САМОЛЕТ ПРИБУДЕТ НА РАССВЕТЕ
Не только Анны Петровны, но и самого кордона на месте не оказалось. Осталась от кордона только одна крыша, да и она плыла, покачиваясь, по каким-то голубоватым волнам, затопившим поляну, и лес, окружающий ее, и одинокие сосны на поляне - все тоже плывет и покачивается.
Мама и Снежков, оба они совсем утонули в голубых волнах. Кажется, что они тихонько плывут и из воды высовываются только их головы и плечи.
А Белку так и вовсе не видно. Вот какой, оказывается, бывает туман в тайге! Он такой плотный и тяжелый, что не может подняться вверх и полощется у самой земли, как вода.
Такого тумана Володя еще никогда не видывал, да и Конников, должно быть, видел не часто, потому что он негромко проговорил:
- Вот так туманище!
Из тайги, как бы преодолевая волны, вынеслась большая серая лошадь и стремительно поплыла через поляну. Она встряхивала головой, развевая пышную гриву, ее хвост расстилался по туманным волнам. Верхом на лошади сидела женщина в красной косынке.
- Вот и Анна Петровна плывет! - сообщил Конников.
Захлебываясь в тумане, Белка кинулась к ней навстречу.
Похрапывая и гулко ударяя копытами о невидимую землю, лошадь неслась прямо на Володю, Он струсил, хотел спрятаться за Конникова, но в это время Конников сам выступил вперед и ликующим голосом воскликнул:
- Здравствуй, Анна!
- Здравствуй, милый! - тихим голосом, похожим на голубиное воркование, ответила она. - Ох, как заждалась я тебя!
Конников взял повод из ее рук и помог ей слезть с лошади. На земле она оказалась чуть выше Володи. У нее было скуластенькое загорелое лицо и черные монгольские глаза. Своим голубиным голосом она спросила:
- У нас гости?
- Да. Это Володя. Он сын "любимой сестры Вали".
Володя уже привык к тому, что здесь все знают о маме и о Снежкове гораздо больше, чем он сам, и подумал, что Анна Петровна начнет сейчас все расспрашивать. Взрослые очень любят обсуждать всякие дела, не стоящие обсуждения. Ну, конечно, вот она уже и спрашивает:
- А она здесь?
- Да. И она.
Но дальше, к его удивлению, Анна Петровна заговорила совсем о другом:
- Знаешь, как я ждала тебя!
- Что случилось?
- На старых посадках появилась свиноголовка.
Володя не знал, что такое свиноголовка, и только из дальнейшего разговора понял, что эта такая бабочка, очень вредная для леса, потому что Конников сразу встревожился.
- Эти посадки - наша гордость, и мы за них головой отвечаем, - взволнованно говорил он. - Надо спасать лес. Будем вызывать самолет. Иди включай рацию. А я пока расседлаю Серого.
Они шли все втроем. За спиною громко фыркала серая лошадь, наверное, от тумана. Володя тоже попробовал фыркнуть по-лошадиному и неожиданно чихнул. Тогда Конников остановился, положил руку на Володино плечо и подтолкнул его к Анне Петровне:
- Володю возьми. Он тут всю кашу заварил и натерпелся зато больше всех.
Мама и Снежков уже были в комнате. Он сидел около двери, как будто бы зашел на минутку и сейчас уйдет. Мама стояла у окна и что-то рассматривала в тумане. Они молчали. Должно быть, наговорились вдоволь. Вид у обоих был усталый и недовольный, как у людей, которые проделали какую-то трудную, работу, и тут оказалось, что ничего этого делать не следовало, все их труды пропали даром.
Анна Петровна сказала:
- Здравствуйте! Что же вы в темноте сидите?
- У нас Валя, - устало сообщил Снежков. - Валентина Владимировна.
- Я знаю, - отозвалась Анна Петровна и попросила Снежкова: - Миша, включи рацию, а я займусь ужином.
- Вы не забыли мое отчество? - спросила мама.
Снимая у порога сапоги, Анна Петровна вызывающе сказала:
- Он у нас памятливый. Иди, Миша, надо скорее.
Снежков медленно поднялся и ушел за перегородку.
Мама вздохнула:
- А он меня никогда и не называл по отчеству. Вот я и подумала…
Анна Петровна, раздеваясь, повторила:
- Он все помнит, наш Миша…
Она сняла телогрейку и в своем клетчатом платье стала еще больше походить на задорную девчонку. Даже косички, светлые и тонкие, торчали в стороны, как у Тайки. Шлепая босыми ногами по полу, она пошла к печке. Из-за перегородки уже слышалось потрескивание и гудение рации.
Володя сидел у стола, клевал носом, глаза у него сами закрывались, и он уже плохо разбирал, что творится кругом. До него доносилось гудение рации и негромкий голос Снежкова. Мама с Анной Петровной о чем-то говорили расплывчатыми, туманными голосами. На мгновение мелькнул синий огонек примуса в темном углу, где стояла печь, и послышалось его шипение. Должно быть, над столом зажгли лампу, потому что в глаза бросился яркий свет, и он увидел розовую клеенку на столе и склоненное над ней, тоже розовое, лицо Анны Петровны. Она что-то делала, наверное, готовила ужин и тихо ворковала:
- Главное - не спешите. Не надо все решать сегодня. Вы сначала все обдумайте.
Вдруг, побеждая все звуки и даже Володин сон, раздался громкий голос Снежкова:
- Самолет прибудет на рассвете!
Володя хотел открыть глаза и не смог. Он подумал, что до рассвета еще целая ночь, он еще успеет выспаться. Самолет - это здорово! Он спасет лес, за который Конников отвечает головой.
- Да ты совсем спишь! - воскликнула мама, поднимая Володину голову.
На одну секунду он широко распахнул глаза:
- Нет…
И тут же снова уронил голову на стол.
Володе показалось, что он спал очень недолго, каких-нибудь пять минут. Даже снов никаких не успел увидеть. А проснулся, смотрит: уже утро, он лежит на одной из великанских, кроватей - как дома, совсем раздетый.
А на другой великанской кровати лежит незнакомый очень молодой человек и негромко похрапывает. Он рас: кинулся прямо на одеяле, широко разбросав ноги в белых мохнатых носках. На нем синий комбинезон, застегнутый на "молнию". На розовой клеенке стола лежит черный кожаный шлем и смотрит прямо на Володю сверкающими стеклами очков.
Вечером Снежков сказал: "Самолет прибудет на рассвете". Вот, значит, и прибыл. И Володя проспал такое событие.
Володя вскочил с постели и подбежал к окну. Конечно, вот он, самолет! Стоит посреди сверкающей от росы широкой поляны. Большой, зеленый и пока что тихий. Летел, наверное, всю ночь и теперь отдыхает. На крыльях и на фюзеляже тоже поблескивают капельки росы.
Через поляну к дому идет большой усатый человек в таком же, как и на летчике, синем комбинезоне и в зеленой стеганке. Он на ходу вытирает тряпочкой ладони. За ним по росистой траве тянется темный след.
А летчик все спит да спит. А Володя смотрит и думает, что он похож на большого мальчика, и удивляется, как такому покоряется огромная машина.
Володя осторожно погладил шлем, взял его в руки и хотел примерить, но в это время усатый вошел в комнату.
- Не озоруй, - сказал он хриплым шепотом, - видишь, человек отдыхает.
- Я тихо, - тоже шепотом ответил Володя и осторожно положил шлем на место.
Погрозив Володе толстым, черным от масла пальцем, усатый изо всех сил закричал:
- Юрка, подъем!
Летчик сейчас же вскочил с постели. Потягиваясь и зевая, он спросил:
- Как там, порядок?
Ничего не ответив, усатый вышел из комнаты.
Летчик засмеялся. Натягивая сапоги, он спросил:
- Напугал тебя механик?
- Да кто его боится-то!
- А я вот побаиваюсь, - признался летчик. - Ну-ка, дай шлемофон. Ты, наверное, летчиком хочешь стать?
- Нет. Космонавтом.
- Ого! Это, брат, не так просто. Ну, желаю удачи.
Он вышел. Володя бросился разыскивать свою одежду, боясь, что самолет улетит без него, а он так ничего и не увидит.
Натянул штаны и рубашку, всунул ноги в ботинки. Застегивать пуговицы и завязывать шнурки уже было некогда.
На крыльце сидела мама и, задумчиво глядя на Белку, лежащую у ее ног, куталась в чей-то чужой серый платок.
Она незнакомым голосом спросила:
- Проснулся?
Но в это время самолет так взревел, что кругом все покачнулось и даже солнце задрожало в небе. Белка заскулила и прижалась к Володиным ногам. Самолет взревел еще раз и покатился по росистой траве, оставляя за собой две черные дорожки. Он бежал все скорее и скорее прямо на деревья, и вот он стремительно взмыл в ясное небо, косо развернулся и улетел спасать старые посадки.
Володя сказал:
- Летчика зовут Юра. Я с ним познакомился.
Мама промолчала. Она все куталась в чужой серый платок, как будто ей все время было холодно, несмотря на то, что солнце начало как следует пригревать. И лицо у нее было неподвижное, застывшее.
- А где все? - спросил Володя.
Мама тихо ответила:
- Уехали.
- На старые посадки?
- Да.
- А Снежков?
- А он их повез на своей моторной лодке.
И вдруг она сбросила платок, и лицо ее вспыхнуло. Она привлекла к себе Володю, обняла и горячо поцеловала в неумытые, не остывшие еще от сонного тепла щеки.
- Хочешь, у нас будет папа? - прошептала она и начала застегивать пуговицы на его рубашке.
Володя горячо задышал на мамины руки. Что они еще там надумали, пока он спал, до чего договорились?
- Никого мне не надо.
- А Снежкова? Знаешь, оказывается… он твой…
Она, наверное, хотела сказать, что Снежков Володин отец, но не сказала и прижала ладони к груди.
- Ладно уж, - проговорил Володя и отвернулся.
Мама покраснела и торопливо объяснила:
- То есть он будет как отец. Он тебя любит, и тебе будет хорошо.
- А тебе?
- И мне тоже. Давай завяжу шнурок.