5
Славка с легким грузом своих ребячьих лет пустился в самостоятельную жизнь в тот год, когда далеко, под Москвою, в тихих Горках угасал человек. Но Славка ничего не знал ни о Москве, ни о Горках, ни о великом человеке. Славка был слишком мал и глуп и большой мир был еще для него неизвестен.
И вот Славка пустился в жизнь.
Его поводырем и наставником стал Воробей, курносенький, бойкий, весь измазанный грязью и копотью паренек. Воробей властно, как взрослый, ухватился за Славку и предупредил его:
- Ты, Гога, не робей! Будешь хныкать да сопли распускать, брошу тебя... Мы к теплому морю с тобой уедем! Мы города разные увидим!.. Хорошо!..
Славка поддался. Домой он решил не возвращаться. А бродить по улицам, ничего не делать, питаться всякими вкусными вещами, которые изредка перепадали им, было неплохо. Только одно огорчило Славку:
- Меня не Гога зовут. Я - Слава. Почему ты меня так называешь?
- Ладно! - снизошел Воробей. - Вот ребята поглядят на тебя и кличку тебе новую дадим!..
Позже ребята, с которыми Воробей свел Славку, издевались и, хохоча, назвали его:
- Кислый!..
С этой кличкой Славка и побрел, уносимый чужой волей и чужими желаниями, по городам и дорогам необъятной страны.
Он изведал голод и холод, он испытал побои и ругань, он научился лгать и воровать. Познал Славка и угольные ящики, и котлы для варки асфальта, и поездил на буферах и под вагонами. Не раз Славка был на волосок от смерти. Не раз Славку ловили в облаве. Не раз бегал Славка из приютов и детских домов. Его ясные и приветливые до того времени глаза приобрели злое выражение, он научился никому ни в чем не верить. Его голос стал хриплым. Он привык сквернословить и умел не давать спуску обидчикам.
Он привык встречать косые и недоверчивые взгляды и слышать презрительное: "Беспризорник!".
И он озлоблялся и черствел. Из него вытравлялось все детское.
Скоро он ничем не отличался от Воробья и его компании...
Глава II
1
Высокий человек, зябко кутавшийся в ватное пальто, и засунув руки глубоко в карманы, стоял возле громадного плаката, на котором было написано:
ЛЕНИН УМЕР
Рядом с человеком толпились молчаливые люди. И у всех были бледные и омраченные лица. Все молчали. Только изредка кто-нибудь сдержанно вдыхал.
Человек поежился, оглядел толпу и пошел прочь. Но куда бы ни уходил он от плаката, везде встречал он скорбь, везде видел он опаленных горем людей.
Он ускорил шаг. Мороз крепчал. Снег под ногами скрипел и взвизгивал. На углах извозчики жгли костры. Прохожие шли заиндевелые, озябшие. Человек шел по улицам, сворачивая в переулки. Он дошел до какого-то дома, уверенно прошел ворота, поднялся по загаженной, залитой помоями лестнице и, не постучавшись, вошел в дом.
Навстречу ему вышел незнакомый мужчина.
- А Калерия Петровна где же? - простуженным голосом спросил вошедший.
Незнакомый мужчина оглядел посетителя и прищурил левый глаз:
- А вам, собственно, зачем же Калерия Петровна понадобилась?
- Как зачем? - вспыхнул вошедший. - Я ее муж...
- А-а!.. - протянул незнакомый мужчина. - Вот в чем дело. Вы, стало быть, бывший муж Калерии Петровны?
- To-есть, как это бывший?
- Очень просто! Настоящий муж - это я! Всего и делов...
- Интересно! - нервно засмеялся вошедший и стал расстегивать пальто. Руки его слегка дрожали. - Интересно! Значит, место занято? Рановато! Рановато!.. А Славка где?
Незнакомый мужчина слегка смутился.
- Вот что! - на что-то решившись, сказал он быстро. - Вы раздевайтесь, проходите. Надо вам, я вижу, согреться...
- А где же, все-таки, Славка? - повторил Синельников, раздеваясь и вешая пальто на гвоздь.
- Проходите! - как бы не слыша вопроса, суетился незнакомый мужчина. - Скоро и Калерия придет! Она на базаре... Кой-что, видите ли, продавать унесла...
Они прошли из крохотной передней в комнату. Синельников оглянул комнату. Все в ней было почти так же, как он оставил около года назад. Только вместо прежней простой кровати стояла двухспальная никеллированная, видимо, купленная на толкучке. Синельников усмехнулся.
- Пока-что, будем знакомы! - сказал хозяин. - Меня зовут Владимир Иннокентьевич. Фамилия - Огурцов.
- Мою фамилию вам называть не нужно, - ехидно рассмеялся Синельников. - Знаете, поди. А имя, отчество, на всякий случай, Александр Викторович...
- Распрекрасно! Да вы присядьте!..
Когда Синельников сел к столу и положил на него локти, Огурцов, слегка кашлянув, примирительно проговорил:
- Собственно говоря, врагами нам с вами быть не из-за чего! Ей-богу! Поймите сами: вы уехали, исчезли, как-то один раз написали в том смысле, что, мол, не жди и тому подобное. А Калерия - женщина молодая, беззащитная, ну и...
- А Славка?
Огурцов смущенно засопел.
- Мальчишка испорченный!.. О нем и жалеть не надо...
- Умер?
- Что вы?! Нет, конечно. Просто убежал и теперь где-нибудь беспризорничает...
- Вот оно что, - забарабанил Синельников пальцами по столу и угрюмо засопел.
В это время в передней послышался шум.
- Вот и Калерия! - обрадовался Огурцов. - Калерия! Сюрприз!
Калерия Петровна появилась в дверях с сумкой, с какими-то тючочками. Завидев Синельникова, она выронила один тючок на пол и вскрикнула:
- Ой!..
- Да ты ничего! Не беспокойся! - кинулся к ней Огурцов. - Ты ничего...
Синельников не поднялся ей навстречу. Он хмуро и неотрывно глядел на нее и зло кривил губы.
- Ребенка-то вы могли бы уберечь, сударыня! - угрожающе сказал он.
- Ах, Саша!.. Ах, Александр Викторович!.. Что же я могла поделать?!
- Действительно! - подхватил Огурцов, беспокойно поглядывая на Синельникова. - Что же можно было поделать? Времена такие! Если бы вы... не отлучились, так и при вас это случилось бы. Верьте слову.
Синельников в упор посмотрел на Огурцова. Тот не смутился.
- Вот что! - вспыхнул внезапно и весь зажегся оживлением Огурцов. - Вот что, Александр Викторович! Давайте-ка мы чего-нибудь закусим. У тебя найдется, Калерия?
- Есть, есть! - обрадовалась Калерия Петровна.
Синельников сухо рассмеялся:
- Это что же, вроде мировой? А?
- Ну, скажите лучше: для закрепления знакомства! Повторяю, врагами нам быть нет никакой основательной причины...
- Я с Калерией прожил без малого десять лет... - вставая из-за стола, с горечью признался Синельников. - Радоваться мне ее новой жизни причины нет. А кроме того и Славка... Мальчишку не уберегли... Одним словом, безобразие!..
Синельников стал нервно ходить по комнате. Огурцов следил за ним настороженным взглядом.
- Курить у вас есть что? - резко остановится Синельников. Огурцов быстро поднялся на ноги.
- Представьте, какая удача! - угодливо улыбнулся он, направляясь к комоду. - Имеется недурной табак. Харбинский, фирмы Лопато... Вот, курите!..
Он подал Синельникову пачку табаку, разыскал спички, пододвинул пепельницу. Синельников, кроша на стол табак, скрутил толстую папиросу и жадно закурил. Закурив, он уселся на старое место. Несколько минут оба молчали. И когда Калерия Петровна появилась с тарелками и стала накрывать на стол, а Огурцов достал из какого-то потайника бутылку водки, Синельников, быстро охватив все это внимательным взглядом, уже не отказывался от приглашения пожаловать к столу.
Наливая первую рюмку, Огурцов широко улыбнулся:
- Давайте за наше хорошее знакомство!
Синельников поднял свою рюмку и скривил зло губы.
- Можно и за это.
Огурцов любезно ухмыльнулся.