Кто-то позвал его, он отошел, быстро вернулся и деловым тоном закончил:
- Ну, товарищи, сейчас же можно и начать. Прошу, получите спецовки… и вот вам инструктор. Эй, Игорь!
Игорь Чувилев появился на пороге, вынул руки из карманов спецовки и неловко раскланялся. Верочка прыснула в кулачок и не очень почтительно указала на Игоря:
- Этот… инструктор?
Артем добавил серьезно:
- Токарь третьего и слесарь четвертого разряда, очень способный молодой человек.
Игорь нахохлился и, будто не замечая, что его рассматривают - кто с любопытством, кто с усмешкой, произнес:
- Нам надо спуститься вниз, там как раз работа требуется.
Он зашагал впереди, чувствуя, как на него все еще смотрят десятки женских глаз.
Поднявшись через несколько часов наверх, Игорь застал Артема у будки.
Между ними с недавнего времени установились равноправные отношения, отношения двух друзей, старшего и младшего. Молодой инженер сразу проникся к юноше сочувствием более сильного и счастливого человека, однако слабым ему Игорь не казался. У этого пятнадцатилетнего токаря был ясный, сметливый ум, "настоящий ум техника", как говорил Артем, хорошая память и любовь к мастерству. В свою очередь Игорь очень дорожил дружбой с Артемом: доверие мастера поднимало его в собственных глазах.
Артем спросил его, как ведут себя "призванные", и начал озирать темный потолок цеха.
- О чем это вы задумались, Артем Иваныч?
- Задумаешься, брат, при такой ситуации. Смотри наверх: вот тебе подъемный кран.
- Вижу. Ну?
- А я еще другое вижу: немецкие мошенники и насчет, кранов предусмотрели. Ведь чтобы освободить цилиндры, надо снять траверзу.
- Ну, ясно.
- Вес ее четыреста тонн, а грузоподъемность нашего крана всего-навсего… двести тонн. Смекаешь?
- Чего ж тут… Все ясно. Они себе воображали: цилиндры, мол, в войну лопнут, так их и не снимешь…
- Вот ты и вообрази мое положение и всей бригады Мы же ремонтники, мы универсалы, мы все можем. Кузнец, фрезеровщик, лекальщик, сталевар могут сказать: "Э, извините такое-то дело к моей профессии не относится". А рабочий-ремонтник все должен уметь: варить, паять, резать, сверлить, даже конструировать. В прошлом году я из всякого старья сконструировал здоровенный транспортер. А тут на тебе: только бы поднять - и нечем! - Есть у меня мысль одна… - зашептал Артем над ухом Игоря. - Понимаешь, я вдруг подумал: а почему эти цилиндры в в е р х только с в е р х у нужно брать? Представляешь?
- Абсолютно представляю! - тоже зашептал Игорь.
- Можно их с н и з у поднять… вот этак… ведь камень мы снизу берем. Представляешь?
- Артем Иваныч… - вдруг задохнулся Игорь, и огромная радость, что он сейчас может помочь Артему, вспыхнула в нем. - Что я сейчас расскажу!
- Ну, ну?
- Когда мы на экскурсии были в Москве в сороковом году, видели мы, как четырехэтажный дом на другое место передвигали. До чего интересно было!.. Нам разрешили вниз спуститься, под дом, где все механизмы работали.
- Мощные домкраты?
- Да! И до чего же ловко этот домина шел! Мы даже в одной квартире побывали, на четвертом этаже. Дом движется, а на комоде две вазочки стоят и не шелохнутся.
- Здорово! Этого я не видел.
- А я видел, - сиял Игорь. - Вот и можно домкратом цилиндры снизу эт-так приподнять…
- Можно! - И Артем сильными руками встряхнул Игоря за плечи. - Bo-время ты, парень, Москву вспомнил! Техническая мысль всегда почву ищет, дай ей сантиметр земли - и она потом взлетит, куда ей надо!
- Артем Иваныч, вы нами распоряжайтесь, как дело требует. Я знаю наших ребят и могу говорить за них. Мы хоть клятву в том дадим…
- Ух ты, горячий, да я и так верю. Скоро перерыв, однако. Эй, товарищи, после столовой сделаем летучку, обсудим одно интересное техническое предложение. Так, что ли, Игорь?
- Так!..
* * *
Свадьбу Сергея Панкова и Тани Лосевой назначили на конец ноября. По желанию Тани, свадьба предполагалась очень скромная, а гости - только свои и близкие друзья обеих семей. Наталья Андреевна по этому поводу немало огорчалась:
- Слава тебе господи, не как попало живем, уж нашли бы, что на столы поставить! Катерину выдали по-человечески - и шумно, и нарядно… А тебе, Танюшка, будто запрет на себя охота наложить.
- Мама, прошу тебя, не агитируй, нам с Сергеем так нравится.
Таня хитрила. Даже Сергею не призналась она, что ей хотелось такой же шумной и веселой свадьбы, какая была у старшей ее сестры Кати. Но у нее появилось суеверное убеждение, что счастье надо заслужить. Казалось, она вела трудную игру со всем, что невозможно предвидеть и предотвратить, и заранее "откупалась" лишением себя веселья, нового платья, предупредила всех родных, чтобы "ни под каким видом" никто ничего ей не дарил, и еле согласилась, чтобы за свадебным ужином было вино.
- Да ты вконец зачудилась, девка! - сердито кричала Наталья Андреевна. - Больше я знать не знаю никаких твоих советов!
И действительно свадьба, хоть и немноголюдная, удалась "по всем статьям", как заявил Матвей Темляков. Он любил к случаю поговорить "на разные душевные темы".
- Товарищ капитан, герой сего вечера - ты! - восторженно помаргивая увлажнившимися глазами, разглагольствовал он. - Я тебя, Сергей Алексеич, еще вот с каких пор помню… Ты был, извини, заводской углан, а стал герой-воин!
- Да будет тебе наседать на человека! - пыталась остановить мужа Катя.
- Погоди! - упрямился Матвей, и глаза его совсем прослезились. - У меня, Катюша, в душе восторг, понимаешь? Разве я только с дорогим свояком беседую? Нет, я всей нашей Красной Армии передать прошу: в нас, уральцах, н-ни на миг-г не сомневайтесь, мы для вас на все готовы, мы ни за чем не постоим! Верно, Никифор Павлыч?
- Правильно, - солидно отозвался Сакуленко, не спеша обсасывая мягкие усы.
- Слыхал? - так же восторженно улыбнулся Матвей, как будто Сакуленко сказал что-то необыкновенное. - Мы, грешным делом, можем и побраниться и поссориться, но с большого нашего пути нас не собьешь! Верно, Никифор?
- То святая правда, Матвей.
- Эх! - вдруг в лихом восторге воскликнул Матвей. - Предлагаю тост за фронтовой труд! Выпьем за мастеров!
Матвей так быстро наполнил рюмки и таким широким движением поднял над столом старинный хрустальный лафитничек, что у Кати не хватило даже духу нахмуриться.
К ужину ждали Артема и Верочку, а их все еще не было. Наталья Андреевна "пока что" накрыла стол для закуски.
Уже несколько раз прокричали "горько", перепробовали все соленья, копченья и маринады запасливой Натальи Андреевны, когда вдруг раздался телефонный звонок: это Артем звонил из цеха и вызывал Сергея.
- Артем, мы тебя ужинать ждем. Где ты запропал?
- Ужин, дорогие новобрачные, не уйдет, а время военное ловить надо. У меня предложение: сначала вы ко мне в цех приходите. Очень мне хочется, чтобы ты увидел, как мы цилиндры поднимать будем - совладали мы с нашим медным великаном!
- Уже?
- Да, на два дня раньше назначенного срока. А когда цилиндр установим - уверен, еще два дня скинем. Приходите. Пропуска вам уже готовы! Поставим цилиндры - и на свадьбу ужинать пойдем.
Тысячесвечовые лампы освещали прессовый цех, и обилие света словно рождало особую, полновесную тишину. Шли последние приготовления к подъему. В движениях каждого человека чувствовалась та облегченная - после того как главное решено - энергия, которую может создать только богатый дружным напряжением труд. Именно таким трудом славился ремонтный цех Артема: каждый точно знал свое место и свои обязанности. Люди двигались без шума и суеты, как бы сберегая силы, которые еще потребуются для самого главного, решающего шага. Артем, озабоченный и, как всегда, подтянутый, вполголоса, одним-двумя словами отдавал приказания, а сам, легкий, быстрый, поспевал всюду именно в ту минуту, когда был нужнее всего. Он работал, как дышал, и, подобно птице, наслаждался воздухом и простором родной стихии.
- Надо будет поднять тост и за Артема, - шепнула Таня Сергею.
- Вот ведь время-то какое, Танечек! Думали ли мы с тобой, что в день нашей свадьбы попадем в цех… а?
При мощном свете заводских ламп особенно ярко видно было, как поздоровел Сергей. Исчезла желтизна воскового цвета вдоль щек и дымные тени под глазами. Голубые глаза, посверкивая из-под густых, как колосья, бровей, озирали все происходящее с памятливым и зорким любопытством военного человека. Таня чувствовала, что, даже не глядя в ее сторону, Сергей всюду видел ее. Она изумлялась всему, что открылось ей в нем и в себе, и в то же время ничего иного не могла бы вообразить. Ей вспомнился весь сегодняшний день: праздничные хлопоты в квартире, ворчливая ласковость матери, приход Сергея, потом улица, вся в снегу и морозном солнце, и, наконец, учрежденская комната в поселковом совете, где они расписались в книге браков. Чудаковатого вида старичок чем-то напомнил им Тимофея-сундучника, - и сказки детства будто вновь запели в них. Потом опять улица, вся в алмазной парче, какой нигде, кажется, больше увидеть невозможно.