Дорошин говорил и говорил, объясняя что-то Михайлову, а Владимир думал о том, что вот все они здесь хорошо знают друг друга и всем нужно делать одно, в общем-то, дело - и все же разговор даже за рюмкой и тот похож на дипломатические переговоры. Интересы переплелись уже одной переменой его места работы.
Когда уезжали из леса, Дорошин сказал:
- Вот что, Владимир Алексеевич… Начальство ты сейчас высокое. Не самоизолируйся. Вечерком жду тебя в гости. Жена велела передать, что хочет тебя окрошкой угостить, как раньше бывало.
Рокотов не пришел вечером. Позвонил Ольге Васильевне, извинился. За время его отсутствия в доме все запылилось. Нужно генеральную уборку затевать.
…Да, здесь, под ногами, - руда. Вечное противоречие природы: если хочешь взять одно - уничтожь другое. Сорви с земли этот зеленый ковер - и тогда ты получишь руду. Уничтожь леса, поля, птичьи гнезда… И вон тот соснячок на бугре.
Медленно пошел к машине. Сел за руль. Мотор завелся сразу, легко.
До Красного оставалось километра три, когда он догнал девушку. Шла она споро, помахивая веточкой сирени, сорванной в лесопосадке. В другой руке - сумка. Когда Рокотов просигналил, посторонилась на обочину. Он обогнал ее, затормозил.
- Садитесь, подвезу.
- Мне в Матвеевку…
Он подумал о том, что в Красном ждет его в конторе колхоза Насонов. А может, все ж проскочить в Матвеевку? Давно там не был, а Насонов так или иначе, а дождется.
- Ладно, садитесь.
Девушка как девушка. Лет двадцати с небольшим. Волосы русые. Нос прямой. Ничего особенного. Ишь как садится, будто милость оказывает. Паузу выдержала, чтобы дать почувствовать, что не со всяким сядет в машину.
А где-то в душе другой, насмешливый голос: дескать, давай сочиняй высокие материи. Все просто как велосипед: тебе хочется подольше побыть с этой девицей - и поэтому ты старательно сочиняешь для себя всяческие версии. А она совершенно безразлична к тебе и даже глядит куда-то в сторону.
- Вы живете в Матвеевке?
- Да. И работаю.
- Где, если не очень большой секрет?
- Не секрет. В больнице.
- Медсестра?
- Врач. Сейчас вы скажете, что я так молодо выгляжу, что меня можно принять за юную медсестру… Так? И еще вам хочется узнать, как меня зовут? Так?
- Так… - засмеялся Рокотов. - Вы прелесть… Как же все-таки вас зовут?
- Анкета… Значит, так… Вера Николаевна Серегина… двадцать четыре года… член ВЛКСМ… Пока не замужем… Родители…
- Достаточно… Для начала вполне.
- А конца не будет.
- Зачем же так резко, Вера Николаевна?
- Значит, вы из интеллигентов. Пока свидания не назначаете. Через несколько минут, когда доставите меня на место, вы гордо уедете на своем броневике. Потом, спустя неделю, а может быть, и две… это в зависимости от вашей нервной системы, вы нарисуетесь под окнами больницы. Окажется, что начальник, которого вы возите, по делам приехал в колхоз и вы решили воспользоваться этой оказией, чтобы просто повидать старую знакомую… Потом вы пригласите меня покататься… кругом же такие чудесные места… вот, а дальше все зависит опять же от того, в какой степени мы умны… Возможный вариант: давайте я свезу вас в райцентр. Вы там сможете походить по магазинам. Или: я могу свозить вас даже в Славгород… Только это в воскресенье… Я с шефом поговорю, чтобы он разрешил, и тогда… Где вы живете, кстати? Вот так, на мой взгляд, будет выглядеть дальнейшее.
Рокотов хохотал. Слезы наворачивались ему на глаза. Он мотал головой от восторга.
- Смотрите вперед, - сказала спутница. - По моему, вы слишком эмоциональны.
Он перестал смеяться и вдруг, неожиданно для себя, сказал:
- Слушайте, а если серьезно… Когда вы освобождаетесь? Я заеду за вами.
Она глянула на него насмешливо:
- Решили напрямик… Правильно, Меньше церемоний. Я занята.
Я спрашиваю, когда вы освободитесь?
Поздно. В половине одиннадцатого.
- Я приеду. Где мне быть?
- Может, хватит? Пошутили - достаточно, а?
- А если я не шучу?
Машина катилась по улице Матвеевки, и Рокотов понемногу сбавлял и сбавлял скорость. Вывернулся из-за: угла трактор… Владимир затормозил, а парень в майке, сидевший за рулем трактора, сделал ему знак пальцем у виска и, поравнявшись, заорал:
- Глядеть надо!..
Вера смеялась. Рокотов сокрушенно покачивал головой. Она сказала:
- Вон туда, к скверику…
Когда она выходила, он придержал ее за руку:
- Я приеду. Жду вас в половине одиннадцатого на этом же месте.
Она посмотрела ему в глаза, пожала плечами:
- Ждите… - и ушла к воротам больницы.
Рокотов посидел несколько минут, не двигаясь. Оседала пыль, поднятая колесами автомобиля. Дребезжа звонком, прокатил мимо мальчишка на трехколесном велосипеде. Женщина-почтальон у ворот дома напротив крикнула во двор:
- Баба Люба… Газетки возьми…
Старушечий голос отозвался сразу же:
- Иду… иду, Катя. Ты положь-то на скамейку.
Тротуары из бетонных плит, хорошие добротные дома… Заборы разных цветов. Матвеевка. А под ней, всего лишь в ста пятидесяти метрах, лежит руда… Огромное количество руды, которая так нужна стране.
А ведь Насонов ждет. Что же он прохлаждается? Дел невпроворот…
Он резко сдернул машину с места,
6
- Земля здесь золотая, - сказал Насонов, - золотая, право слово. В самые засушливые годы по двадцать три центнера с гектара зерновых берем… Это по кругу… А коли все по-хорошему, так и за тридцать центнеров… Обидно, Владимир Алексеевич, вот что…
К примеру, переселяться… Ведь коллектив разгоняем?.. Разгоняем. Чего уж тут красить словом дело. Соседи наши тоже своего череда ждут… И "Победа", и Имени Горького, и Сосновский совхоз. Ежели землю не под карьеры возьмут, так под электрометаллургический… Слыхали, что в наших краях его строить будут? Дело, конечно, важнейшее, любому понятно. А вот мне колхоз наш жалко… После войны здесь головешки одни остались… Все на горбу поднимали. Я тогда парнем был, помню. Хоть клуб возьми, хоть больницу… На последние шиши в свое время строили. А теперь псу под хвост. Люди-то, конечно, в город переберутся… И опять, ну что человеку делать, коли он всю жизнь в животноводах проходил? К делу этому всей душой прикипел… А его на завод… А он там не в привычку…
Идут они с Рокотовым по полю. Газик на обочине, а следом - председательская "Волга" приткнулась.
- Ночами, понимаешь, не сплю… Горько, и все… Вроде и жизнь впустую прожил. А она-то, земля, бессловесная… С ней что хошь твори. Молчит.
- Колхоз не сразу ликвидируется… Вначале Красное с окрестностями, а потом уже Матвеевка… Это лет через десяток… Остальные земли отойдут к соседним хозяйствам… Вы понимаете, прямо под вашими селами выход руды. Ну, километров на шесть к речке построились бы в свое время - и остались бы в стороне.
- Тут уж в стороне не останешься, - сказал Насонов, - все одно рано или поздно прижмут. Вон в "Победе" как? Вроде и далеко от них и карьер и ГОКи, а жизни нет. Все поля дорогами переполосовали. Коммуникации. Скоро у Колыванова, говорят, очистные строить начнут. Вот тебе и все. Да самое-то обидное, что лучшие земли забирают. У меня вон в Кореневке если б забрали земли, так перекрестился бы с радости. Одни овраги. Скот там пасем. Так нет, самое лучшее берут… Да еще села под снос.
Хитер мужик. Нет-нет да и бросит взгляд, чтоб поглядеть, как его слова действуют. Да только на лице у Рокотова ничего не прочтешь. Дорошинский выученик. Насонов уже с соседями-председателями перемолвился! ежели первый секретарь в районе инженер, видно, сельское хозяйство теперь под корень. Таких штук понастроили. Только при одном горно-обогатительном комбинате водохранилище на полторы тысячи гектаров… И то расширять собираются.
Целый день возит Насонов первого секретаря по колхозу. Специально ковырял фундамент Дворца культуры, чтобы показать: на века строили. Фермы показал, школы в обоих селах. Предложил было заехать в больницу… шутка ли, на сто коек отгрохали, четырех врачей держим, парк, понимаешь, насадили, чтобы больной труженик побольше кислорода вдыхал… И все это под корень? Больницу осматривать первый секретарь отказался, причем торопливо как-то… Не понял ничего Насонов, но на всякий случай решил еще попробовать эту мозоль у Рокотова. Опять предложил глянуть хоть глазом на больницу. И сразу же глаза у шефа округлились от злости. Резко оборвал. Чего-чего, а характера у него хватает. Ясности в этом вопросе у Насонова не осталось, решил подумать на досуге: чем же так не ко двору Рокотову больница? Проголодался? Не может быть. Совсем недавно обедали в закутке колхозной столовой. Шикнул на повариху, когда вел умываться начальство, чтоб тащила все самое лучшее. От рюмки Рокотов отказался: и опять тут поневоле сравнишь его с Логуновым. Тот спуску не давал, когда за дело, а рюмку с председателем не брезговал пропустить.
Дело уже шло к восьми вечера. Была одна мысль у Рокотова, и для того чтобы уточнить кое-что, потребовал он у Насована карту угодий колхоза. Заехали в правление. Засел первый секретарь за карту, а председатель стой около него чурбан чурбаном… Хоть бы сказал, в чем дело. Сопит, и все. Еще брови хмурит.
- Ну-ка, кореневские пастбища…. ну овраги, очертите… Сколько здесь гектаров будет?
Насонов кинулся к карте и начал черкать:
- Вот тут… тут и сюда… Да кругом тыщи четыре гектаров… Земля, коли есть, так сплошной мел… Ни шута не растет, а на колхозе числится: угодья.
Ай да секретарь… Никак задумал?.. Еще Дорошину пытался всучить эту земельку Насонов, да тот сразу отыгрался: ты что, дескать, государство надуть норовишь? Это тебе не на колхозной ярмарке торговаться…