,- сказал на свое горе Персиков и тут же ужаснулся. Молодой человек исписал целую страницу, перелистнул ее и застрочил дальше.
- Вы же не пишите! - уже сдаваясь и чувствуя, что он в руках молодого человека, в отчаянии просипел Персиков.- Что вы такое пишете?
- Правда ли, что в течение двух суток из икры можно получить два миллиона головастиков?
- Из какого количества икры? - вновь взбеленяясь, закричал Персиков.- Вы видели когда-нибудь икринку… ну, скажем,- квакши?
- Из полуфунта? - не смущаясь, спросил молодой человек.
Персиков побагровел.
- Кто же так меряет? Тьфу! Что вы такое говорите? Ну, конечно, если взять полфунта лягушачьей икры… тогда, пожалуй… черт, ну, около этого количества, а может быть, и гораздо больше!
Бриллианты загорелись в глазах молодого человека, и он в один взмах исчеркал еще одну страницу.
- Правда ли, что это вызовет мировой переворот в животноводстве?
- Что это за газетный вопрос,- завыл Персиков,- и вообще, я не даю вам разрешения писать чепуху. Я вижу по вашему лицу, что вы пишете какую-то мерзость!
- Вашу фотографическую карточку, профессор, убедительнейше прошу,- молвил молодой человек и захлопнул блокнот.
- Что? Мою карточку? Это в ваши журнальчики? Вместе с этой чертовщиной, которую вы там пишете. Нет, нет, нет… И я занят… попрошу вас!..
- Хотя бы старую. И мы вам ее вернем моментально.
- Панкрат! - закричал профессор в бешенстве.
- Честь имею кланяться,- сказал молодой человек и пропал.
Вместо Панкрата послышалось за дверью странное мерное скрипенье машины, кованое постукиванье в пол, и в кабинете появился необычайной толщины человек, одетый в блузу и штаны, сшитые из одеяльного драпа. Левая его, механическая, нога щелкала и громыхала, а в руках он держал портфель. Его бритое круглое лицо, налитое желтоватым студнем, являло приветливую улыбку. Он по-военному поклонился профессору и выпрямился, отчего его нога пружинно щелкнула. Персиков онемел.
- Господин профессор,- начал незнакомец приятным сиповатым голосом,- простите простого смертного, нарушившего ваше уединение.
- Вы репортер? - спросил Персиков.- Панкрат!!
- Никак нет, господин профессор,- ответил толстяк,- позвольте представиться - капитан дальнего плавания и сотрудник газеты "Вестник промышленности" при Совете Народных Комиссаров.
- Панкрат!! - истерически закричал Персиков, и тотчас в углу выкинул красный сигнал и мягко прозвенел телефон.- Панкрат! - повторил профессор.- Я слушаю…
- Ферцайен зи битте, херр профессор,- захрипел телефон по-немецки,- дас их штёре. Их бин митарбейтер дес "Берлинер Тагеблатс"…
- Панкрат! - закричал в трубку профессор.- Бин моменталь зер бешефтигт унд кан зи десхальб етцт нихт емпфанген!.. Панкрат!!
А на парадном ходе института в это время начались звонки.