Содержание:
ПОВЕСТИ 1
МАТЮШЕНКО ОБЕЩАЛ МОЛЧАТЬ 1
МУЖ ВИКТОРИИ 27
ИСКУПИТЬ НЕЛЬЗЯ 36
РАССКАЗЫ 47
ВЕСНА 47
ЧИСТЫЕ КЛЮЧИ 50
ОЙ, МОРОЗ, МОРОЗ 55
ДОЖДЬ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ ДНЯ 56
НА ПЕРВОМ КУРСЕ 57
ЧЕМ СЕРДЦЕ УСПОКОИТСЯ 59
НЕНАСТНЫЙ ДЕНЬ 61
Матюшенко обещал молчать
В новую книгу ленинградского писателя Михаила Панина вошли три повести и рассказы. Героям Михаила Панина присущи внутренняя цельность, нравственная чистота, твердость убеждений. Инженеры, рабочие, колхозники, студенты - все те, о ком пишет Михаил Панин, высоко ценят свою принадлежность к многоликой армии трудовых, честных людей, гордятся своей нужностью родной стране, любят жизнь и ничто человеческое им не чуждо. Добрые люди на доброй щедрой земле - вот основной лейтмотив произведений Михаила Панина.
ПОВЕСТИ
МАТЮШЕНКО ОБЕЩАЛ МОЛЧАТЬ
Хочу рассказать о людях, с которыми я работал на Н-ском заводе сельхозмашин. Почему Н-ском, могут задать вопрос, если на заводе делали не гранаты, а самый что ни есть мирный инвентарь: плуги, бороны, лопаты, вилы и топоры. И вообще, что это пошла за мода - скрывать от читателя истинное место действия, тогда как в совсем еще недавнем прошлом, принимаясь за поэму или роман, писатель начинал просто: это было в Одессе или еще в каком культурном центре, а если центр был не очень культурный, внимание к нему печати ускоряло его прогресс. Наконец, почему Н-ском, если ты твердо решил говорить о людях только хорошее, если совершенно плохих людей не видел ни разу, а если и случались у тебя враги, то и среди них большей частью были вполне достойные люди? Почему все же Н-ском, если ты никого не хочешь обижать?
Да потому, читатель, что как бы хорошо мы ни думали о каком-нибудь человеке, мы все же никогда не знаем до конца, насколько он хорош. Напишешь, например, о каком-нибудь старом товарище, что был этот товарищ весьма не глуп, трудолюбив, честен, а в моральном отношении до того устойчив, что ни на одну женщину, кроме своей законной жены, ни разу в жизни в упор не глянул, с работы всегда спешил не куда-нибудь с друзьями выпить, а домой, к семье, к детям. Хорошо напишешь, душевно. А потом получишь от него письмо: "За что ж ты меня, гад, на весь свет позоришь?" А что я такого сказал? Я же хотел как лучше.
Мне было двадцать два года, когда я, закончив институт, приехал работать в этот небольшой южный город. А главному герою моих рассказов, бригадиру заливщиков Ивану Федосеевичу Матюшенко, было в ту пору лет сорок пять, и остальным рабочим из моей смены - заливщикам, сталеварам, вагранщикам, ковшевым - было примерно столько же. Так получилось, наверное, потому, что все они, вернувшись после войны в город, сначала отстраивали этот завод, а когда пустили одним из первых литейный цех, остались в нем работать. Работа с расплавленным металлом притягивает человека как никакое другое дело, и редко кто уходит к другой профессии - так и работают вместе до самой пенсии.
Как мне написать о них, чтобы получилось: не сухая газета, но и не сладкие слюни? И что написать? Как они выполняли-перевыполняли план? Да очень просто: когда это от них зависело, они перевыполняли его каждый день, без всяких призывов. А когда не зависело: не хватало электроэнергии, шихты, ломался допотопный конвейер или еще что - обычные заводские неувязки, - тогда они набрасывались на меня, сменного мастера, крича в два десятка глоток: "Мастер! А шо мы сегодня заработаем?! Ты ж холостой, а у нас у всех дети! Детям кушать надо! Каждый день кушать!"
И громче всех кричал мой основной кадр, моя опора, мой неизменный наставник во всех делах, производственных и личных, мой комиссар и конфидент - Матюшенко. Крича и напрягая толстенную шею, - "Детям кушать надо!" - он, в общем-то довольный перерывом в работе, доставал из торбы увесистый шмат вареного мяса или колбасы, помидор, величиной с голову, или яблоко и неизменную бутылку домашнего вина, замаскированного под компот. "Детям каждый день кушать надо", - твердил этот демагог, отпивая "компот" прямо из бутылки, и выражение лица у него, когда он при этом оглядывался по сторонам, делалось вороватым. Рядом с ним усаживались где-нибудь под вентилятором сталевар Жора Прядка со своим подручным Пономаревым, заливщики Губанов, Бойко, Моня Шойхет, Витя Бричка... И тоже, поддакивая бригадиру, - "Детям кушать надо!" - доставали свои припасы и тот же пресловутый "компот". Косились в мою сторону - все-таки начальство. "Ты того, мастер, - предлагали, - иди глянь, скоро там железо подвезут, да подгони грузчиков, хай их маме..."
Я шел. Это была моя обязанность - за всем смотреть и всех подгонять, хотя уходить мне ужасно не хотелось, потому что как раз сейчас, когда они закусят, отдохнут, допьют "компот" и глаза у всех заблестят молодым ребячьим блеском, пойдут такие истории, что потом, когда наконец подвезут железо и печи выдадут металл, никого будет не поднять. Это и есть самое скверное в простоях - они расхолаживают людей. Бегаешь кругом, кричишь: "Вы же работу требовали! У вас же дети! Им кушать надо!" А тот же Матюшенко, разморенный, с голым брюхом лежа под вентилятором, повернет лениво голову и скажет:
- Да какая уж теперь работа - два часа осталось. Ты лучше послушай, мастер, шо у нас тут было: года три назад, зимой, нет осенью, выпивали мы раз в курятнике у Сереги Пономарева... Или зимой?
- Не, осенью, - качает головой кто-нибудь. - Как же зимой, когда молодое вино пили?
- Точно, осенью! - кивнет и Матюшенко. - Осенью, потому что вот еще что помню: закусывали яблоками и, это, бочка у Сереги еще почти полная была.
Им было по сорок - сорок пять, бравым, норовистым мужикам и отличным, между прочим, производственникам. Если нужно было иногда "вколоть" - в конце месяца, квартала, года, как ведется, - они сутками не уходили из цеха. Бывало, изругают на чем свет стоит всех и вся, но дело сделают наилучшим образом, получат свои "штурмовые" десятки, пятерки, трояки и толпой, могучие в своей рабочей спайке, бредут не торопясь - куда? Да все туда же: в очередной раз отсалютовать мужскому братству.
Я было начал эти рассказы так:
"Однажды бригадир заливщиков Иван Федосеевич Матюшенко, сильный, суровый мужчина с седеющими уже висками, подошел ко мне и сказал: "Товарищ мастер, у меня есть одна задумка, рационализаторское предложение, так сказать. Я все продумал, но надо кое-что сосчитать, а образования у меня всего семь классов - война... Самому никак не справиться". - "Я вам охотно помогу, - сказал я, - вместе и сосчитаем"".
Но потом что-то меня остановило. Хотя ведь так оно и было однажды. Ну, не совсем так... Ко мне подошел как-то Матюшенко и говорит:
- Слушай, мастер-ломастер, долго мы с этими драными ковшами мучиться будем - четыре часа сушим, а из него все равно вода течет?!
- А что делать, - говорю, - песок сырой, вон как его дождик поливает.
- А то делать, - говорит Матюшенко, - что давай мы с Бричкой за неделю навес сделаем, чтобы песок, я извиняюсь, не мочился. В свободное от работы время. Где материал возьмем - не твое дело, но воровать не будем, возьмем, что под ногами лежит. А ты нам с Бричкой обеспечь по пятьдесят рублей - и подсчитай выгоду. Ты инженер...
Я подсчитал: если песок будет сухой, ковш после набивки и сушить почти не надо, нагреть докрасна и - под металл. Выгода прямая. А то мы, бывало, по два часа стоим и ждем, пока сырой ковш высохнет.
Но где взять сто рублей - в цеховой смете этот расход не предусмотрен. Начальник цеха говорит: "Если твой Матюшенко такой патриот, пусть даром сделает, для общего блага. Что это все за деньги да за деньги - мы людей воспитывать должны".
Я так и передал Матюшенке. Матюшенко подумал немного и вздохнул: "Даром папа маму не целует..." На что начальник цеха сказал: "В общем-то, он прав. Пусть делает навес, а ты ему потом какой-нибудь наряд выпишешь. Какой наряд? Черт знает, чему вас в институтах учат... Посоветуйся с Матюшенко, он знает".
Я так и сделал. Дней через пять мои волонтеры возвели над огромной кучей песка во дворе цеха добротный навес - из досок, всевозможных обрезков и кусков толя, я выписал им наряд, куда вошли следующие работы: аварийный ремонт вагранки, рытье ямы для слива холодного металла, уборка цеха и кое-что по мелочам - набралось точно сто рублей, как и договаривались. Приятели получили деньги и пошли делить. Но, видно, не поделили... На другой день Бричка подал по инстанции жалобу: мол, навес они строили вдвоем, работали одинаково, он только один вечер не вышел - живот болел, а Матюшенко высчитал у него из суммы пятнадцать рублей. И так далее.