- Здорово! Правильно! - обрадовался Сунцов. - Я же говорил тебе - выйдет! Вот еще денька четыре-пять мы поработаем вместе, и ты пойдешь вперед, что надо!
Когда они вышли, на улице уже темнело, но Сунцову казалось, что на небе еще ликует золотая голубизна дня.
- Главное - не робей! - говорил он твердым, уверенным тоном сильного человека. - Станок этот уж вовсе не такой сложный, как вначале кажется. Спрашивай почаще у Татьяны Ивановны, у меня - и освоишь операцию и будешь план выполнять!
В том же состоянии душевного подъема Сунцов вошел в общую спальню и благодушно вспомнил:
- А! Наверно, уже поужинали?
Игорь Чувилев приподнялся с койки, вынул из тумбочки тарелку с остывшей гречневой кашей и подал Сунцову со словами:
- Вот, бери… Только не стоило бы о тебе заботиться! - и Чувилев демонстративно спрятал нос в подушку.
- В чем дело? - полный обиды, повысил голос Сунцов. - Охота какую-нибудь гадость сказать, а сам не знаешь, чем человек занимался.
В груди его сразу стало нехорошо и холодно. Он с отвращением взглянул на кашу, но все-таки, хмурый и злой, очистил тарелку.
- Не ожидал я этого от тебя, Чувилев! - надменно сказал он, вытирая губы. - Я не для себя старался, а ты мне настроение испортил.
Чувилев молчал как убитый.
Утром оба дулись и не разговаривали. За все время их дружбы это была первая серьезная ссора.
Прошло еще несколько дней, а прежний мир и искренность не налаживались. Недавние друзья только в цехе перебрасывались сухими, деловыми замечаниями, не глядя при этом друг на друга.
- Вы словно опились оба! - поражался Сережа Возчий. - Была у нас веселая троица, а теперь гроб!
Его веснушчатое лицо выражало непритворное огорчение и досаду.
- Эко дело, подумаешь! - хитро подмигивал он то Сунцову, то Чувилеву. - Ну скажи ему что-нибудь в шутку - и все пойдет как по маслу!
Но прошло еще несколько дней, а желанного мира не наступило. Обоих будто сковало мрачное, несговорчивое упрямство, и вскоре даже сухие и краткие обращения "по делу" почти сошли на нет.
Утром первого июля Игорь Семенов, встретив Чувилева на заводском шоссе, сказал с возбужденно горящими глазами:
- Радио сегодня слушал? Новое направление объявилось!
- Плохо это, по-моему, - заметил Игорь.
- А может быть, как раз хорошо! - с тем же возбужденным задором продолжал Семенов. - Ведь к Севастополю ведет магистральная железная дорога. Вот наши и начали там бои, чтобы помешать немцам военные грузы перевозить. Да, да, это так и есть!
Чувилев с сомнением покачал головой, но спорить не стал. Он предвидел сегодня тяжелый день - и было отчего: вчера Артем сказал ему:
- Ну, товарищ Чувилев, не ждал я от тебя такой сюрприз получить: за этот месяц бригада твоя круто вниз пошла. Завтра получу точные данные.
Артем не любил говорить напрасно, и Чувилев ждал сегодня тяжелого разговора. Когда началась смена, Артем подошел было к чувилевскому участку, но вдруг повернул обратно.
"Со мной одним будет говорить", - подумал Игорь.
После обеда Артем поманил его к себе в будку. Игорь вошел. Сердце в нем тоскливо заныло.
- Вы меня звали, Артем Иваныч?
- Да. Садись, - сухо сказал инженер и начал разбирать бумаги на столе. - Вот итог выработки твоей бригады за июнь месяц сорок второго года, - ровно и холодно отчеканивая слова, произнес Артем и подал Чувилеву лист желтоватой бумаги с цифрами и пометками. - Твоя бригада по сравнению с прошлым месяцем недодала тридцать пять процентов.
- Артем Иваныч, у меня двое новеньких в бригаде, - бледнея, заговорил Игорь. - А они еще…
- …не все освоили, - тем же неподкупным топом продолжал Артем. - А кто мешал тебе их обучить?
- Никто не мешал. Игорь-севастополец кое-чему научился, а вот женщина… эта самая Шанина… с ней никак не сговоришься! Она такая ленивая.
- Самое простое - сваливать все на других. Мне, в конце концов, нет дела до того, какие склонности и характеры имеются в твоей бригаде. На то ведь ты и бригадир, вожак на своем участке, чтобы поднимать людей.
- А если я кого-нибудь не могу поднять?
- Ну, изворачивайся как-нибудь. Но доверия к себе не роняй, помни это.
На участок Чувилев вернулся бледный, измученный и, как всегда в неприятные минуты, наблюдал за собой как бы со стороны, видел себя маленьким, жалким "коротышкой". Перед началом работы после перерыва он сказал глухим, ломким голосом:
- Наша бригада опозорилась. Мы недодали тридцать пять процентов.
- А я уж, кажется, работала, даже ногти вот все обломала! - вызывающе произнесла Ольга Петровна, бросив взгляд на свои пальцы.
"Да, да, это все из-за тебя! - с ненавистью размышлял Чувилев. - Влезла к нам, как чертополох, и вот засорила все!.."
После смены Чувилев, по-хозяйски строго оглядев свой участок, попросил всех остаться на несколько минут, а потом глухо и решительно произнес:
- Мы снизили выработку на тридцать пять процентов. Это позор. Загладить его можно только делом. Предлагаю: в июле вместо этих тридцати пяти недоданных вернуть родине семьдесят процентов… понятно? Тогда мы сможем сказать, что вины на нас нет. Все должны крепко подтянуться, а кто не хочет работать, тот пусть лучше уходит. Да, лучше пусть уходит!
- Это намек на меня? - угрожающе вспыхнула Ольга Петровна.
- Да, это я о вас сказал, - подтвердил Игорь.
Лицо женщины побагровело от злости.
- Ну и уйду в другую бригаду! Нынче людей везде прямо хватают: "Пожалуйста, очень рады…"
Уже миновав проходную, Ольга Петровна все еще продолжала свое глупое бормотание. Придя к себе в барак, она вдруг притихла. Простая мысль ее сразила: ведь ее "выставили" из бригады!
Ольга Петровна села на свою кое-как прибранную постель и горько задумалась. Так застала ее Юля.
- Тетя, что с вами?
Ольга Петровна уныло рассказала племяннице, что произошло на участке.
- Вам в чувилевскую бригаду уже не вернуться, там вас не хотят, - простодушно сказала Юля.
- Ах, мне все равно! - оскорбленно вскрикнула Ольга Петровна. - Здесь все грубые, только и говорят о процентах выработки.
- Потому что здесь танки делают, - покорно договорила за нее Юля.
- Не учи меня… девчонка! - горестно воскликнула Ольга Петровна. - Уходи, уходи, не раздражай меня!
ГЛАВА ПЯТАЯ
ИГОРЬ-СЕВАСТОПОЛЕЦ
На другой день на своем участке Игорь Чувилев увидел двух ребят, о которых вчера договорился с Артемом. Подростки оказались ремесленниками одного из южных училищ, с заводской обстановкой были знакомы, объяснения бригадира выслушали внимательно и уверенно принялись готовить свои рабочие места.
"Ничего ребята", - подумал Чувилев и повеселел.
В цехе гуляло утреннее щедрое солнце, в широких его потоках серебристо голубела пыль, живая, как миллионы сверкающей мошкары. Отовсюду вливался торопливый шумок: утренняя смена заступала ночную. Вдруг Чувилеву послышалось, что кто-то вскрикнул. И только он успел опросить: "А где же Игорь Семенов?", - как тот вышел из-за поворота.
- Ты что, Игорь? - громко спросил Чувилев, заметив что-то странное в походке своего тезки.
Тот шел неровным шагом, чуть не натыкаясь на станки, будто видел тяжкий сон. Дойдя до своего места, Игорь Семенов с трудом разжал бескровные губы:
- Наши… оставили Севастополь… - сказал он и вдруг упал навзничь.
Чувилев бросился поднимать его.
- Да помогите же! - отчаянно позвал он.
Севастопольца подняли на руки.
У выхода из цеха маленькое шествие встретил Артем Сбоев.
- Что случилось? - удивился он. - Игорь Семенов в этаком виде?
- В обмороке он. И без ушиба бывает - человека так за сердце схватит, что и на ногах не устоишь, - сказал чей-то строгий голос.
- Несите, несите его в амбулаторию, там доктор разберется! - озабоченно заторопил Артем. - Слушай, Чувилев, ты там не задерживайся…
На чувилевском участке Артем увидел только двух новичков.
"Наделал шуму этот Игорь Семенов!" - со смесью досады и сочувствия подумал Артем.
Идя дальше по широкому главному пролету, он уже подозрительно вглядывался во все участки - и действительно еще кое-кого не досчитался. "Неужели обморок Игоря Семенова произвел такое впечатление на людей?" - подумал он.
Несколько минут спустя Артем спросил Чувилева.
- Ну… как у вас там?
- Ничего, пришел в чувство, - ответил Чувилев.
- А где же те двое новичков?
- Я их отправил Игоря до общежития проводить.
- Да ведь на это сестра есть в амбулатории.
- Сестра за медикаментами поехала, а доктор с поста не может уйти.
- А ты, а те двое, значит, можете с поста уйти?
- Так ведь мы же товарищи его, Артем Иваныч, как же нам в горе человека бросить?
Но Артем, не слушая больше, только отмахнулся и отошел.
"И мне вот горе будет… - мрачно подумал он, - Дернула же меня нелегкая согласиться перейти сюда, в механический! "Надо тебя выдвинуть, Артем!" Подумаешь, гонюсь я за этими выдвижениями! Хорошее было времечко в ремонтной бригаде! Знал я свое конкретное задание, своих бригадных ребят, учил их, и жили мы душа в душу. А тут какие-то слабонервные будут в обмороки падать, волновать окружающих, а ты, как неприкаянный, считай, сколько человек ушло происшествие наблюдать и сколько процентов выполнения плана пропало из-за этого происшествия!"
Телефонный звонок прервал размышления Артема. Голос парторга сказал в трубке:
- Здравствуй, товарищ Сбоев. Зайди ко мне в перерыв, надо поговорить. - И Пластунов повесил трубку.
- Ну ясно… ему все известно, - буркнул про себя Артем.