Степан Данилович только что закончил доводку нового измерительного инструмента. Несколько небольших вещиц из нержавеющей стали, казалось, источали чистейшее сияние. В длинноватых цилиндрической формы головках Юрий увидел голубое сверкание февральского солнечного полдня и восторженно вздохнул:
- До чего же прекрасно сделано!
Степан Данилович довольно усмехнулся:
- Для мастера это обычное, каждодневное дело.
- Это и есть калибры для новых танков?
- Точно. Для новых танков "ЛС".
- Эх, мне бы такой калибр сделать! - и Юрий с загоревшимся взглядом взял один из калибров и повертел его в руках, любуясь, как на цветок.
- Многого захотел! - кратко сказал Степан Данилович и почти вырвал калибр из рук Юрия: еще никто из его учеников никогда не осмеливался так просто и дерзко возмечтать о работе наравне с ним, "старым королем".
На другой день, шагая по пролету цеха, Степан Данилович увидел, как на его участке, под сводом арки, стоял Юрий Панков и что-то делал у тисочков. Он казался маленьким, будто нарисованным.
Степан Данилович остановился, против воли засмотревшись на юношу: само будущее стояло у его стола, ясное, как уральское небо.
Юрий работал, забыв обо всем, и в равномерности его движений чувствовалась знакомая Невьянцеву с молодых лет страстная собранность всего существа, когда человек знает, что все делает правильно и удачно.
Юрий, стоя спиной, не замечал никого. Перед ним в безупречном порядке разложены были инструменты Степана Даниловича. Легким движением пальцев Юрий сменил притир и пустил в работу другой. Степан Данилович ревниво взглянул на смуглые пальцы Юрия, - о, как знакомо ему это рассчитанное касание металла к металлу… Пальцы Юрия, умные, нервные пальцы, точным, вдохновенным движением начали обрабатывать притиром выступ калибра. Это был один из крупнокалиберных измерительных инструментов для нового типа танка "ЛС".
Юрий развинтил тиски, вынул оттуда новенький, сияющий калибр, и лицо ученика покрылось краской. Будто не веря себе, он жадно смотрел на сверкание металла, который получил жизнь в его руках.
- Откуда калибр достал? - сурово спросил Степан Данилович.
Юрий вздрогнул. Румянец его смыло матовой бледностью.
- Я… у шлифовальщика выпросил. Мне мастер разрешил… Я хотел себя испытать, думал - до вас успею…
- Ты… "думал"… - передразнил Невьянцев. - А вот что я о тебе подумаю, о том у тебя заботы не было. Ты уж до того дошел, что тайком начал калибры таскать…
- Степан Данилыч… - прервал Юрий, и его глаза отчаянно заморгали, - вы же знаете меня, моего отца… вы не можете обо мне думать плохо…
- Раньше всего я о с е б е думаю, братец ты мой! - надменно сразил его Степан Данилович. - Я тебя только хорошему учу, а тому, что ты сегодня сделал, я не причинен…
- Вы обо всем скоро узнаете, почему я так тороплюсь и желаю…
- О хорошем во всякое время можно заявить, - опять сразил его Невьянцев, всем своим видом показывая, что не верит ни одному слову своего ученика. - Поди к своему месту и делай, что тебе указано.
Юрий отошел, подавленный, но не сраженный: его брови хмурились и будто даже распушились от упрямства.
Украдкой, став к Юрию спиной, Степан Данилович принялся рассматривать калибр, оставленный на столе. Калибр был еще не совсем доведен до требуемой чистоты, но и в таком виде учитель мог принять работу и было не зазорно закончить ее. Несколько раз Невьянцев бросал взгляд на эту работу, сделанную юношеской, но уверенной и строгой рукой, и сердце его все сильнее ныло, словно от незаслуженного оскорбления и несправедливости. Что же это такое? Он собирал, копил мастерство по крупинкам, как золото, тратил на это годы, - а тут мальчишка, к тому же знающий только понаслышке о страданиях, какие терпело старшее поколение, подходит к мастерству как хозяин… В старину секрет мастерства приобретался, словно редкий дар, и открывался скупо, как створки раковины, которую раскрывают исподволь, терпеливо действуя острием ножа. А вот такое зеленцо, как Юрий, хочет все захватить сразу!
"Должна же быть справедливость в этом вопросе!" - упрямо повторял себе Степан Данилович.
Недели не прошло, как Степан Данилович мог убедиться, что ни о чем подобном, то есть что считать "справедливостью в данном вопросе", Юрий и не помышлял. После работы ученик попросил разрешения проводить Невьянцева до дому.
- Шагай, улица для всех, - сухо ответил "старый король". - Ну, что опять у тебя?
- Степан Данилыч, вы, конечно, помните, что в первые же дни я стал давать сто процентов нормы, и вы еще говорили, что мне лекальное дело легко дается…
- Ну, помню… Дальше что?
- Скоро я дал сто сорок. Потом два дня подряд по сто восемьдесят процентов плана. Потом регулярно стал давать по двести.
- Так… дальше!
- Теперь я выполняю уже почти двести пятьдесят процентов, брака не имею, замечаний у меня тоже не было… и все-таки…
- Что же следует из твоей бухгалтерии?
- А вы это сами знаете, Степан Данилыч.
- Гм… Видно, недогадлив стал на старости лет - не знаю и не пойму, чего тебе надо.
- Вы мне разряд задерживаете!
- Я тебе задерживаю… Ты с ума сошел, парень!
- Да, да! Я хочу все лучше и лучше работать, а вы меня задерживаете! - прерывающимся голосом крикнул Юрий и, сорвавшись с места, побежал, будто мрачная сила гналась за ним.
- Стой! - опешив, крикнул Невьянцев.
Но Юрия и след простыл.
Когда, по обычаю, чуть не за час до начала смены Степан Данилович пришел к себе на участок, его встретили оживленно и даже поздравительно:
- Ученичок-то твой как шагает: вчера двести пятьдесят процентов загнул!
- Что говорить, нынешнее поколение растет быстрее старого.
- Да, значит, и учитель хорош!
Степан Данилович неопределенно усмехнулся, облачаясь в свежевыглаженную серую сатиновую спецовку.
- Что ж, глядишь, на шестой разряд такой парнишка вытянет.
Степан Данилович неторопливо выпростал из-под спецовки лацканы чесучового пиджака, разгладил их.
- Шестой разряд… эко, шутники выискались, право. Разряд - дело священное, над ним попотеть надо. Лучше вот о чем я вас спрошу: чья дорога к мастерству была круче - ваша или наша?
Кто-то вставил:
- Время для вас, ребятки, дорожку укатало.
- Вот именно! - раздался вдруг голос Юрия. - Позор нам, молодым, если мы по укатанной-то дороге еле-еле, да еще в поту, будем плестись. Я уже могу работать самостоятельно.
Это был вызов.
Перед окончанием смены Степан Данилович, не глядя на Юрия, сказал:
- После работы поведу тебя к отцу.
Юрий только молча наклонил голову.
Выйдя из проходной, Степан Данилович холодно приказал Юрию не отставать от него. Но Юрий шагал рядом с такой спокойной готовностью, что, казалось, именно такой развязки он и хотел.
- Скажите, Степан Данилович, - спросил он вдруг, требовательно взглянув на учителя, - почему вы хотите, чтобы я подражал тому, как вы учились?
- Ну, допустим, я этого хочу, а что худого в том? Что худого, ну? Что ж, тебе учеником быть неохота?
- Зачем же вы так говорите? Без ученичества невозможно. Однако, когда вы были учеником, с тех пор пятьдесят лет прошло. Вы - ученики и мы - ученики, это совсем разные люди. Мне мало того, чтобы только подражать вам. Мы еще хотим бойцам подражать, полководцам… фронту! Нас, таких, очень много, мы ждать не хотим…
- Погоди, - вдруг хмуро прервал его Степан Данилович. - Куда мы идем? Мы же к нашему дому повернули.
- Так и нужно, - опять требовательно сказал Юрий. - Нас сейчас Зина ждет. Мне абсолютно необходимо сначала зайти к вам: сейчас у вас на квартире соберется совет "отряда мстителей".
- Это к чему же? Кто разрешил?
- Зина разрешила: "Идите, говорит, к нам, заседайте, заодно с папой моим поговорите".
- Черт знает что такое! - совсем рассердился Степан Данилович, входя в переднюю. - Зинаида, где ты?
- Я дома, папа.
- Ты что ж это распоряжаешься не в меру? Назвала полный дом ребят, отец и отдохнуть не смей!
- Другого выхода нет, папа. Ты сначала кушай, а потом тебя пригласят.
- Что за черт! Кто же это меня "пригласит" в моей же собственной квартире?
- Юра ведь сказал тебе - совет "отряда мстителей". Но ты сначала…
- Покушай… нет, благодарю покорно! Веди меня к этому вашему "начальству"!
Совет отряда заседал в крошечной комнате Зины. Кровать, маленький столик, пара стульев и подоконник были заняты заседающими. Степан Данилович, втиснувшись большим мешковатым телом в эту скорлупку, сразу наступил кому-то на ноги, извинился и сердито сказал:
- Уж шли бы в столовую, что ли.
Про себя он не без удовлетворения отметил, что "эти чертенята" ведут себя серьезно.
Семеро членов совета, бережно расставив в столовой стулья, расселись за длинным столом.
- Ну-с, уважаемые товарищи, - хмуро начал Степан Данилович, кладя на стол большие руки, - что вы от меня желаете?
Члены совета переглянулись. Потом председатель совета Игорь Чувилев встал, обдернул на себе гимнастерку и с подчеркнутой почтительностью произнес:
- У нас к вам один вопрос: как работает товарищ Юрий Панков?
Опять как бы подчеркивая совершенно официальную и деловую важность сказанного, Игорь добавил:
- Товарищ Панков подал заявление в наш "отряд мстителей", а мы принимаем людей очень строго..
Все члены совета согласно кивнули.
- Та-ак, - крякнул Степан Данилович, - значит, у вас, выходит, много званых, да мало избранных?