Писатель и поэт Вадим Сергеевич Шефнер (1915–2002) родился в Петрограде, жил (и защищал его в годы войны) в Ленинграде, а умер в Санкт-Петербурге. Город этот - как бы он ни назывался - не просто место действия повестей "Счастливый неудачник" и "Миллион в поте лица", а полноправный персонаж и даже герой. Другие герои - сперва мальчики и девочки, затем (в "Счастливом неудачнике") юноши и девушки - дружат и влюбляются, с ними случается разное (порой весьма опасное), они, как и всякий взрослеющий человек, ищут ответы на самые главные жизненные вопросы. А город (или ангел-хранитель, что в этих повестях неразделимо) в трудную минуту приходит им на помощь.
Содержание:
1. Падение равняется взлету. 1
2. Красивая Муся 3
3. Дочь Миквундипа. Дядя Боба 6
4. Прошло четыре года. Четные и Нечетные 8
5. Гибель "Магнолии" и "Моржа" 11
Вадим Шефнер
Счастливый неудачник
Полувероятная история
Уважаемые читатели!
Я Виктор Шумейкин. Вам, конечно, знакомо это имя - ведь вы читаете мои стихи. Но сегодня я решил поведать вам в прозе о том, как я вступил на путь поэзии. Почему я захотел об этом рассказать? - спросите вы. А вот почему. Есть люди, которые жалуются, что им не везет в жизни. Каждую мелкую неудачу они воспринимают как жестокий приговор судьбы, который не подлежит обжалованию. Они начинают считать себя неудачниками, падают духом. Вот я и хочу придать им бодрости и по мере сил доказать, что неудачи часто ведут к удачам, ибо прав арабский мудрец, который сказал: "Из зерен печали вырастают колосья радости".
1. Падение равняется взлету.
Часто меня спрашивают, что послужило первым толчком к пробуждению моего творческого дара, почему это я вдруг начал писать стихи. Сейчас я отвечу.
В детстве я любил слушать песни и читать стихи и сразу их запоминал, но сам их еще не писал. Очевидно, действительно тут нужен был толчок. И этот толчок я вскоре получил.
Случилось это в конце мая. Я только что пришел из школы (учился я во втором классе) и тихо сидел дома за столом и ел гречневую кашу. Вдруг неслышно открылась дверь, и вошел мальчишка из нашей квартиры. Этого мальчишку на дворе прозвали Шерлохомцем: он читал всякие книжки про сыщиков и сам собирался стать сыщиком, новым Шерлоком Холмсом.
Шерлохомец пронзительным взглядом оглядел комнату и таинственно прошептал:
- Мои наблюдения говорят за то, что твоя тетя Аня отсутствует. Прав я или не прав?
- Ты же сам знаешь, что она на работе, - ответил я.
- Значит, я прав! - торжествующе прошептал Шерлохомец. - Мы, работники сыска, редко ошибаемся.
- Ну, говори, зачем ты пришел.
- Дело есть, - строго сказал Шерлохомец. - Ты знаешь Митьку Косого с третьего двора? Так вот, этот Митька Косой сегодня прошел по карнизу второго этажа. Мимо трех окон. Туда и обратно. А с нашего двора еще никто по карнизам не ходил.
Надо сказать, что жили мы в большом домище на одной из линий Васильевского острова. Точного адреса вам не называю, потому что там до сих пор живут люди, которые помнят меня. Они могут уличить меня в неточностях - я всегда любил "добавлять от себя", и до сих пор у меня сохранилась эта черта. Так вот, короче говоря, в этом большущем доме было три двора. Второй двор был нейтральным, а первый и третий во всем соперничали между собой. Я жил в первом дворе. Поэтому известие, принесенное Шерлохомцем, было не из веселых.
- Что же нам теперь делать? - спросил я. - Придется кому-нибудь тащиться по карнизу. Кто живет у нас во втором этаже? Костя Пикин, Женька Петров, кто еще?
- Нет, это категорически отпадает, - сказал Шерлохомец. - Мы уже провели с ребятами совещание. Наш двор должен пройти по карнизу третьего этажа. Ну, ясно, не весь двор, а кто-то один. И не мимо трех окон, а мимо шести окон. Дошло до тебя?
- Доехало, - сказал я. - Кто же из ребят живет на третьем этаже? Коська Зимыкин, Димка Жгун...
- А мы с тобой на каком этаже живем? - укоризненно спросил Шерлохомец. - Может быть, на первом или, может быть, на шестом? Что подсказывают твои наблюдения?
- Мы живем на третьем, - ответил я.
- Ну так вот, это дело поручили нам, - торжественно сказал Шерлохомец. - Или тебе, или мне. Нам нужно бросить жребий. Но если ты захочешь проявить сознательность, то можешь идти по карнизу добровольно, без всякого жребия. Ведь твое участие в этом деле строго желательно: у тебя есть тапочки на лосевой подошве, в них ноги не скользят.
- Я тебе дам тапочки, - сказал я. - Уж чего-чего, а тапочек мне не жалко.
- Ну, у меня совсем другой размер ног, - ответил Шерлохомец. - К тому же в чужой обуви ходят те, кто хочет сбить со следа угрозыск или Скотланд-Ярд. А мне в твоих дурацких тапочках ходить незачем, моя совесть чиста перед законом. Давай уж тогда метать жребий, раз ты такой несознательный.
- Ну давай, - сказал я и вырвал лист из тетради.
- Нет, тут нужен свидетель, чтобы все по закону было, - возразил Шерлохомец. - Пойдем к Лизе, больше не к кому. Не к взрослым же идти.
- Ну, к Этой я в комнату не пойду, - решительно сказал я. - Ты же знаешь, я с Этой не разговариваю.
Мы пошли в комнату Шерлохомца, и тот вызвал туда Лизу. Эта девчонка тоже жила в нашей квартире. Ей было столько же лет, сколько и мне, но училась она в третьем, а не во втором классе. Лиза была девчонка как девчонка, пока молчала, но стоило ей заговорить - и она превращалась в ядовитую змею. Мне она постоянно говорила разные колкости: и что я будто бы не моюсь, и что я недоразвитый, и что я хомяк; ничего хорошего я от нее ни разу не слышал. А совсем недавно она обозвала меня на кухне олухом господа бога - и откуда только брала она такие выражения! Шерлохомца же она уважала и считала его культурным мальчиком; это за то, что он много читал. Действительно, в комнате Шерлохомца была огромная полка с книгами. Там были книги медицинские - отец его был ветеринаром - и Шерлохомцевы книги: выпуски "Ника Картера", "Ната Пинкертона", "Женщины-сыщика мадам Тюрбо" и много других книг по сыскному делу. Шерлохомец покупал их на барахолке на те деньги, что отец давал ему на завтраки.
Едва Лиза вошла в комнату, и едва Шерлохомец объяснил ей, в чем дело, она презрительно сказала:
- Ну, где уж Этому ходить по карнизам! Из него от страха цикорий посыплется!
Тем не менее она написала на одной бумажке "идти", а на другой "не идти". Потом она заложила руки за спину и долго их там держала с важным видом. Затем очень легким движением она выбросила руки вперед и сказала: "Выбирайте!" Мне показалось, что при этом слове она подмигнула Шерлохомцу правым глазом, и я подумал: "Нет, ты меня не проведешь, не на таковского нарвалась!"
- Мне в правой! - крикнул я.
Лиза разжала правую ладонь - и там оказалась записка с надписью "идти".
- Ну вот, бог правду видит, - облегченно сказал Шерлохомец. - Ведь не зря у тебя есть лосевые тапочки.
Я подошел к раскрытому окну. По двору ходил татарин-трапезон с большим мешком и привычно, задрав голову, кричал: "Бутыл-банок-костей-тряп укупаю! Ненужных вещь укупаю!" В другом конце двора кружком стояли девчонки и занудливо пели: "Вера-вера-старовера, много сахару поела, захотела табаку - переехала реку. Чур-чура, чур-чура, убирайся со двора!" Отраженные брандмауэром, голоса их звучали совсем близко.
"И не так уж высоко, и не так уж страшно, - сказал я себе. - Врешь ты, зловредная Лиза, никакой цикорий из меня не посыплется! Назло тебе не испугаюсь!" Вдруг я услыхал за спиной тихий разговор, и затем меня окликнул Шерлохомец:
- Слушай, у нас есть дополнительная идея. Лиза сейчас принесет маску.
- Какую маску? - удивился я.
- Такую маску, чтоб ты не глядел по сторонам и чтобы ты не глядел вниз. Тогда тебе не так страшно будет.
Лиза вернулась из своей комнаты и действительно принесла маскарадную маску. Она была из картона, с резинкой сзади. Изображала она свиную голову.
- Не обязан я идти в какой-то свиной маске, - сказал я. - Такого уговора не было. Это все Эта выдумывает.
- Она добра тебе хочет, - наставительно изрек Шерлохомец. - Из этой маски ты будешь глядеть только в одну сторону, и у тебя не закружится голова. И потом подумай сам: этот несчастный Митька Косой шел совсем нормально и неинтересно, без ничего. А ты пойдешь в маске! Я даже завидую. Прямо как в книге про сыщиков: "Таинственный незнакомец в маске, неся на руках прелестную девушку и отстреливаясь от бандитов, отважно шел по карнизу шестого этажа".
- Третьего этажа, - поправил я. - И никаких девушек я на себе таскать не обязан. Лучше уж кирпичи таскать.
- Что ты с Этим разговариваешь, - сказала Лиза Шерлохомцу. - Разве Этот понимает что-нибудь в девушках или в девочках! Он только в компоте понимает. Это компотный сыч.
- Да, он любит набивать живот, это в нем действует животный инстинкт, - согласился с нею Шерлохомец. - Но сейчас ты не должна его дразнить, а то он еще откажется от своего жребия. Я пойду созову ребят со всех дворов, чтобы все видели, что и мы можем ходить по карнизам.
Я пошел в свою комнату, снял ботинки и надел тапочки. Потом глянул вниз, в открытое окно. Там, во дворе, уже не было трапезона. Его сменили уличный певец и певица. Грустными голосами пели они песню на мотив модных тогда "Кирпичиков": "В нашем городе была парочка, он был парень рабочий, простой, а она была пролетарочка, всех пленяла своей красотой".