Да. И вот я вам расскажу. Вечер тот худой выдался. Наметился я к буржую к одному на Завальной на чердачок. И пришлось мне забраться туда спозаранку, когда еще прачешная открыта была и там белье стирали. Было это мало не о полудни. А иначе туда никак нельзя попасть. Поглядите сами, если могите: дом на отлете, рядом развалины, три этажа, стены гладкие - по крыше разве заберешься? Никак. Ну и один, значит, расчет - с утра пораньше, а там запрут, собрать что надо и опять утра ждать с узелком, либо замочек ковырять. Вот я и шмыгнул о полудни, подловил минуту и в уголке до вечеру просидел, пока не ушли все прачки, и не заперли чердаки с прачечной. Я тогда, конечно, замочек с чердака снял, узелок себе навязал не так, чтоб большой, и сел утра ждать, минуту ловить, чтобы скрыться. А ждать скушно. Сперва я в окошко поглядел, потом со скуки обошел помещение. Бывал я за свою жизнь на чердаках и ходил в последний разок, прощался с чердаками - уходил от них. В задумчивости-то видно я шибко ходил - внизу услыхали. Пришли ловить стали, я было вырвался на лестницу, де утекать. И темновато было, думал уж утеку, не хотелось, попадаться на последок. Через две улицы изловили. Луна проклятая; все дело сгадила. Ну и вот, товарищи-судьи, рассказал я, как все есть и делов своих не скрыл. Но как же я мог в тот же час убийство делать в другом месте?
Председатель перебил Мотьку:
- Постойте, вас пока никто не обвиняет, иначе вы сидели бы рядом со Светловым. Скажите, вы знаете подсудимого? Вы встречались с ним раньше?
Мотька, переминаясь с ноги на ноту, посмотрел исподлобья в сторону Григория.
- Не обвиняют… знаю я… Вы, товарищ, не обвиняете, а есть которые обвиняют. Товарищ следователь меня допрашивал, так напирал - прямо во как, а что я, что я…
Председатель снова прервал Мотьку:
- Не отвлекайтесь… Я вас спрашиваю, знаете ли вы подсудимого и часто ли вы с ним встречались?
- Два раза я с ним встречался, вот сколько раз. Один раз, как уехала барышни, а я ночевал в ейной комнаты, а он, пришедши туда, натыкнулся на меня и сильна испугался Я как теперь смекаю, что пришедши он высмотрел тогда, где, что и как. И ключиком своим дверь открыл, ключ-то барышня с собой взяла.
- Постойте, а как же вы без ключа в ее комнату попадали?
Мотька усмехнулся:
- Как… по специяльности, в окошко.
- Но раз она, уезжая, доверяла вам комнату, то верно уж не хотела заставить вас ползать в окно и оставила вам ключ?
Мотька впервые был поставлен в тупик. Он смотрел на пол и мял фуражку. Потом негромко сказал:
- А… забыла барышня… расстроена сильно была перед отъездом. А мне сказать стыдно было. И так я ей сколько надоел, голубушке. А я же невелик барин, в окошки же ползать не привыкать.
- Ну и что же он делал в комнате - Светлов - в первую вашу встречу?
- Что? А ничего. Меня, видно, спужался. Неловко ему было, не знал, в какой угол сунуться. Повертелся малость и ушел.
- А вы о чем с ним говорили, как вы ему свое присутствие объяснили?
- Так и объяснил по правде…
- Ну, а он что?
- Что? Ничего, вот что! Ушел и на ключик дверь опять закрыл.
- Где вы его встретили второй раз?
- А там же встретились. Было это уже когда барышня вернулась. Злой он был и будто подвыпивши. И сильно бранил барышню. Кричал - страсть! Грозился. Я, говорит, этого так не оставлю. Я тебя с-подземли достану, не отопрешься; я, говорит, и мертвую тебя не пожалею. Я хотел было вступиться за барышню, очень я сердит тогда был на него за такую брань, но барышня на меня этак посмотрела и говорит: "уйди, Матвей, не твоего ума дело". Я и ушел.
Позже, когда допрос Мотьки перешел к прокурору, тот возвратился ко второй встрече Мотьки со Светловым, но совсем с неожиданной стороны:
- Послушайте, вы были в день приезда Гневашевой у нее на квартире?
Мотька настороженно оглянулся и нехотя ответил:
- Был.
- Гневашева уже приехала домой?
- Дак я же говорил. Конешно, приехала.
- А знаете, где Гневашева в отпуске была?
Мотька еще менее охотно отвечал:
- Нет.
- Она была в Красногорье. А вы знаете, что пароход из Красногорья приходит в город раз в сутки?
- Не… не знаю.
- А знаете, в котором часу он приходит в город?
- Не-е-е… - Мотька теперь только понял все ехидство и необычайную важность этого вопроса. Он действительно не знал, в котором часу приходит пароход из Красногорья, и вдруг почувствовал, что пол под ним качается. А что, если пароход приходит вечером? Что же тогда станет с его алиби, с тем, что он прокрался с полудня в прачечную? Но прокурор знал, что приходит пароход красногорский в 12 ч. 10 минут, и за последним вопросом он сделал глубокую паузу, изучая мотькину физиономию. Глаза у прокурора Великанова были умные и острые, и Мотьке они вовсе не нравились. Наконец, прокурор сказал:
- Пароход приходит после полудня, свидетель. От пароходной пристани до квартиры Гневашевой двадцать минут ходу, вы побыли там с ними после приезда, успели услышать перепалку. От квартиры до места вашей прачечной не менее 40 минут ходу - это ведь в другом конце города, вы сами говорили. Вы могли быть и прачечной не раньше половины второго. Зачем вы солгали, свидетель? И когда вы солгали? Тогда ли, когда говорили, что были в прачечной, или тогда, когда говорили, что были в квартире Гневашевой?
Зал замер. Кто-то громким шопотом прошипел:
- Попался.
Мотька молчал и смотрел в землю. Потом поднял голову и, смотря в сторону, сказал:
- У меня часов золотых на ручке нет, товарищ. Сказал о полудни, а, может, часом больше было. Кто его знает?..
- Так, а где вы вечером были в день убийства?
Мотька насупился обиженно:
- Спросите тех, кто имал меня с узелком.
- Нет, раньше, чем вас с узелком поймали. Вы не были в трактире "Лондон", не пили там с подсудимым?
- Как же быть, коли я в прачечной запертый на ключ сидел. Я не дух святой…
Прокурор обратился к председателю суда с просьбой разрешить ему допросить по этому поводу подсудимого и, получив разрешение, обратился к Григорию:
- Подсудимый! Вы человек неглупый и видите, вероятно, что для вас этот момент судебного следствия довольно важен. Ответьте мне на один вопрос: был ли свидетель с вами в трактире "Лондон" в вечер убийства?
Григорий помолчал с минуту. Потом, криво усмехнувшись, сказал:
- Извольте. В воздаяние вашей сугубой вежливости: отвечу, хотя вся смешная ложь этого человека и без того ясна. Он не только был со мной в трактире в тот вечер, но и весьма усердно спаивал меня, для чего - догадаться не трудно.
Прокурор снова обратился к председателю с просьбой устроить очную ставку допрашиваемого со свидетелем Шолоховым.
Перед судейским столом появился Шолохов.
- Вы утверждаете, товарищ Шолохов, что видали в вечер убийства подсудимого выходящим с кем-то из трактира "Лондон"?
- Да, проходил случайно и видел.
- Вы не ошиблись? Вы хорошо знаете подсудимого?
- Чего лучше! В коллективе, бывало, каждый день видаемся!
- Ну, а тот, который, с кем он был, его вы тоже знаете? Узнали бы? Не был ли тем вторым стоящий перед вами человек? Посмотрите хорошенько и дайте ответ, за который вы могли бы ручаться. От него зависит очень многое.
Шолохов в развалку подошел к Мотьке и осмотрел его вплотную. И снова заходили, закачались перед мотькиными глазами столы и лица людей. Снова его судьба повисла на волоске. Он смотрел на стоявшего человека и ненавидел его так жарко, что готов был броситься на него и схватить за глотку. Но он не бросился и не схватил его за горло, а только улыбнулся со всеми признаками простодушия на лице, и, кто знает, - не эта ли улыбка вложила в ответ Шолохова спасительную нотку сомнения.
- Похоже, что он, но на сто процентов не ручаюсь. Темновато было, не очень рассмотрел. Гришку-то знал, потому о нем легко, а этого ни к чему рассматривать было.
Мотька был спасен. Он отвернулся и сердито плюнул.
- Выдумают тоже… Путают только. Зачем нам с ним по трактирам сидеть. У нас вовсе разная компания. Батюшка ихний генералом были, и они бы в генералы поступили, ежели бы не революция пришла. А теперь вам каюк, наша взяла.
Мотька разгорячился. Он двинулся к скамье подсудимых с поднятым кулаком.
- Теперь вашему брату, баричам, только и осталось людей бить - себя догубливать. Мразь вы тошнотная, буржуйские последыши.
Председатель суда прервал Мотьку. Прокурор снова насел ни Мотьку:
- Скажите, свидетель, вы знали отца подсудимого, полковника Светлова?
Мотька минуту помолчал, потом нехотя ответил:
- Сыздали видел, в полку служил.
- А зачем же вы сказали: "батюшка ихний, верно, генерал был"? Вы же служили у него и знали, что он был полковником?
- Так к слову пришлось - кто их разберет!
- А помните историю на маневрах, когда Светлов вас барабаном ударил?
Мотька снова погрузился в раздумье, но потом помотал отрицательно головой:
- Не, не помню такого случаю. Зачем ему барабаном меня бить?
- Вы служили в полку, в музыкантской команде?
- Не, ни в какой команде не служил. В строю был и в скорости утек.
Прокурор обратился к председателю суда с просьбой прочесть справку угрозыска о прошлом Матвея Кожухова. Мотька слушал с усмешечкой, но по окончании чтения заявил решительно:
- Напутали. В угрозыске всегда так. Тут другая личность.
Сколько ни бился прокурор, но добиться по этому пункту от Мотьки так ничего и не удалось.
Петька прицепился.
- В гражданской войне участвовал? - спросил он.
- Не.
- А раньше воевал?